Измена по контракту (СИ) - Володина Таня

Я сглатываю. Мне не хочется идти к нему домой и встречаться с Настей. Он как будто читает мои мысли.

— Не волнуйся, жены дома нет.

Покусанные губы трогает ухмылка.

Я начинаю его бояться. Я и раньше-то не понимала, что в голове у этого парня, а теперь во мне шевелятся всякие нехорошие подозрения. Ногу зачем-то поцеловал.

— Ты же не думаешь, что я маньяк и наброшусь на тебя, как только мы останемся наедине?

Издевается, паразит! Очень тонко чувствует моё настроение.

— Пф-ф! — отвечаю я с интонацией Эллочки-людоедки.

— Ну вот и паркуйся.

— Я просто не понимаю, зачем мне идти к тебе?

— Нам нужно поговорить. Разве тебе не хочется обсудить некоторые вещи?

Ещё как хочется, чёрт побери!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я сдаюсь и ставлю машину туда, куда он указал.

Дом роскошный. Лифт полностью зеркальный, и куда бы я ни смотрела, я вижу Влада — то в профиль, то в анфас, то задом. Себя тоже вижу. Я какая-то мелкая и испуганная рядом с ним. Волосы растрёпаны, из хвоста выбились кудрявые прядки. Я выпрямляюсь, как струна, и держу осанку. Так-то лучше. Палец в туфле саднит от пореза.

Выходим на третьем этаже. Влад открывает дверь и пропускает меня в квартиру первой. Я уже знаю, что эту трёшку Насте подарил отец. Ремонт делали, видимо, тоже по вкусу отца: вычурная мебель, тиснёные обои с золотом, люстра с хрустальными подвесками. Впрочем, Насте такой дизайн подходит, а вот её мужу — нет. Владу подходит пентхаус с видом на море на самой верхотуре небоскрёба, который никогда не будет построен.

— Красиво у вас, — говорю я, снимая туфли.

Ноги грязные, мне неудобно ступать по светлому ковру.

— Тебе правда нравится или это вежливый комплимент? — спрашивает Влад.

— Второе, — признаюсь я.

— Фух, а то я уже испугался. Я сам делал здесь ремонт, когда мне было восемнадцать лет. Отец дружил с моим будущим тестем и предложил поработать дизайнером. Гонорар я получил неплохой, но чуть не вздёрнулся во время ремонта. Я бы сделал здесь всё иначе, планировка позволяла, но Ася хотела «дорого-богато». Всю кровь из меня выпила. Самый кошмарный тип клиентов.

— Ася?

— Моя жена. Это её квартира.

— Вы тогда уже встречались? Когда тебе было восемнадцать?

Он неопределённо пожал плечами:

— Мы встречались и расставались несколько раз. Проходи в ванную. Вот тут аптечка, там есть всё нужное — зелёнка, лейкопластырь, — он указывает на зеркальный шкафчик. — Обработай рану на ноге. Помощь нужна?

— Нет, спасибо.

Он выходит и бесшумно прикрывает дверь. Я мою ноги с мылом и заклеиваю порез бактерицидным пластырем. Прочесываю волосы и скручиваю ракушкой на затылке. Застёгиваю пуговицы на рубашке до горла. Так я выгляжу намного лучше — не растрёпанной раздолбайкой, а женщиной при исполнении служебных обязанностей. Всё это занимает не больше десяти минут. Я тороплюсь освободить ванную комнату, потому что Владу тоже нужно умыться и обработать ожоги.

Выхожу в гостиную — никого.

— Влад, ты где?

Молчание.

Слышу звук льющейся воды в другом конце квартиры. Ну, разумеется, у них не один санузел! Иду на звук и попадаю в спальню. От вида монументальной кровати, застеленной атласным покрывалом в цветочек, хочется смеяться. Вот уж не думала, что у Насти такой старомодный вкус. Из хозяйской ванной выходит Влад. Он в спортивных брюках и майке. Волосы мокрые. На руках отчётливо видна граница между покрасневшими предплечьями и белыми нетронутыми плечами. Просто невероятно, что под этой мраморной кожей течёт красная кровь.

Отвожу взгляд.

— Я пришла сказать, что тебе надо смазать лицо и руки чем-то против ожогов.

— Я уже намазался, — отвечает он и проводит пальцами по гладкой скуле.

— Надеюсь, не сметаной?

— Кефиром.

— Ты с ума сошёл?

— Да шучу я. Всё у меня есть, не переживай, медсестра. Завтра краснота пройдёт, а сегодня поработаю дома. Чай будешь? Чёрный, зелёный?

В квартире прохладно. По босым ногам тянет сквозняком — видимо, работает мощный кондиционер. Влад тоже без обуви, но ему не холодно. Похоже, любит температуру не выше двадцати градусов.

— Давай, — соглашаюсь я. — Зелёный.

Мы отправляемся на кухню и ждём, когда закипит чайник. Влад роется в коробках, находит нужный сорт чая и кладёт в чашки пакетики. Заливает кипятком и придвигает одну мне.

— Ничего, что в пакетиках? — спрашивает он.

— Без разницы.

Он достаёт из холодильника банку мёда, засовывает в неё две столовые ложки и ставит между нами.

— Угощайся.

Да уж, манеры у него простые. Но я не отказываюсь, зачерпываю мёд и сую ложку в рот. Вкусно. Он делает то же самое и прихлёбывает чай.

— Так о чём ты хотел поговорить? — спрашиваю я.

Он медленно и тщательно облизывает ложку розовым языком. Тянет время?

— По поводу поцелуя.

Он не уточняет какого, но и так понятно.

— Извини, перегрелся на солнце. Буду благодарен, если ты забудешь об этом досадном инциденте. Обещаю, что ничего подобного не повторится. Можешь спокойно работать, не ожидая подвоха.

Я непроизвольно фыркаю — не потому, что он просит забыть о поцелуе, а из-за того, как пафосно он изъясняется. Каким подчёркнуто спокойным тоном произносит фразы. Выглядит уверенно, полностью контролируя ситуацию. Полная противоположность тому перепуганному подростку, который не знал, куда деваться от стыда и раскаяния.

«Какой же я мудак». Почему сразу «мудак»? Откуда это чувство вины?

Мне дико любопытно, что произошло на пляже. А главное — почему? Чувствую, что здесь поле непаханное для психоанализа, хотя я не психолог. Но даже мне, не психологу, очевидно, что у Влада Дроздова большие проблемы с психикой. За полдня, что мы провели вместе, его кидало от высокомерия, наглости и откровенного манипулирования до трогательной искренности и детской эмоциональности. Странный тип. Притягательный и отталкивающий одновременно. Мужчина и ребёнок в одном флаконе. Сексуальный мужчина и испуганный ребёнок.

— Ладно, я забуду, — говорю я. — Только не снимай больше шляпу на солнце.

Влад выдыхает, как будто ждал моего ответа, затаив дыхание. Смешной. Он что, боялся, что я буду терроризировать его этой глупой выходкой?

— Это всё? — спрашиваю я, допивая последние капли чая. — Ты за этим меня позвал?

— В принципе да, но хочу ещё кое-что пояснить. По поводу Василисы.

Точно, есть же ещё и Вася! Как я могла о ней забыть?

— Минуточку! Мне надо… накрасить губы.

Я направляюсь в прихожую, достаю из сумки диктофон и кладу в карман. Всё, что Влад скажет о Васе, должно быть записано. Мимоходом крашу губы гигиенической помадой.

— Продолжай. Что ты хотел сказать? — я усаживаюсь напротив Влада и включаю запись.

— О чём вы болтали в курилке?

— О твоей личной жизни, ты угадал.

— Можно конкретнее?

— Она сказала, что вы любите друг друга, и что все в офисе знают о вашем романе. Просила не подкатывать к тебе. Ещё сказала, что ты женился по расчёту и скоро разведёшься. Вроде всё.

— Вот ду-у-ура, — Влад улыбается, как будто услышал отменную шутку.

Мне непонятно, с чего он так веселится. Не вижу ничего смешного в том, что подчинённая трубит на весь офис о половой жизни начальника.

— Мы один раз переспали, — говорит Влад. — Сто лет назад. Я был пьяный в дым, мало что помню. Не подумай, я не снимаю с себя ответственности, она хороший человек и классный дизайнер. Когда отец взял меня на стажировку, она уже работала в «Питерстрое». Очень помогла мне на первых порах. В целом она нормальная, только иногда её клинит. Не обращай внимания.

— Она треплется в офисе о твоих семейных проблемах.

— Ерунда, нет у меня никаких проблем. Все сотрудники знают правду.

Я поправляю в кармане диктофон.

— Какую правду? То, что ты не встречаешься с Василисой?

— Ну да. Периодически она несёт бред, но все давно привыкли. На работе это не сказывается.