Я почувствовал слёзы, которые брызнули из её глаз, они обжигали все поры моей кожи. Моё сердце, которое утопически долбилось во мне, от счастья и наслаждения, что я в ней, внутри неё… Схватив её за подборок одной рукой, я развернул её лицом к себе, чтобы видеть её в те секунды, когда она полностью потеряет весь свой контроль. Она уже понемногу сжимала меня, заставляя пробиться в её матку. Я мечтал, чтобы вместе с этими слезами, которые вытекали из её глаз от коктейля боли, смешанной с наслаждением, вытекли все её бывшие бойфренды, все чужие поцелуи, все чужие прикосновения. Чтобы я очистил её от других мужчин, как она сейчас очищала меня от других женщин.
Да, мы просто сошли с ума. Я превращался в зверя, в чудовище, которому хотелось, чтобы его красавица утопила всё своё сердце, весь свой рассудок во мне.
Мои бёдра только ожесточали свой темп. Сдавливая рёбра Эвы, я прогибал её в спине, вынуждая двигаться ко мне навстречу…
Моя златовласка изо всех сил сдерживалась, чтобы не завопить… Она кусала мою ладонь, засасывая в рот мою кожу… Я не смог больше сдерживаться, когда она крепко сжала мой член внутри себя, когда её плоть вспыхнула, разнося порочный ток по всей длине моего члена. Все клетки ошпарила вспышка наслаждения, и рассудок потерял счёт времени. Громко или тихо — стало все равно. Всё, что волновало — это насладиться драгоценными секундами невероятного оргазма…
Я полностью поглощал её искажённое страстью лицо: вся в слезах, запыханная, с бордовыми щеками, не способная открыть глаза и разогнуть колени. Такая ароматная, такая сладкая, такая вкусная… Не чужая, не чья-то, а — моя… И я кончил глубоко в неё, абсолютно изливаясь и вздрагивая, наваливаясь на неё полностью, размазывая её по стене. Мои пальцы с таким остервенением впились в её рёбра, что не было сомнений — пометки останутся на её белом, великолепном теле. Но мне было плевать. Самым важным, самым сокровенным моим желанием было сделать её своей, растекаться внутри неё каждую ночь, прожить с ней всё, что осталось… Фотографируя и трахая её. Целуя и обнимая. Прижимая к себе и сводя с ума.
— Мы чокнутые, — всхлипнула она, — Но мне абсолютно плевать, Макс, — голос её был сорван, — Я хочу только тебя…
Я мягко выскользнул из неё, и сжал пальцами подбородок.
— Мы скажем это всем. Сейчас. Если сворую, рано или поздно придётся вернуть. Я по-любому заберу тебя. Но я хочу, чтобы это знали все.
— Да, — на моё удивление, решительно произнесла Эва, — ресницы её подрагивали, — Только, помоги мне… привести себя в порядок.
Я отрицательно покачал головой.
— Я уже привёл тебя в порядок.
Эва соблазнительно улыбнулась мне… Такая тёплая, такая расслабленная… Я оставил короткий, влажный поцелуй на её губах.
Она вытащила шпильки из волос, бросила их на пол, туда же, где валялась и фата. Наспех одевшись и накрасившись, она поправила пиджак на мне, расправляя послушную ткань.
— Ты готова? — спросил я, пред тем, как выйти из комнаты.
— Спрашиваешь? — усмехнулась она, — Я с тобой на всё готова. Я пойду за тобой куда угодно.
Больше слов мне не требовалось. Чужая невеста станет моей женой.
========== Fogive me ==========
Эва
Я чувствую себя задыхающейся от любви и эмоций, которые накрыли меня, как морская волна. Я готова расцеловать Джеки за то, что она подарила мне Макса. Того, кто подарил мне такое счастье.
Я ничего не боюсь рядом с ним. Пока мы шли по пустующему, к нашей радости, коридору, я успела бросить взгляд на часы. Именно то время — 16:20. То время, которое означало мой выход. Но теперь я не одна. Я с Максом и ничего лучшего желать не могу. Он крепко сжимает мою руку, а толчки моего сердца мешаются с гулкими стуками наших шагов. Вот, поворот. Он ведёт на лестницу, у которой собрались мои родители, гости, японцы, друзья моего несостоявшегося жениха, и сам он… Ближе к дверям. Всё было расписано по минутам. Но в мою жизнь вернулся человек, которого я люблю и он разрушил то, что было нужно не мне, а моим родителям.
Господи, сколько я себя помнила — я ни шагу не делала без их разрешения. Была круглой отличницей. Потыкала каждой их прихоти, касающейся моей жизни и моего будущего. Я была, своего рода, подкаблучницей — причём и у мамы, и у папы. Я рассталась с Максом, потому что мама так сказала. Я не хотела уезжать, но была вынуждена. Мне внушили, что так будет лучше для меня. Мне постоянно говорили и определяли за меня, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Но теперь, с меня довольно. Я с Максом. Он со мной. И ничто меня не остановит и не переубедит.
Едва я сделала шаг, ведущий к первой ступени высокой винтовой лестницы — со второго на первый этаж — заиграл живой оркестр. Что-то внутри меня загорелось от предвкушения. Я заглянула в карие, горячие, обволакивающие глаза Макса.
— Люблю тебя, — шепнул он.
— И я тебя, — мой выдох не заставил себя ждать.
Это был наш общий первый шаг. Шаг в будущее, которое мы будем строить вдвоём. Сами. Не прося, не ожидая помощи. Только мы вдвоём. Только вперёд. Только вместе.
Музыка прервалась, когда Макса заметили рядом со мной. Я на секунду зажмурилась. Раздались вздохи, странные восклицания, заглушённые шиканьями интеллигентов. Макс сжал мою руку крепче. Это предало мне уверенность. Я поняла, что мне абсолютно плевать на них. Я рядом с ним ощущаю себя любимой, счастливой… Так зачем мне обращать внимание на чьи-либо мнения? Мне двадцать один. Я взрослая. Самостоятельная. Но я никогда не была свободной. А свободу дарит только любовь. И сейчас, я чувствовала себя Америкой. Я была полна этой любви, которая вела меня, как огонёк ведёт блуждающего странника. Мы спускались вместе. Мы видели в этих ступенях все препятствия, все невзгоды — мы наступали на них, а наши сердца стучали в унисон. Никто нам теперь не помеха. Всё посредственность.
— Эва, — холодный тон моей матери прервал всеобщий ступор.
— Объясни, что происходит, — раздался голос отца.
Он смотрел на моего возлюбленного зло и с презрением. Это взгляд убивал меня. Я крепче сжала руку Макса, выпрашивая у него спасения.
— Позвольте мне, — вмешался он тут же, поняв мой безмолвный призыв.
Я закрыла глаза, мысленно благодаря Бога за то, что мне попался настолько чувствующий меня мужчина. Слишком чувствующий.
— Вас никто не спрашивает. Закройте рот и отойдите прочь от моей дочери, — мой отец сделал последний толчок, который требовался, чтобы я полностью слетела с катушек.
Я больше не буду терпеть тиранов. Не буду подчиняться приказам. Чёрта с два.
— Если он отойдёт прочь — твоя дочь тоже уйдёт прочь, — заглянув ему прямо в глаза, произнесла я со всей холодностью, на которую была способна.
— Макс! — мы услышали голос кого-то мужчины и обернулись.
За нами — и все гости, и мои родители.
— Макс, — повторил невысокий брюнет, обращаясь к нему, а позже — к окружающим, — Господа, это мой сын. Уверен, ребята просто дурачатся, — выдавил он, смеясь.
