( Не) верю тебе! (СИ) - Стрельцова Александра

- … Всё наладится, вот увидишь, всё будет хорошо, зайка моя, - разбираю шёпот подруги.

Она стоит рядом, обнимает меня за плечи, прижав мою голову к своему животу и ласково гладит по влажным волосам, а я, вздрагивая всем телом, крепко обнимаю её в ответ, опустошаю свой резерв солёной влаги.

Более-менее успокоившись, принимаюсь за ужин. Как оказалось, Вика приготовила моё любимое мясное рагу. Подруга сидит напротив и не задаёт ни единого вопроса, за что я очень ей благодарна. Она не спрашивает о причине моих слёз, сегодня не спрашивает, а вот завтра будет допрос.

Осилив половину тарелки, поднимаюсь из-за стола, точнее мне помогает Вика. Она доводит меня до комнаты, помогает забраться в постель, как ребёнка укрывает одеялом, даже поцелуй дарит в висок.

Шепчу подруге «спасибо», закрываю глаза, хочу крепко уснуть, а проснувшись понять, что всё то, что произошло за сегодняшний день, всего лишь сон, просто страшный сон… Медленно погружаясь в темноту, я даже представить себе не могла, что за ад, ждёт меня впереди.

С огромным трудом разомкнула тяжёлые веки, и оперевшись на один локоть, рукой дотянулась до прикроватной тумбы, выключила орущей дурникой будильник, рухнула обратно, спрятала голову под подушку. Покидать тёплую постель нет никакого желания, а уж тем более отправляться на работу, где новый начальник тот, кто разбил мне сердце.

Откинув подушку в сторону, стала выбираться из постели, найдя тапочки, встала на непослушные ноги, с трудом прошла в ванную, скинув халат, встала в душевую, включила воду, которая, не стесняясь, стала хлестать меня своим напором.

Через полчаса смыв с себя остатки сна, выключила воду, вышла из душевой, накинула на себя махровый халат, который тут же прилип к влажной коже, замотала мокрые волосы в полотенце, закрутив его в форме тюрбана, подошла к зеркалу.

Оперевшись руками о края раковины, разглядываю своё отражение. Мешковатые синяки под глазами, полопавшиеся капилляры, слегка припухший нос, и покусанные, покрывшиеся за ночь корочкой губы.

Усмехнулась, подумав, что вид у меня ещё тот. Но все равно улыбнулась своему отражению в зеркале, стараясь показать, что все хорошо. Но даже это, казалось бы, небольшое усилие, далось мне с трудом, так как мышцы стали ныть, а голова раскалываться от недосыпа.

Открыв дверцу навесного зеркала, достала свою косметичку, которую полностью собирала мне Вика, и поставив её на край раковины, стала вытаскивать всё содержимое по очереди, изучая и отставляя в сторону то, что может мне помочь замаскировать свой сегодняшний вид.

Двадцать минут, сотню мазков по лицу кистью для макияжа, по несколько взмахов тушью по ресницам, и последний штрих, матового цвета помада по замаскированным от покусов губам, и всё быстро возвращается на свои места.

Придирчиво осмотрев своё лицо, и не заметив ничего кроме красноты от полопавшихся капилляров в глазах, направилась на выход из ванной комнаты, прошла на кухню, поставила вариться кофе, и Еве молочную кашу, выбросив все мысли из гудящей головы.

Как только всё было приготовлено, отправилась будить свою малышку, стараясь при этом не разбудить Вику. Но как оказалось подруга давно проснулась, и сидела около кроватки своей крестницы, пыталась ласками разбудить мою девочку.

- Доброе утро, - произнесла приветствие, и первые слова за утро, поморщилась от хрипоты в голосе.

- Доброе мамочка, - ответила Вика явно за моего ангела, окидывая меня внимательным взглядом, - мы не хотим вставать, - жалуется подруга, щекоча Еву за пятки.

Дочурка с закрытыми глазами и улыбкой на личике, слабо подёргивает ножками, отбиваясь от пальцев крёстной.

- А на кухни каша с ягодками остывает, - закидываю удочку, специально выделяю слово «ягодками», жду реакцию от малышки.

Сонные глазёнки распахиваются, и Ева активно начинает сползать с кровати, попутно скидывая с себя одеяло.

- Вот обжора маленькая, - вздыхает Вика, с улыбкой смотря как малышка потирая глазки кулачками, шлёпает в мою сторону.

На самом деле Еву очень трудно заставить поесть, приходится изощряться чтобы впихнуть в неё хоть пару ложек еды. Сегодня хитростью стали ягоды, за счёт которых она съесть и пару ложек манной каши.

Пока Ева кушает, а мы с Викой пьём кофе, то и дело ловлю на себе её взгляд. Подруга явно хочет узнать подробности вчерашнего вечера, вот только если я начну рассказывать, то мне придётся признаться ей в том, кто настоящий отец Евы. Но что-то внутри меня протестует, машет красным «стоп» знаком, не позволяя рассказать правду. Значит придётся врать, или же просить не задавать мне вопросов, что будет очень трудно.

Но к моему счастью, подруга молчит, помогает мне собрать Еву в садик, пока я собираюсь сама. Провожая нас за порог квартиры, подруга обнимает меня, и просит больше не расстраиваться так сильно, беречь свои нервы и силы, говоря, что они мне в скором времени ещё пригодятся.

Не задумываясь над её словами, целую Вику в щёку, даю обещания, в которое не верю сама, спешу отвести Еву в сад, и после медленно плетусь в огромное здание, порог которого с радостью спешила переступить ещё пару дней назад.

Как обычно поздоровавшись с охранником на входе, поднимаюсь на лифте на последний этаж, захожу в приёмную, и окинув её взглядом, понимаю, что на работу начальство явилось раньше.

Внутри всё затряслось, пальцы стали подрагивать. Стараясь взять себя в руки и не смотреть в приоткрытую дверь кабинета Клима, прохожу к своему столу, первым делом включаю компьютер, ставлю сумочку на выдвинутое кресло, иду к шкафу снять верхнюю одежду, и переобуться.

Как только возвращаюсь к рабочему столу, слышу голос мужчины, и вздрагиваю.

- Ульяна Алексеевна, зайдите ко мне, - доносится из глубины кабинета.

Открыв ящик стола, беру папку со вчерашним докладом, которым занималась допоздна, иду на зов начальника.

Хоть дверь и открыта, стучу по ней кулачком.

- Проходите, - слышу разрешение, переступаю порог кабинета.

- Доброе утро Клим Борисович, - приветствую начальника, смотрю на мужчину ровно до того момента, как он отрывает глаза от монитора компьютера, и поднимает их на меня, опускаю взгляд себе под ноги, избегаю встречи глазами.

- Вы сделали то, что я вам поручил вчера? – задаёт вопрос тоном строгого учителя.

- Да, вот, - отвечаю и прохожу к его столу, протягиваю папку, которую у меня не спешат забирать.

Не понимая в чём дело, поднимаю взгляд на мужчину, сталкиваюсь с ним взглядом. Смотрит на меня ещё пару секунд, а после этого стучит пальцем по краю стала, показывая, чтобы я положила папку в указанное место.

Его жест задевает, словно ему не приятно дотрагиваться до того, что находится у меня в руках. Никанор Назарович всегда принимал из моих рук документы, если я их ему протягивала.

Пока тушу в себе неприятное чувства пренебрежения в мою сторону, мужчина открывает папку и изучает мой доклад.  

- Что это? – спрашивает Клим ледяным тоном, глядя на доклад, а после на меня.

- Отчёт, - отвечаю, внутренне сжавшись от такого тёмного, полного гнева взгляда.

- Разве? – склонив голову на бок, отбрасывает папку в мою сторону, - я не вижу здесь «ОТЧЁТА»! – выделяет последнее слово, - переделать, живо! – практически рявкает, - и кофе мне сделай, надеюсь его ты сможешь приготовить правильно, - кривит губы, переводит взгляд на монитор.

Вытянувшись в струну, непослушными пальцами беру злосчастный отчёт, и на деревянных ногах покидаю кабинет, не решаюсь закрыть за собой дверь кабинета. С трудом передвигаясь, с каждой секундой становлюсь медленнее, и понимаю, как сильно я перенервничала, не ожидав такого! В груди тугой ком боли и обиды.

Я не понимаю, что не так с отчётом? Я проверяю его несколько раз, всё прописано, всё указанно. Что ему не понравилось?!

Как же мне хочется разреветься, когда оказываюсь в маленькой кухоньке, но я сдерживаю себя, вспоминаю вчерашние слова Никанора Назаровича, про то, что нельзя показывать слабость Климу.