D/Sсонанс (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

    - Отбрось в сторону. 

       Интересно, какие препараты ты принимаешь? Не изучи я тебя настолько хорошо, поверила бы в эту актерскую игру под названием Непробиваемость. Глаза тебя выдали, темное зеркало души...

       - Не бойся, я не собираюсь тебя резать! - все внутри сжимается под прессом нехорошего предчувствия. Глупо, конечно, ожидать, что мое наказание ограничилось цепью и размышлениями наедине с собой... Я не имею ни малейшего представления, что можно со мной сделать, не причиняя физической боли! Может, не со мной? С родными?! Трясу головой. Это невозможно... это не тот человек! И почему-то в это я верю, без всякого сомнения...

       - А себя?

 Мне ведь реально хотелось... В какой-то момент тело просто жаждало боли от порезов, чтобы обезопасить рассудок! Это не напугало только потому, что я предпочла смириться со своей ненормальностью, принять ее за норму - а могло ли быть по-иному в подобных условиях, на грани боли и безумия, рядом с ним каждую секунду?! А может, это как раз такими завуалированными мыслеформами заговорил со мной инстинкт самосохранения... Тебя не посмеют мучить, если увидят кровь!

       - Тебе же меньше работы будет! - Нет, не истерика, спасительный сарказм, безжалостный самообман! Как будто если я буду смеяться ему в лицо, он передумает мстить мне за звонок Вадику! - Я вот все-таки решила вырезать на коже твое имя! Скажи, "Е..нутый Садист" обязательно с заглавной, или тебе хватит и со строчной?  

    Я, наверное, окончательно чокнулась, или больше не в реальном мире ни разу. Быстрота его реакции бьет все рекорды, я не успеваю даже сформулировать в уме очередное наполненное сарказмом предложение - кисть простреливает мимолетной вспышкой боли. Она разжимает пальцы, вырывая испуганный вскрик, который гасит звон вылетевшего стекла. 

       - Стекла детям не игрушка! - в его голосе никакого веселья. Ничего. Пустота. Она шарахает по моим напряженным нервам предчувствием скорой клинической смерти - души, а не тела, неотвратимостью его завуалированной ярости со всеми возможными оттенками боли. Мне, наверное, даже не то что жаль... Совестно, совсем чуть-чуть, но неужели он не понимал, что у меня просто не было выбора? - Голову назад. И не шевелись.  

    Я не задаю никаких вопросов, растираю ноющую от его захвата кисть и... И да. Начинаю сходить с ума от его близости! Стараюсь не вертеть головой, чтобы не напороться шеей на острие отвертки, которая раскручивает крепление карабина этой ненавистной тяжелой цепи, но, вашу мать, это сложно!

       И неправильно трижды! Сердце колотится так, что он наверняка слышит его взбесившееся стаккато, низ живота заливает расплавленной субстанцией желания, такого неуместного в сложившихся обстоятельствах... И такого щемяще-неотвратимого в свете осознания своих истинных чувств! Впрочем, я гоню эти мысли, списываю бег адреналина по крови на счет дальнейшей опасности - симптомы донельзя похожи... Меня пугает сама мысль о том, что мой личный садист понял, что на самом деле происходит!       Рывок, и шея обретает первозданную легкость. Не могу удержаться от того, чтобы ее не размять, потому как это дополнительный способ заполнить неловкость молчаливой паузы!

      - У тебя шикарный вкус, - Я помню, как тонко он умеет шутить... Благодушно прищуривая глаза, с едва уловимой улыбкой, лукаво-потеплевшей интонацией голоса... Но сейчас всего этого нет и в помине! - Шато Лавиль-Обреон, его цена 6 тысяч гривен.

      - Всего? Вот же ж... Никогда не умела выбирать мужчин, теперь еще и с напитками пролет! Я хотела не меньше чем за сорок штук...

       Как там говорят, умирать, так с музыкой? Было ли мне страшно в тот момент? Безусловно. Неопределенность, дезориентация, непонимание происходящего - все это повергло меня в шок, который временно вытеснил ужас предстоящей расплаты... Интуиция? Нет, скорее закономерность... Еще и этот внутренний дисбаланс от так напугавших меня эмоций!

       - Пойдем.

       Я, наверное, никогда не видела его таким... Собранным, хладнокровным, лишенным каких-либо чувств! Мне было бы легче, начни он орать, оскорблять самыми последними ругательствами, расписывать в деталях программу предстоящей экзекуции... Что все это может значить? План по организации моего исчезновения без вести вступил в финальную фазу? Он так спокоен, потому что теперь у него времени уничтожить меня предостаточно?  

    Шею вновь обдает противным жаром. Долбаная аллергия! Но не дождется. Я не буду просить избавить меня от этого ожерелья! Лишенная тяжести цепи, шея держит голову высоко поднятой, ноющие плечи распрямляются сами собой в последнем рывке гордости и достоинства... Почему последнем? Истинный джентльмен всегда пропускает леди вперед. В данном случае, он просто опасался, что я могу спустить его с лестницы одним толчком... или огреть любым подходящим предметом из тех, что встретились по пути! Но проверять удароустойчивость, расставленных ваз, у меня нет ни малейшего желания. Это все лишено смысла. 

       Я верю, что Вадик меня отыщет до того, как... Перевезут в другое место? Инсценируют мою смерть? Сломают, доведут до состояния преданного выдрессированного животного? Сжимаю зубы до противного скрипа. Черт возьми, поторопись. Найди меня! Я не знаю, сколько еще смогу продержаться! Не надо никого убивать... Ну, дай ему в морду, согласно классике жанра, и увези отсюда как можно скорее! Заставь меня забыть этот кошмар в своих руках!.. Мне так хочется верить, что этот ментальный призыв преодолеет расстояние со скоростью света, что я даже не думаю о том, что между мной и ним никогда не существовало той самой ментальной связи, как это было с Димой! С которым, впрочем, она тоже прервалась... Я почти физически ощущаю тот самый непробиваемый барьер, что он создал вокруг себя наэлектризованным биополем. Такой я возводила и сама, каждый раз, но он рушился как карточный домик!

      Снова та самая комната... Воображение рисует пугающие приспособления в виде Андреевского креста или вбитых в шелк обоев цепей для всех конечностей, но ничего этого нет и в помине. Я в замешательстве.

       - Проголодалась? - его голос по-прежнему лишен всякого выражения.

       - А мне можно?

       Б..дь, Юля, заткнись! Что ты творишь? В Теме кляпы придумали именно для таких, как ты! Чтобы не возникло необходимости в тяжелой артиллерии!

       - Тебе нужно. Ты думала, я буду морить тебя голодом? Мне мало интереса получать гематомы от твоих торчащих ребер!

       Ипать, какие мы нежные!

       - На пол, - спокойно одергивает Дима, пресекая на корню мою попытку забраться с ногами на кровать. - Правильную позу помнишь?

       Слова протеста обрываются на моих губах. Я не знаю, как далеко он собирается зайти в своей жажде неконтролируемой мести. Может, если я сделаю то, что он хочет, его намерения будут хоть немного милосерднее? Страх никуда не ушел, я просто не акцентирую на нем внимание... Дрожащими руками выдергиваю подушку и бросаю на пол... Толку от моих геройств, если опять заболят колени! Хотя, может, это остановит его, как в тот раз?

       Грохот обвала... Тяжелые глыбы, поддавшись закону притяжения, срываются вниз, в эту беспощадную бездну. Она больше не всматривается в меня. Прошила своим безжалостным сканером от клетки до клетки, обдала ледяными порывами ветра эмоциональные лабиринты, запустила в кровь свои порабощающие имплантаты цвета тьмы с оттенком эспрессо - их не вырезать никакому скальпелю, не деактивировать никакому магнитному импульсу, не растворить никакой кислоте. Ее методы жестоки и чарующе многогранны, там, где перестает работать страх и уязвимость, распускаются алые лепестки самой желанной и беспощадной гребаной эмоции, имя которой я боюсь произносить даже в мыслях. Она подобралась ко мне с самой неожиданной стороны. Отравила сознание чувством вины... жалости... желания... надежды... нежности... Способностью прощать... 

       "Она не похожа на Тайсона. Даже совсем наоборот, но бьет намного сильней. И первый раз, лежа на полу, ты больше не хочешь драться..." Именно так, словами Артема в исполнении Дениса Никифорова. Мой личный бой с бездной объявлен открытым, вспарывает защиту сознания оглушающей мелодией triplex, но я не могу не то что бежать... Даже двинуться с места. Первый раз, стоя на коленях, ты больше не хочешь никакой свободы...