В плену желаний (СИ) - Бигси Анна

— Отпусти меня, я никуда с тобой не пойду, — воскликнула она и попыталась выдернуть свою руку.

— Да что с тобой? — возмутился Громов, развернувшись к ней лицом. Поведение Ирины переходило все разумные границы: он, как идиот, мчался спасать ее, нарушая мыслимые и немыслимые правила, а она еще и упирается.

— Тимур, оставь меня в покое.

Ей понадобилось все ее хладнокровие, чтобы фраза прозвучала более-менее уверенно. Как бы сильно ни любила Громова, Ира осознавала, что будущего у них нет, и безжалостно приносила в жертву своей свободе эту любовь. Она просто не имела права сдаваться.

— Че ты творишь? Ты даже не представляешь, что он с тобой может сделать…

— Ошибаешься! Я очень хорошо его знаю, и ничего плохого он мне не сделает.

Ира убеждала в своей правоте не только Тимура, но и себя. Старательно отводила глаза, чтобы не поддаться своей слабости и не передумать. Неимоверно сложно было бороться со своими чувствами, отчаянным усилием воли заглушать мольбу сердца, рвущегося навстречу Тимуру.

— Кто же он?

— Прокурор, с которым вместе работали.

— Шевцов, наверно, — снисходительно улыбнувшись, уточнил Громов. Нервно мерил шагами помещение в надежде придумать хоть что-то, чтобы открыть ей глаза.

— Да, а откуда ты…

— Ты совсем дура? Этот твой Шевцов бывает здесь раз в две недели.

— Не может быть, — твердо заявила Романова.

— Где он сейчас?

— Позвонить вышел в смежную комнату.

— Позвонить? Серьезно? А то, что телефоны сдают перед входом тебя не смущает?

— Врешь! — Ира перешла в наступление. — Я не верю ни единому твоему слову. Игорь Петрович — честный и порядочный человек.

— Иди посмотри, что там в этой комнате, — взревел Тим и, подойдя к ней практически вплотную, с силой встряхнул за плечи, вынуждая смотреть в глаза. — Опомнись же ты!

— Пусти, мне больно, — сдавленно произнесла Ирина и поморщилась от боли.

Громов разжал руки и взъерошил волосы, не зная, что еще предпринять. Она ничего не хотела слушать, а аргументов больше не осталось.

— Тимур, ну перестань, — примирительно сказала Ира и погладила его по руке. Она не хотела расставаться на такой ноте, оставлять какие-то недомолвки, поэтому решила сжечь мосты. — Я взрослая девочка, сама знаю, что мне делать. Не нужно меня опекать.

Громов не вытерпел, крепко прижал ее к себе.

— Я все понимаю, мы не ладим в последнее время, но сейчас не до выяснения отношений. Ириш, я тебя очень прошу, пойдем со мной.

Этот момент был самым тяжелым для нее — вновь почувствовать его тепло, вдохнуть родной запах. На пару мгновений она позволила себе окунуться в те невероятные ощущения, что дарил ей Тимур, и, собрав последние силы, отстранилась.

— Прости, Тим, я все решила, я не пойду.

— Ир… — обреченно прошептал он, отказываясь верить, что это правда.

Столько боли отражалось в его взгляде, что Ирина невольно содрогнулась. Только убежденность в правильности своего выбора помогала сохранять спокойствие.

— Уходи… Не мучай ни меня, ни себя, ну пожалуйста…

Несколько долгих секунд Громов молчал, и только играющие желваки говорили о том, что он очень зол.

— Дура! — сквозь зубы процедил Тимур и спешно покинул помещение, громко хлопнув дверью.

Ира выключила воду и вышла из ванной. Слова Громова эхом звучали в ушах, и она потерялась в реальности — не понимала, где правда, а где ложь. Намереваясь выяснить все прямо сейчас, Романова подошла к заветной двери, но в нерешительности остановилась. Почти сразу из смежной комнаты вернулся Шевцов и широко улыбнулся. Однако теперь Ирина уже не могла доверять ему на сто процентов, в каждом жесте искала подвох.

— Позвонили? — поинтересовалась она, присаживаясь в свободное кресло.

— Да, все хорошо, — невозмутимо отозвался Игорь и, последовав ее примеру, опустился на соседнее кресло. — Будешь? — спросил он, наливая коньяк.

Ира отрицательно помотала головой, прикидывая, как лучше задать вопрос, чтобы не обидеть друга.

— А я выпью, — сказал Шевцов и залпом осушил бокал.

— Игорь Петрович, а как вы звонили, если телефоны сдают при входе?

Буквально на секунду лицо его стало непроницаемым, но он быстро сориентировался и привычно улыбнулся.

— Ир, ты что, не доверяешь мне?

— Доверяю, но…

Романова не знала, что ему ответить, как оправдать свои сомнения. Это выглядело, по меньшей мере, некрасиво, но она ничего не могла с собой поделать, все теперь казалось подозрительным. С каждой минутой желание отмотать время назад и уйти с Тимуром возрастало.

Шевцов лишь усмехнулся и, допив второй бокал, встал.

— Пойдем, покажу, что я там делал.

Ира неуверенно кивнула и вложила свою ладонь в протянутую руку.

— Проходи, — вежливо предложил Игорь, открыв перед ней дверь.

Ирина робко шагнула внутрь и осмотрелась: тусклое освещение придавало насыщенности красному цвету стен, на которых висели различные атрибуты БДСМ-развлечений. Судорожно вздохнув от испуга, она спешно попятилась назад, но уперлась в широкую мужскую грудь. Шевцов тут же сжал ее плечи и заметил, как она дрожит.

— Ну что ж ты, Ира, замерла, ты же всегда была такой смелой… — прошептал он в затылок, вдыхая запах волос.

Романова резко отпрянула и развернулась к нему лицом.

— Что это значит?

Она отказывалась воспринимать очевидное, лихорадочно пыталась найти хоть какое-то объяснение происходящему.

— Ты хочешь свободу, я хочу тебя. По-моему, равноценный обмен.

— Как же так? Я же доверилась вам… Вы всегда были моим другом, — отчаянно произнесла Ира, подняв на него полные страха глаза.

— Это ты видела во мне друга, а я всегда хотел большего, — честно признался прокурор. — И не надо на меня так смотреть, сегодня я наконец получу то, чего так страстно желал. А потом, если мне все понравится, так уж и быть, я подумаю, как тебя отсюда вытащить.

Столько лет он мечтал заполучить судью Романову, но она была так неприступна, не давала ни единого шанса и держала приличную дистанцию. Игорь уже отчаялся добиться ее расположения, как вдруг узнал, что Ира разводится с мужем. Призрачная надежда мелькнула на горизонте и тут же растворилась — Ирина бесследно исчезла. Следствие не дало результатов, и вскоре поиски судьи прекратились, начальство создавало видимость работы только для пресс-служб. Шевцов вернулся к обычной жизни: работа, дом и развлечения в рыбке. А сегодня, увидев Иру в этом заведении, он не поверил своей удаче. Чтобы не спугнуть ее, быстро сориентировался, и жертва сразу оказалась в ловушке.

Его снисходительный тон и хищная ухмылка разрушали все шансы на спасение. Ирина с ужасом осознала, в какую историю влипла, и вновь по своей вине. Пелена спала с глаз, и она увидела настоящую картину, все те мелочи, на которые поначалу и не обратила внимания. Если бы она больше доверяла Громову… А теперь ей никто не поможет — она осталась один на один с диким зверем.

— Не надо, пожалуйста…

Ее мольбы разбивались о глухую стену безразличия. Перед ней стоял не добрый и порядочный Игорь Петрович, а настоящий маньяк, который ни за что не отпустит свою жертву.

— Не бойся, у меня есть для тебя подарок, — Шевцов развернул Иру к себе спиной и щелкнул выключателем.

В центре комнаты зажегся свет, и она увидела крупногабаритную установку в форме креста для фиксации тела.

Дыхание тут же перехватило, Ирину заколотило от страха. Она боялась даже представить, что Игорь может с ней сделать.

— Я думаю, мы хорошо проведем время, — прошептал он в самое ухо и, прижав Ирину к себе, скользнул ладонью по ее животу вниз к плотно сжатым бедрам. — Тебе понравится…

Иру передернуло от омерзения, она громко всхлипнула и почувствовала, как земля уходит из-под ног. В ушах зазвенело, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Вскоре все стихло, она провалилась в темноту.

Громов пулей вылетел и этого злосчастного номера, оставив Иру наедине с ее принципами и маньяком-извращенцем. Ничего не замечая вокруг, он быстро шел вперед, старался сбежать, в первую очередь, от себя. Категорически не хотел думать о последствиях своего поступка, трусливо перекладывая ответственность на хрупкие женские плечи. Его совесть была чиста, ведь он сделал фактически все, что мог, чтобы спасти ее, оставалось только закинуть на плечо и унести, но Ира ясно дала понять, что не желает уходить. Она сама выбрала свою судьбу. В конце концов, это ее жизнь, и он не имеет права решать, что для нее лучше.