Между нами море (СИ) - Алешкина Ольга

По прошествии времени, когда раны худо-бедно начали рубцеваться, я много раз ловила (да и сейчас ловлю) себя на мысли, что сделала недостаточно для того, чтобы того страшного эпизода в моей жизни не произошло. Недостаточно громко завала на помощь, недостаточно сопротивлялась и — черт возьми! — зачем я торчала на самом видном месте, поджидая Гордея, когда могла спуститься к пляжу и ждать там? Авось, и не заметили бы… Кругом виновата.

Он как будто не винит, сидит, улыбается, поглядывает то на меня, то на Гамлета. И как-то чувствуется, неловко не мне одной, Гамлет тоже не в своей тарелке. Сидит истуканом, суетливо подливает себе чай, незаметно поглядывая в нашу сторону.

— А хорошо тут у вас, уютно, обстановка домашняя, — похлопывая по спинке дивана, заговорил Гордей. — Должно быть, людям приезжающим издалека это место понравится особенно. Я люблю море, ты же знаешь, как никто, — обратился он лично ко мне, закинув ногу на ногу, — но иногда мне хотелось бы узнать, что испытывают отдыхающие приехавшие, например, из Сибири или Урала, да хоть с Крайнего Севера. Каково это, жить вдали от моря, когда встреча с ним особый праздник?

«Хорошая попытка, но нет».

— Должно быть, — вежливо согласилась я и поднялась: — Приятного отдыха!

— Ася, подожди! — попытался Гордей меня задержать, когда я уже достигла двери. Я обернулась и сложила на груди руки, инстинктивно «закрываясь», он, вероятно, расценил мой жест по-своему и обреченно так выдохнул: — Скажи хотя бы пароль от вай-фая что ли…

— Гамлет, помоги, пожалуйста, гостю, — попросила я. А вообще, пароль ему должна была сказать Наталья при заселении.

Утром Гордей поднялся едва ли не раньше Гамлета, а тот пташка ранняя. Армянин уже возился в саду, подвязывая виноград, когда наш гость показался на дорожке. Судя по перекинутому через шею полотенцу, возвращался с моря, поэтому определить с точностью кто из них активировался первым я затруднялась. Сама я встала пятнадцать минут назад и пила кофе, сидя у окна, ведущего в сад.

Гордей приблизился к работнику и заговорил первым. По всей видимости, беседовали о винограде. Хотя беседа — громко сказано, Гордей что-то объяснял армянину, тот, судя по всему, вредничал и брать во внимание советы постояльца не собирался. Весь его вид, выражение лица гласили: «А не заткнулся бы ты, умник». Впрочем, Гордею вскоре беседа наскучила, он отступился, с праздным видом расположившись в кресле-шезлонге неподалеку. На кресло предусмотрительно бросил полотенце с шеи, заложил руки за голову и вытянул длинные ноги, успевшие подернуться первым весенним загаром. Рукава его футболки сползли к подмышкам, обнажив значительную часть тату на плече. Я привстала и осторожно сдвинула тюль, но расстояние для подробного изучения всё же оказалось приличным, к тому же, частично мешала вишня, раскинувшая под окном ветки. Одно могла сказать доподлинно: большая часть татуировки цвета глубокой лазури, такой, каким бывает море в октябре, дополнен яркими цветовыми пятнами, очень уж напоминающими закатные всполохи, уходящие в черноту. Жаль, что рисунок не разобрать. В этот момент я с сожалением подумала о бинокле. Возможно, у тетки где-нибудь да завалялся, но даже ума не приложу где искать.

Я тихонько приоткрыла окно, зафиксировав в режиме проветривания. Гордей насвистывал. Не скажу, что высокохудожественно, но явно пытался воссоздать какой-то веселенький мотивчик. Гамлета, похоже, это раздражало, он перевязал лишь часть винограда, половину оставил без внимания и спешно скрылся в районе хозяйственных построек. Свист тут же прекратился, а гость перебрался на качели, расположившись уже горизонтально, пряча от меня своё тату.

Я успела приготовить себе яичницу, благополучно схомячить её и помыть посуду, когда ему и покачиваться надоело. Уже через двадцать минут, наш гость мелькнул на дорожке, ведущей к выходу с территории, облаченный в костюм, в руках он держал сумку, в которых обычно переносят ноутбуки. Изображать отдыхающего ему, похоже, изрядно наскучило. А может он решил съехать?

«Тебе бы не мешало заняться прямыми обязанностями, а не наблюдать исподтишка», — укорила я себя. — «И тогда бы знала, чем заняты гости». Опять же, я просто сдаю номер, это не отель «всё включено» и развлекать я тут никого не обязана, напротив, предпочту не докучать.

Вечером он стоял на моем пороге. Изначально шмыгнул к беседке, я прекрасно видела его в злополучное окно — теперь мой взгляд то и дело стремился к нему — но никого в ней не обнаружил, вернулся и набрался наглости постучать.

— Привет, — сказал он и указал на бутылку вина в своей руке: — Хочу тебя угостить. Ты не против?

— Я не пью, — лаконично ответила я и тоже поздоровалась.

— Прям совсем-совсем? Знаешь, это лучшее вино в моей коллекции, лично участвовал в его создании и очень горжусь им. Мне было бы приятно… в общем, мы могли бы поболтать. Недолго. Как ты на это смотришь?

«Завидное упорство», — подумала я, похоже, проще сочинить историю и ответила:

— Хорошо, я сейчас подойду в беседку.

Гордей кивнул и направился по дорожке.

Пару минут размышляла во что облачиться, поглазела в распахнутый шкаф, а потом стянула со стула свою любимую объемную толстовку. Спортивные брюки, что были на мне, вполне соответствовали. В конце концов, речь идёт не о свидании, а в подобном наряде я точно не замерзну. Вечера ещё холодные.

Гордей успел откупорить бутылку и расположиться на диване. Большой стол он отодвинул, а на его место, даже ещё ближе к дивану, придвинул старый, чайный столик на железных ножках, который за ненадобностью стоял в углу и доставался оттуда лишь в случае острой необходимости, например, когда на всех постояльцев не хватало.

— Я тут немного похозяйничал, — развел он в стороны руки, демонстрируя, у меня всё готово. — Штопор нашел, а бокалов нет. Из чашек попьём?

— А это не оскорбит твоё творение? — с серьезной миной поинтересовалась я, раздумывая, стоит ли присаживаться с ним на диван. — Я могу вернуться в дом, у тетки наверняка найдутся.

— Не ходи, давай из чашек. Падай уже, — со всей непосредственностью добавил он и похлопал по дивану. — Я люблю своё детище, но не насколько, чтобы блажить из-за такой ерунды, как посуда.

Я неестественно, скорее дежурно, как сотому за день клиенту в банке, улыбнулась и подчинилась во избежание лишних, ненужных разговоров. Подозреваю, придвинь я стул напротив, он непременно станет уговаривать меня пересесть. «Тебе там неудобно, давай, тогда я сяду на стул» — что-то подобное, думаю. Он разлил вино, протянул мне одну чашку и салютовал «за встречу что ли». Дальше разговор не клеился. Его оптимизм куда-то испарился. И то верно, разговаривать о каких-то милых, ничего незначащих вещах глупо, а о погоде ещё глупее. Дом он уже похвалил, а назойливостью, бьюсь об заклад, боится меня спугнуть. Я сделала небольшой глоток, Гордей немного подался вперед подбородком, ожидая моей реакции.

— Вкусно, — похвалила я скорее из вежливости. — Признаться, я совсем не разбираюсь в вине, чтобы оценить по достоинству.

— Я тебя научу. Не сразу, конечно, и точно не сегодня.

Губы тянутся в улыбке, а глаза выдают — серьёзен. Действительно уверен, что у него будет время и возможность меня учить? Скорее обычный треп, завязать беседу. Щербатая чашка ему не шла. Хоть и сменил он свой строгий костюм на демократичные джинсы и футболку с длинным рукавом, всё равно, в его руке она смотрелась несуразной. Бокал или пузатый стакан для виски смотрелся бы уместнее. Отец наверняка им гордится. Вон и побездельничать толком даже не смог. Пол утра отдыхающего изображал, а в итоге сдался и по делам умчался.

— По-твоему кто мы друг другу? Друзья, бывшие… кто? — со всей серьезностью спросил он.

Неожиданно. Я задумалась, пытаясь предугадать последующие, в зависимости от ответа, вопросы. Гадала вяло, на троечку, наверное, у меня туго с фантазией, хотя чего проще, яснее ясного — я уже ни черта не смыслю в этом мужчине. Такой близкий и такой далекий одновременно. Я его знала молодым парнем, совсем юным, этот мужчина, скорее чужой, вынуждена признать.