Кофе, кот, мужчины и я (СИ) - Жилло Анна

Чистая правда, Кирилл был не по этой части. Как он говорил через губу, это развлекушки для быдла. Сам он предпочитал… да ничего не предпочитал. Сидеть дома и смотреть кино в подписке.

Тут приехал Николай с командой грузчиков, и Юра ушел, пообещав после обеда уточнить явки-пароли. А я, чтобы не путаться под ногами, отправилась по соседям собирать подписи под согласием.

Время, конечно, было не самое удачное: утро буднего дня. В большей части квартир мне просто никто не открыл. Еще в двух в наличии не оказалось собственников. Итого я получила всего три согласия из сорока. На самом деле квартир в доме было восемнадцать, не считая моей, но половина из них коммуналки с несколькими владельцами.

Лиха беда начало! Грело то, что все три попытки прошли гладко. Впрочем, особо я не обольщалась, потому что первой подписавшейся стала все та же Виктория Львовна, еще две — бабули, которых она успела обработать. Неизвестно, как пойдет с остальными. А еще — где добывать собственников, сдающих квартиры или комнаты, и живущих при этом где-то на луне. Но как-то ведь люди с этим справляются. Остальные пять квартир на первом этаже превратились в магазин, парикмахерскую и пункт выдачи «Озона», значит, владельцам удалось провернуть подобную операцию успешно.

Я решила, что в случае проблем найду их и проконсультируюсь. Хотя если они давали кому-то взятки, вряд ли об этом расскажут.

Шкафы разобрали и вынесли достаточно быстро, к началу первому я уже была свободна. Позвонил Юра и предложил какой-то «Комод» на Невском. Название ничего не сказало, хотя и удивило. Понадеявшись, что он не поведет меня в притон, я согласилась. Договорились встретиться у входа в восемь.

Погуглив, выяснила, что заведение называется «Commode», что там вполне прилично и демократично. Но все равно завернула в «Стокманн» и купила новые брюки. С четырьмя нулями на ценнике. Жаба, отправленная в нокдаун платьем из яка, только жалобно квакнула-всхлипнула, но возражать не посмела.

Дома, пока было время, я села поработать. Кот и утренний корм тоже смел, но не выходил, где-то ныкался. Я прекрасно понимала, что это означало.

Простить-то я тебя простил, Соня, но не думай, что готов обниматься.

Ладно, сиди, привыкай к новой реальности, где номинально ты господин, однако ни фига не решаешь. Жизнь жестока, котик, ничего не поделаешь.

Глава 19

В четверть девятого я все еще топталась на углу Невского и Владимирского, у дома Палкина. На ветру. В новых штанах за фигалион денег, вся такая красивая. И в сомнениях: а может, все перепутала, может, имелся в виду какой-то другой «Комод»?

Но интернет никаких других комодов в категории «клуб» не знал, и я начала потихоньку злиться.

Походу, лучше клещики, чем непунктуальность. Задерживаешься — позвони, в чем проблема?

Воцап наябедничал, что Юра не в сети. Попытка дозвона это подтвердила.

Так, ну хватит, жду до половины и еду домой. Благо, метро недалеко. Или зайду в демократичные «Две палочки» и наемся суши.

Я уже взялась за ручку палочковой двери, когда кто-то поймал за рукав.

Ну ясно кто.

— Нам не туда, — с обезоруживающей улыбкой Юра потащил меня к соседнему входу. — Не злись, я не специально.

— А позвонить?

— Думал, успею. Не рассчитал маленько. Хорошо, что поймал тебя.

— Ну да, — кивнула я. — В последний момент. Я тебе звонила, ты не в сети.

— Разрядился, собака.

Юр, да ты совсем раздолбай, оказывается? За временем не следишь, за телефоном тоже.

Мы поднялись на второй этаж, хостес проверила бронирование.

— Мне очень жаль, — сказала она с улыбкой, исключающей какую-либо жалость или сожаление, — но сорок минут вашего первого часа сгорели.

— Ну что делать, — вздохнул Юра. — Самдураквиноват.

— И что это значило? — спросила я, когда мы вошли в зал и сели за столик в углу.

— Это тайм-клуб, — пояснил он. — То же антикафе, только с едой, музыкой и прочими понтами. Караоке, диджеи и все дела. Первый час фиксированная сумма, неважно, сколько ты пробудешь, пять минут или шестьдесят. Потом поминутно. Зато меню по себестоимости.

Меню — даже по себестоимости — бодрило ценами. Взяли пиво и два сета к нему: горячий и паштетный, которые поделили вполне по-братски: ему больше, мне меньше.

Сначала мы больше жевали, перекидываясь какими-то общими фразами ни о чем, но потом пиво, довольно крепкое, развязало языки. Я рассказала о бабушке, об отце с матерью. Впрочем, историю Игоря Ильича оставила при себе — это было слишком личным, чтобы делиться ею с посторонними.

— Чего только не бывает, — философски заметил Юра. — Мои родители познакомились в поезде. Отец ехал из армии, а мать к жениху. В общем, жених пошел по звезде. Через год поженились. Кстати, тот перец, который тогда… с цветочками?..

— Что? — уточнила я.

— Это твой?

— Бывший.

— А, ну хорошо, — обрадовался он. — А то я думал, может, вы просто поссорились, а я тут… не по делу.

— Ну а ты? — задала я вопрос в том же ключе. Мол, догадайся сам, о чем это я. Но он понял.

— Была у меня девушка. Жили даже вместе, правда, недолго. Она сказала, что я козел, и вышла замуж за другого.

— А чего так? — заинтересовалась я, ловко выхватив из-под его руки последнюю сырную палочку. — Почему козел?

— Да она вся такая утонченная леди была. Фитнесы, масочки, собачка Масечка в сумочке. Книжечки по личностному росту. А я по уши в компах, пиво пью и в «Мафию» играю. В общем, дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие.

Наверно, это была пусть не трагедия, но все же драма, а звучало так смешно, что я не удержалась и фыркнула. Хорошо бокал был почти пустой, хотя получилось все равно гулко.

— А, фигня фигнь и суета суёт, — махнул рукой Юра. — Пойдем лучше песняка задавим.

— Да как-то… не это, — застеснялась я, но он махнул снова.

— Брось, никто никого не слушает, только сами себя.

На секундочку я представила, что заявилась сюда с Кириллом и собираюсь петь караоке. Да его бы удар хватил. Впрочем, он в такое заведение просто не пошел бы. Мысли об этом придали смелости.

Забравшись на маленькую сценку, мы исполняли дуэтом какой-то шансон в стиле «Дорожного радио». Юра все это знал и пел уверенно, с чувством, а я подтягивала, едва успевая за словами на экране. И как нас только не убили? Потом все же согнали под предлогом «дайте и другим попеть», и мы переместились на танцпол, где отжигали до упаду.

— Юрка, — спохватилась я, когда мы наконец вернулись за столик и заказали еще пива, — там, наверно, уже миллион натикало. Вот где точно время — деньги.

— А, забей, — он задрал нос к потолку. — Я бабла сегодня настриг с заказчика. Чего, солить его, что ли?

— Кого, заказчика?

— Бабло. Знаешь, я на это насмотрелся. Сегодня жил себе такой важный хрен, думал, что он вечный. А завтра ему заказывают памятник ценой в Мерседес. И на кой ляд он ему? Жить надо сегодня. И чтобы в кайф.

— Юр, а сколько тебе лет? — я сообразила, что так и не знаю этого, и решила заполнить пробел, пока мы… скажем, нетрезвые.

— Тридцать три. Родители говорят, пора уже остепениться. Может, и пора, кто знает.

— Ну кроме тебя, никто, наверно.

— А ты чего не замужем? — отбил он подачу.

— Пока не нашла за кого. Как найду — выйду.

— А ты ищешь?

— Нет.

— Молодца!

Вышли мы где-то в начале второго. Счет мне Юра не показал и страшно возмутился, когда я предложила заплатить часть.

— Ты чего, Сонька, феминистка? — это прозвучало как самое жуткое матерное ругательство. — Нет? Ну и не выдрыкивайся тогда. Если прямо так деньга карман жжет, дай чаевые.

В такси он слегка меня приобнял, и это было приятно, но…

Черт, в этом не было ни капли чувственного. Во всяком случае, с моей стороны — точно. И дело было не в его своеобразной внешности, на это я перестала обращать внимание практически сразу. С ним было весело, легко, свободно — и все же чего-то не хватало.