Дафна сидит на краю дивана, завороженная, с разинутым ртом. Я указываю на телефон, одними губами произнося:
— Он только что пригласил меня на свидание! — Затем я прошу ее замолчать, когда она громко шипит:
— Тебе, черт возьми, лучше согласиться!
Изображая безразличие, я смягчаюсь.
— Знаешь что? Хорошо. Отлично. Я сдаюсь.
Низкий смешок Коллина на другом конце провода вызывает еще одну дрожь у меня по спине.
— Хорошо? Я сдаюсь? Успокойся, Томпсон, или я могу подумать, что действительно тебе нравлюсь.
— Звучит так, как будто ты обиделся. Ты обиделся, Коллин?
— Без комментариев.
Прежде чем я успеваю подумать об этом, говорю:
— О, ты в некотором роде очарователен. Ты знал это?
Это подбадривает его, и я буквально слышу, как он улыбается.
— Два свидания.
— Не испытывай свою удачу. Давай начнем с одного...
— Нельзя винить парня за попытку.
***
Коллин: Привет, блондиночка. Написала что-нибудь стоящее прошлой ночью?
Табита: Вообще-то, да! Еще несколько глав в новой книге. К тому же я закончила редактировать первую книгу «На грани».
Коллин: Будь честна. Ты используешь меня как музу. Серьезно.
Табита: Зачем мне делать что-то подобное?
Коллин: Потому что я обаятелен и до смешного хорош собой. Кроме того, заметил, что ты этого не отрицаешь.
Табита: ЛОЛ, прекрати. Я ничего не могу сделать из-за того, что мой телефон вибрирует каждые десять секунд.
Коллин: Дай мне одну строчку из твоей новой книги, и мы оба сможем вернуться к работе. Обещаю.
Табита: Хорошо. Вот: «Тихий тон, которым она говорила, был громче, чем слова, которые она могла бы выкрикнуть».
Коллин: Черт возьми, это потрясающе! Ты потрясающая!
Табита: *Краснеет* А теперь возвращайся к работе.
Коллин: Хорошо, но я буду думать о тебе весь день. Надеюсь, ты довольна.
Табита: Да-да, мы скоро увидимся?
Коллин: Завтра вечером. В шесть?
Табита: Да. 6:00.
Глава 9
Табита
Что плохого в том, что он знал? Блэр обдумывала этот вопрос, по крайней мере, несколько десятков раз, пока сидела в своей квартире, задаваясь вопросом, что для него значит знать ее секрет.
Не то чтобы он собирался кому-то рассказывать. Он ей нравился — действительно нравился. Она доверяла ему. Тосковала по нему. Блэр, наконец, призналась себе, что было приятно, что кто-то узнал; бремя тайны было снято с ее плеч, и больше не нужно было продолжать лгать. Ну, она делала это, но не для всех. Не для него. Блэр почувствовала себя свободнее, чем когда-либо за последние годы, теперь, когда кто-то еще знал. И теперь он приглашал ее на свидание. На свидание. Для Блэр будущее казалось бесконечным…
Мои пальцы ловко бегают по клавиатуре ноутбука, и я колеблюсь. Стоит ли мне удалить некоторые предложения? Выдаст ли меня какое-нибудь из них, если кто-то из моих знакомых прочтет это? О, кого я пытаюсь обмануть — единственный человек, читающий мои работы, — это Коллин, и он никому ничего не расскажет.
Так ли это?
Я смеюсь над этой идеей, считая ее абсурдной. Быстро делаю пометку на полях своего документа, нажимаю СОХРАНИТЬ, закрываю ноутбук и встаю.
Подойдя к своему шкафу, я распахиваю дверцу и упираюсь руками по обе стороны дверного проема, на мне только бюстгальтер телесного цвета и трусики в тон. Я изучаю варианты одежды, прежде чем направиться прямиком к платьям.
Достав великолепное изумрудно-зеленое платье с запахом, прикладываю его к телу, провожу рукой по всей длине ткани и решаю, что это идеальное платье для свидания.
Цвет насыщенный, с оттенком драгоценного камня, он оттеняет румянец моей кожи и светлые волосы. Я никогда не носила его, не было случая, так что бирки все еще остались, свисая с рукава. Осторожно снимаю их и бросаю в мусорное ведро под раковиной в ванной.
И я могу лгать своей семье и друзьям о том, чем занимаюсь в свободное время после работы, но не буду лгать себе об этом свидании.
Я взволнована.
Нет.
Нет, для этого должно быть более подходящее слово…
Эйфория. Нервы? В приподнятом настроении. Мое тело положительно гудит от предвкушения.
Я кладу одну руку на живот, надавливая на него, чтобы успокоить укоренившееся волнение, делаю вдох, выравнивая дыхание, и вешаю зеленое платье на крючок у душа. Глубокий вдох, Табита. Вдыхай через нос, выдыхай через рот.
Почему я так нервничаю? Мои руки поднимаются к лицу; щеки пылают. Будто в огне.
Боже, я горю — из-за него.
Чувствую, что…
Чувствую, что это начало чего-то важного. Как будто в ту минуту, когда я выйду за эту дверь, моя жизнь изменится.
Это странно? Сумасшедше? Слишком мелодраматично?
Какая разница! Мне двадцать четыре года, черт возьми. Достаточно взрослая, чтобы относиться к этому свиданию более спокойно, а не как взбалмошная шестнадцатилетняя девушка, отправившаяся на свое первое свидание.
Первое свидание.
Первый поцелуй.
Первое... все.
С Коллином Келлером, из всех людей.
После того, как щелкаю выключателями вокруг туалетного столика у раковины, один за другим, пока вся комната не загорается, я выдвигаю табуретку, которую обычно держу под стойкой, и сажусь.
Изучая себя в зеркале, размышляю, как накраситься. Эффектный образ или простой? Глянцевый или матовый?
Смоки или — тпру! Что, черт возьми, я вообще говорю?
Да, теперь действительно кажусь сумасшедшей!
Мои светлые волосы собраны в гигантские бигуди, и оставляю их остывать, пока наношу макияж, руки дрожат от волнения, когда я пытаюсь осторожно нанести тушь, чтобы она не слиплась, и едва сдерживаюсь, чтобы не попасть себе в глаз. Едва.
Опираюсь руками о стойку, делаю несколько успокаивающих вдохов и смотрю на свое отражение, прежде чем взяться за копну густых волос, собранных на голове.
Бигуди снимаю по одному, и светлые волны свободно падают мне на плечи. Я добавляю крем для укладки, чтобы устранить завитки, и закрепляю.
Как только с этим делом покончено, роюсь в ящике с косметикой в поисках темно-сливовой матовой помады, которую Грейсон подарила мне на День Рождения — она называет ее своей «счастливой праздничной помадой», — провожу несколько раз по губам, а затем причмокиваю.
Преобразившись, смотрю на свое отражение.
Встряхиваю локоны.
Вдох, выдох.
Решение принято: я больше не буду сопротивляться ему, если он хочет продолжать приглашать меня на свидание. Если хочет отправлять электронные письма, сообщения и разговаривать по телефону. Если захочет затащить меня в постель. Вообще не буду сопротивляться ему. Поступать так было бы глупо, а я не дура. Да, ложь нужно прекратить.
Я собираюсь начать с признания того, что Коллин Келлер действительно заставляет меня что-то чувствовать.
Он заставляет меня чувствовать себя умной и забавной.
Он заставляет меня чувствовать себя желанной.
Он вселяет в меня надежду.
Тьфу. Как это раздражает.
***
Коллин
Я физически не могу заставить себя перестать пялиться.
Табита великолепна.
Бросаю на нее еще один косой взгляд через машину, мои глаза оценивающе осматривают ее ноги, скромно скрещенные в лодыжках. В этот самый момент разрез на ее платье раздвигается, обнажая полоску загорелого бедра.
Сосредоточься на гребаной дороге, Коллин, Господи.
Очевидно, я полностью перестал притворяться крутым.
Чертовы нервы.
Когда я сжимаю руль так, что белеют костяшки пальцев, мои ладони действительно начинают потеть, и не только потому, что рядом Табита и она сногсшибательна, но и из-за того, что запланировал. Ей это либо понравится, либо... она никогда больше не захочет меня видеть.
