Тщательно умываю лицо, чтобы от косметики и следа не осталось. Наспех принимаю душ, разбираю пальцами свою прическу, получая от этого удовольствие. Еще немного, и начну выдирать себе волосы клочок за клочком, потому что моя прическа, платье, я сама — ничего из этого мне не принадлежит. Ничегошеньки.
Вдоволь нарыдавшись в душе, принимаю таблетку обезболивающего, потому что жутко сдавливает виски, и достаю из шкафа сарафан. Свободный, длинный, ярко-красный. Бабушка его терпеть не может и говорит, что в нем я похожа на тетку, а не на молодую девушку. Так вот, я так не считаю.
К тому времени, как привожу себя в порядок, просушив волосы и завязав их на макушке в пучок, звуки в доме стихают. Я слышу мамины шаги. Бабушка поселила ее на чердаке. Мы еще пять лет назад переделали его в комнату и сдаем как «мансарду».
Меня так сильно штормит, а душа требует действий. Ярких, безумных. Я мечусь из стороны в сторону, а когда решение в моей голове формируется окончательно, спускаюсь на первый этаж. Из гостиной доносится храп Артёма. На цыпочках пробираюсь к двери на веранду и тяну ее на себя.
Режим саморазрушения активируется с изощренным удовольствием. Я предвкушаю все, что сейчас может случиться, и чувствую по этому поводу какую-то больную, не поддающуюся объяснениям радость.
Сегодня я либо совершу что-то по-настоящему сумасшедшее, либо буду добита окончательно. И в первом, и во втором Гирш мне с удовольствием поможет.
Переступаю порог и замираю.
Яна внутри нет.
Осматриваюсь. Здесь и правда теперь огромная кровать, шкаф и большая плазма. От нашей старой мебели и следа не осталось.
Первой мыслью выстреливает — лучше уйти. Запал пропадает. Но отчего-то я присаживаюсь на край кровати. Провожу ладонями по мягкому покрывалу, рассматриваю валяющиеся на тумбочке вещи. Смарт-часы, карточки, браслеты, денежные купюры, кольцо и даже книга. Последняя удивляет.
Пробегаюсь пальцами по корешку, но в руки взять не осмеливаюсь. Никогда бы не подумала, что Ян вообще читает. Еще и Ирвин Шоу…
Зачем я сюда пришла?
Меня слишком подкосил сегодняшний день. Я поняла, что из этой ситуации есть лишь два выхода: добить себя окончательно или попробовать стать другой. Сильной, смелой, плюющей на чужое мнение. И пока единственный пример подобного поведения для меня — Ян.
Я не знаю, в какой момент навалившаяся за день усталость сбивает меня с ног и я проваливаюсь в сон, но мое тело вздрагивает от шума, а глаза начинают слезиться от зажженного света.
— Ты че тут делаешь?
Гирш смотрит на меня свысока. Он снова весь взлохмаченный, а еще он не один.
Резко поднимаюсь с его кровати, соображая, что мне делать дальше.
— Ян, это кто?
Его подружка дует губы, пробегаясь длинными ногтями по его шее.
— Никто. Она уже уходит.
Ян смотрит на меня в упор, я чувствую, как уменьшаюсь в размерах. Путаюсь в длинном подоле сарафана и, немного пошатнувшись, спешу к двери.
Гирш снова нарушает наш договор, когда хватает меня за руку и вытаскивает за порог. Я и пикнуть не успеваю.
— Какого хрена ты приперлась? — шипит вполголоса. — Я тебе в няньки не нанимался и успокаивать не планирую. Свали отсюда, сейчас вообще не до тебя.
Он отталкивает меня. Не сильно. И даже не грубо. Но вся ситуация кажется настолько дурацкой, что мои щеки вновь краснеют от стыда.
Гирш захлопывает дверь прямо перед моим носом. Я сползаю по стеночке, сижу так около минуты, а потом снова иду к себе. Беру рюкзак, телефон, деньги, зарядку, теплую кофту и шлепанцы. На ноги надеваю кроссовки.
С тоской озираюсь по сторонам и как мышка проскальзываю мимо Артёма.
Стараясь не шуметь, отпираю скрипучие ворота и выхожу со двора. Спускаюсь вниз по улице, снова оглядываюсь. Ежусь.
Прохладный ночной ветер щекочет плечи, и я обнимаю себя руками.
Назад дороги не будет.
Пару секунд смотрю вдоль своей родной улицы и решительно вызываю такси.
Ukfdf 10
Ян
Открываю глаза и тянусь за телефоном. Шесть утра.
Они там вообще охерели орать в такую рань?
За дверью точно происходит какое-то представление. Честно говоря, эта семейка меня уже утомила. Больные.
За спиной кто-то сопит. Поворачиваю голову и пытаюсь вспомнить имя ночной подружки. Хотя мы вроде не знакомились. Пофиг. Единственное, что я уловил, так это то, что она на семь лет меня старше.
Натягиваю трусы и выхожу из комнаты.
Бегло оцениваю обстановку. Бабка с Ладой снова друг на друга орут, Тёма сидит с каменным лицом. Если они каждый год так встречают гостей, ума не приложу, как их «гостиничный бизнес» до сих пор не разорился.
— Че происходит? — упираюсь ладонью в косяк.
Ладка резко переводит на меня взгляд. Бабка тоже не отстает.
— Ты бы еще голышом вышел, — бубнит старая.
— Ника пропала, — с трясущимися губами пищит Ладка.
— Давно? — зеваю.
— Дома не ночевала.
Глаза закатываются сами собой. Дома не ночевала… Они серьезно? Я два дня в неделю дома появляюсь. А Глупости всего часов пять нет, после того как я выставил ее из своей комнаты.
Сознание резко ухватывается за эту мысль. Выставил. Стоп, а на хрена она вообще приходила?
Чешу затылок и, шаркая ногами по полу, перемещаюсь поближе к холодильнику. Достаю морс. Оцениваю содержимое графина. Смотрю на стаканы и, немного поразмыслив, пью прямо из горла. Осушаю все пол-литра жидкости.
— Ян, — снова Ладка, — может, позвонить Славе? У него наверняка есть знакомые в полиции…
— Мне без разницы, — ставлю пустой графин обратно в холодильник. — Сами потеряли, сами и ищите. Главное — не забудьте позвонить в морг.
Под очередную порцию отборных криков удаляюсь к себе.
Моя “подружка” уже проснулась и даже выползла из-под одеяла.
— Ты уходишь? — она подкрадывается ко мне со спины и прижимается голыми сиськами.
— Уходишь ты, — бормочу, вытаскивая из шкафа шорты. — Можешь прямо так, главное — через парадный ход, — подмигиваю. — У меня дела нарисовались. Созвонимся.
Девочка улыбается, чмокает меня в щеку и, подобрав свое платье, прямо голышом направляется в сторону выхода.
— Я позвоню, — мурлычет напоследок.
Ржу, представляя реакции этих орущих куриц, и быстро натягиваю толстовку. Перемахнув через подоконник, выхожу с заднего двора.
То, что Глупость свалила после нашего с ней разговора, меня ни фига не радует. Будет не очень, если ее где-нибудь прихлопнут или трахнут. Хотя она, скорее всего, просто побродит по окресностям и к ночи вернется домой.
Растираю виски, чувствуя адскую головную боль и жажду.
Сажусь в машину, которую я все-таки взял в прокате на две недели, и медленно выезжаю на дорогу.
Куда она могла пойти посреди ночи? К подружке? А они у нее есть? Если и есть — куры их уже давно обзвонили.
Думай, Ян!
Не хочется остаться крайним. Она, конечно, с приветиком, но труп Глупости мне точно будет некстати. Она же простая до невозможности. Наивность так и прет изо всех щелей. Ее развести на что угодно, как два пальца, главное правельные слова найти…
Высунув руку в окно, едва касаюсь носком педали газа.
Пропала. Ушла. Сбежала?
Куда она могла утопать среди ночи?
Глупость хочет обломать меня этим летом по полной. Она забыла, что я в нее играю? Какой кукольный театр без главной марионетки?
Верчу башкой по сторонам, замечая мальчишку из соседнего дома. Он скачет по дороге с водяным пистолетом наперевес.
— Эй, малой! — ору, привлекая к себе внимание, и притормаживаю рядом.
— Чего?
Чего? Сам бы я знал чего…
Куда она пошла? Пляж? Дичковый пляж. Она не раз говорила. А вдруг?
— Куда у вас местные купаться ездят? Штуку дам, если дорогу покажешь, — вытаскиваю купюру.
Водяной воин нагло улыбается и вытягивает вверх два пальца.
— Две! Тогда покажу.
— Прыгай, бизнесмен.
— Твоя машина? — парень устраивается на переднем кресле, начиная активно лапать салон.
