Окно напротив (СИ) - Сокол Лена

Умереть, не встать.

Я прошла на кухню, чувствуя, как сиятельная улыбка прошивает меня своими лучами насквозь. Донских плюхнулся на свободный стул так, словно делал это каждый день. Мама с грацией кошки выхватила из ящика чистые приборы и разложила перед ним. Мне ничего не оставалось, как наполнить для гостя тарелку остатками рассыпчатой каши с парой сморщенных котлеток.

- А где ты живешь, Сережа? – поинтересовалась мама.

Её руки теребили подол фартука. Я, всё еще опасаясь её взгляда, осторожно присела рядом. Между ними. Мало ли чего.

- В общем-то, недалеко от Вас, - он вопросительно глянул на меня, словно хотел проверить, что стоит говорить, а чего нет.

Я робко улыбнулась в ответ и опустила голову, спрятав глаза за упругими рыжими кудряшками. Ему невозможно было не улыбаться. Краем глаза я заметила, что мама тоже сияет, разглядывая его. Ресничный апокалипсис, он стремительно распространялся по воздуху. Если бы такое позволялось делать вслух, то я бы охала и ахала на каждое его моргание.

Донских с энтузиазмом подхватил ложку, отделил часть котлетки и отправил в рот. Мама уставилась на Серегу как на второе пришествие Иисуса. Затаив дыхание, она ждала вердикта, который поднял бы парня в ее глазах или низверг в пучину адского пламени.

Молчание затянулось. Мне хотелось спасти ситуацию. Перебирая в голове различные варианты, я придумывала, как бы спасти его от неминуемой гибели. Для отвлечения внимания можно было залихватски выпрыгнуть в окно или облить себя кипятком.

- Восхитительно! – наконец, совершенно искренне изрек Серега в полной тишине.

Аплодисменты! Ему удалось сорвать овации.

Я выдохнула. Он так и не узнал, что ходит по минному полю. Мама с довольным выражением лица откинулась на сидении.

- А где ты учишься, Сережа? – спросила она.

- В школе милиции, - прожевав, ответил Донских.

- Так ты уже, выходит, совсем взрослый, - спохватилась родительница, нахмурив брови.

Опасность! Всем надеть огнеупорные костюмы. Сейчас кого-то обдаст раскаленной магмой.

Серега украдкой кинул на меня взгляд. Мои глаза демонстративно полезли из орбит, сигнализируя, что он вступил на слишком тонкий лёд.

- Так только кажется, - ответил он, изучив, кажется, каждую веснушку на моей переносице.

Мне показалось, что мама облегченно выдохнула. Она довольно кивнула и направила свою коляску к плите, чтобы подогреть чайник. У Сереги появился реальный шанс доесть свой странный по содержанию завтрак и живым выйти из-за стола.

- Я его собрал, - шепнул он мне, и его улыбка осветила всю кухню.

- Кого? - одними губами спросила я, поджимая ноги.

- Мотоцикл, - ответил он и выпрямился, заметив мамин взгляд.

Выходит, он вообще не спал этой ночью.

Я робко взяла свою кружку и обхватила руками, пытаясь согреть и без того разгоряченные ладони. Обернулась и увидела, что мама пристально наблюдает за тем, как Серега возвышается над нашим столом. Очевидно, увиденное ей понравилось, потому что она улыбнулась и отвернулась к плите.

- Сейчас мы с Марьяшей поедем в больницу, - печально изрекла мама, когда завтрак был окончен.

- А что там?

Он посмотрел на меня в упор, и моё сердце замедлило свои сокращения.

- Маме нужно проходить комиссию, - пояснила я, убирая посуду со стола. – Приходится проходить всех врачей время от времени, это нужно, чтобы получать пенсию, льготы, всякие штуки типа коляски или противопролежневых подушек.

- А они что не могут назначить пенсию один раз и навсегда? - совершенно искренне недоумевая, спросил он.

Мама разразилась настоящим хохотом, словно сошла с ума. Опять не выдержали нервы.

- Там очереди таких несчастных. – Я схватила попавшуюся на глаза резинку и, пытаясь усмирить волосы, замотала их в высокий хвост. – Вдруг, у кого-то отросла нога, потерянная на войне, прорезался слух, отсутствовавший с детства, или… позвоночник самоисцелился… Всякое бывает.

- Я с вами! – неожиданно заявил Серега и, вскочив, задвинул за собой стул.

- У тебя, наверное, своих дел полно.

- Вовсе нет.

- Ну, если только тебе не в тягость…

- Конечно, нет.

Всхлипнув, мама бросилась показывать ему квартиру.

- Это кровать Марьяны, это Ани, - тыкала пальцем она, - это мои награды за стрельбу из лука, это я сама связала, сшила, слепила, смастерила. Это Марьяшины картины. Она чудесно рисует.

Я видела, как он искренне восхищается её соловьиными трелями и недоумевала, что он забыл в этом старом бараке, заполненном всяким хламом в этих своих начищенных кроссовках и отглаженной рубашке. Он разглядывал мамины поделки, задавал вопросы и совершенно не чувствовал смущения, когда выслушивал историю про упавшие разом по невыясненным причинам горшки с цветами.

Переодевшись, я не обнаружила никого, выглянула из квартиры и поразилась, как ловко и быстро он помог маме спуститься по лесенкам. Просто развернул коляску против движения, надавил на ручки, наклонил на себя и покатил, словно пушинку. И все это с неизменной довольной ухмылкой на лице. Первый раз за последние годы, она выходила из подъезда, не употев от постылой тряски по ступеням.

Проверив, на месте ли необходимые документы, я поспешно закрыла дверь и вышла на залитую солнцем улицу. Они стояли ко мне спиной и оживленно болтали с какой-то девушкой.

Её смех нельзя было перепутать ни с чьим другим. Разноцветные блики переливались в ее волосах цвета меди, заставляя надолго задерживать на них взгляд. Она была похожа на дивную русалку, чудом оказавшуюся в нашем мире.

- Наконец-то, зяблик! – радостно воскликнула она и потрепала меня по плечу. – Я ужасно соскучилась!

Я печально выдохнула.

Случилось то, чего я боялась больше всего. Приехала сестра. Он увидел её, и больше никогда на меня не взглянет. Наверное, любой мужчина бы его понял. Анька была восхитительна. И то, как она оценивающе разглядывала Серегу, выдувая своими пухлыми губами розовые пузыри жвачки, не могло оставить и тени сомнения: жертва намечена, формируется план по захвату.

- Так, получается, мы совсем недалеко друг от друга учимся с Сережей! - воскликнула она, бесцеремонно прижимаясь к плечу МОЕГО спутника.

Она даже не посмотрела в мою сторону, иначе бы точно заметила молнии в моих глазах.

Ей всегда нравилось издеваться. Последние лет пять были для меня просто адом. Спросит, можно ли взять мою одежду, получит отказ и всё равно возьмет. Узнает, что я мечтаю о чем-то, и тут же выпросит мать купить ей то же самое. Даже именно моё желание уехать в город на учебу подвигло сестру собрать чемодан и скорее свалить. Знала, что я буду вынуждена остаться, ведь не смогу оставить маму одну.