- А если Виталику предложить ее выкупить или еще как? Вдруг согласится? - продолжал поиски вариантов Потюня.
- Не согласится. К тому же его нет в городе, вчера укатил путешествовать.
- А ты откуда знаешь? - удивился он. - С Алиской? Вот козел!.. Катя, я помог бы, но у меня правда денег ноль. Ты же знаешь...
- Знаю, Вень. Я с Жоржсанд хочу посоветоваться. Она уже вернулась из Москвы?
Потюня громко засопел в трубку, как бы решая, говорить или нет.
- Ладно, все равно узнаешь... Новость у нас: Жоржсанд контракт не продлили.
- Как? - Катя оторвала голову от спинки дивана. - Как это не продлили?
- А вот так. Она еще в Москве была, как нам объявили. Помнишь, зимой поговаривали, что кому-то она сильно не угодила. Короче, кругом лажа... Хорошо тебе - в декрет собралась. А вот мне, чувствую, придется новую работенку искать.
- А кого на ее место?.. И почему работенку искать?
Ну как почему? Кто еще станет терпеть такого, как я? Вечно опаздываю, вечно в своих делах - дети, жены... Жоржсанд - последняя из могикан: и поймет, и в положение войдет, еще и премию подкинет. Старомодный такой «совок» - профсоюз и касса взаимопомощи в одном флаконе. Такие теперь на фиг не нужны. К тому же с характером, под козырек не берет, в общем строю вышагивать не желает. Ну, ты в курсе... Ходят слухи: кто-то кому-то пригрозил, что если Камолова останется, то газету прихлопнут. Вот такая хренотень... Кать, я тут подрулил к редакции , бежать надо. Ты перешли письмо на мой адрес. Распечатаю и подвезу, куда скажешь. Лады? Ну пока!
Дослушав Веню, Катя отложила телефон, какое-то время, не имея ни одной мысли в голове, посидела на диване, затем, почувствовав, что ребенок зашевелился, сигналя о дискомфорте, решила прилечь.
Ужасный день! С самого утра неприятные новости одна за другой будто нанизывались на невидимые нити, сплетаясь в прочную веревку, опутали тело, парализовали мысли, мешая искать выход. Полная безысходность... Закрыв глаза, она вдруг представила себя потерявшим парус утлым суденышком, которое своенравное течение, словно в наказание, вынесло в глухую, заросшую камышом заводь. Так и прозябать ему там, вдали от людских глаз, медленно умирая...
Такое состояние не покидало Катю, пока она ехала в город, пока доктора совещались, готовясь вынести свой приговор. На ответ из клиники Бад-Эйнхаузена, который успел подвезти Потюня, их реакция была ожидаемой: надеяться, что Минздрав выделит деньги на операцию, не стоит. Если не найдете сами, лучше прервать беременность: младенцу все равно не выжить...
- ...Оксана прислала ответ, когда вы уже спали. Там готовы сделать операцию... - вытащила она из сумки еще одну копию ответа и показала отцу с Ариной Ивановной.
- А почему не разбудила? И утром ничего не сказала, - возмутился отец и стал изучать бумаги. - Это же все меняет! Это же...
Александр Ильич умолк. Скорее всего, обратил внимание на цифры.
- Сумасшедшие деньги... - не удержалась Арина Ивановна и, растерянная, посмотрела на супруга. - У нас таких нет...
- Подумаем... - нахмурившись, буркнул Александр Ильич. - Главное - появился выход. Поехали домой, нечего тут сидеть, не помогут нам здесь...
Покинув медицинский центр, Кира, пошатываясь, добрела до машины, сняла сигнализацию и, почувствовав, как земля уходит из-под ног, неловко бухнулась на водительское сиденье. На этот раз вакуум она перенесла тяжело - даже сознание потеряла, покидая оперблок. Перепуганные доктора сразу определили ее в палату дневного стационара, уложили под капельницу. Но, как только немного полегчало, Кира засобиралась домой. Отпускать ее не хотели, пришлось писать заявление.
И вот снова состояние ухудшилось - ныл низ живота, подташнивало, кружилась голова. Но о том, чтобы вернуться в центр, она даже мысли не допускала. Во-первых, ничего экстраординарного, такое случается после прерывания беременности на раннем сроке. Во-вторых, услугами этого центра Кира пользовалась первый и последний раз и не хотела, чтобы ее здесь запомнили. В-третьих, времени в обрез: еще надо заехать в больницу к матери (звонил лечащий врач и сообщил, что ей стало чуть лучше и она хочет видеть дочь), успеть вернуться домой до приезда Артема и внимательно пересмотреть запись на диске.
Чуяло сердце: запись можно как-то использовать в своих интересах. Но сначала следовало понять, для чего она понадобилась матери. Какие дела связывали ее и Обухова? Женщина в кадре особого интереса в этом плане не представляла, ее можно считать жертвой, что подтверждала и явная брезгливость на лице. Скорее всего, решала какие-то личные вопросы через интим. Время такое. Кира и сама в студенчестве получила таким образом пару зачетов автоматом.
Постепенно в голове прояснилось, и она тронулась с места. Покинув парковку медцентра, влилась в городской поток и спустя двадцать минут оказалась уже в районе больницы. Припарковаться близко ко входу не получилось: то ли стройка, то ли реконструкция, все вокруг перерыто, перекрыто. И погода испортилась
- поднялся ветер, по стеклу забарабанили крупные капли дождя. Запросто можно простудиться в ее состоянии!
Чертыхнувшись, Кира прихватила с сиденья зонтик, пакет с халатом и бахилами, вылезла прямо в грязь и медленно двинулась в сторону больницы. Зайдя в отделение, она прошла мимо незнакомой молоденькой медсестры на посту, как вдруг услышала оклик:
- Девушка, вы к кому?
- К Балай.
- У нее посетитель, подождите. Ей не рекомендованы посещения сразу нескольких лиц.
Кира замедлила шаг, обернулась, окинула медсестру презрительным взглядом.
- Вы знаете, кто такая Людмила Семеновна? Так вот, я - ее дочь. Единственная. Вы мне предлагаете занять очередь?
Девушка покраснела, опустила голову.
- И все-таки... Доктор считает, что ей нельзя перенапрягаться...- залепетала она в оправдание. - Может быть, подождете или попросите мужчину, чтобы он вышел?
Кира только возмущенно повела плечами. Приблизившись к двери, она остановилась: любопытно, что там за посетитель? Да еще мужчина. Родственников в Минске нет. Наверное, с работы заехали навестить.
Бесшумно приоткрыв дверь, она увидела сидящего на стуле у кровати мужчину в белом халате и вдруг... услышала его голос:
- ...Вот так-то, Людмила Семеновна: проиграли вы по всем статьям. Притом заметьте: не я начал эту войну. Не занесло бы вас - ушли бы без скандала на пенсию. В грядках ковырялись, внуков нянчили. Кстати, дочь вы достойную вырастили: диск она мне не отдала! Идиотка! Ладышеву доверилась! А он, как истинный бизнесмен, забрал диск и сразу назвал кругленькую сумму... А ведь ваша Кирочка сама могла денежки поиметь. Эх, молодо-зелено... Да... Хотя и на старуху бывает проруха. Упустили вы, Людмила Семеновна, такого жениха, как Ладышев! Променяла его доченька на прыщавого слизняка. Или это Ладышев сам умыл руки - пронюхал, что вам недолго в должности засиживаться? Ай-яй-яй... Нехороший человек! - скривился он. - Ну ничего, скоро запись будет у меня, и с Ладышевым я разберусь. Вы-то больше никому не помеха. Чиновничье кресло вам уже не светит, в лучшем случае - инвалидная коляска. С удовольствием посмотрю, как вы ею управляете! Так что... Выздоравливайте, Людмила Семеновна! - самодовольно хохотнул он и, отставив стул, повернулся к выходу.
Кира отпрянула от двери, вжалась в проем в стене. К счастью, Обухов шел, не оглядываясь, не торопясь, расправив плечи. В каждом шаге его чувствовалось превосходство - над ситуацией, над встречными больными и здоровыми людьми, над оставшейся за спиной прикованной к кровати женщиной, над ее дочерью, испуганно смотрящей ему вслед.
