Эффект разорвавшейся бомбы (ЛП) - Соренсен Карла

— В трудные времена те, у кого хватит смелости не сворачивать с курса, в конце концов станут победителями, — прочла она твердым ясным голосом. Она подняла глаза. — Кто-нибудь знает, кто это сказал?

Я знал. Конечно, знал. Джек посмотрел на меня, явно удивленный тем, что я не отвечаю.

— Бо Шембехлер, — сказал кто-то с первого ряда, имея в виду знаменитого тренера из Мичигана.

Для таких, как я, игравших в Большом доме и понимавших вес его имени в ряду знаменитых футбольных тренеров колледжа, это был настоящий институт.

Элли улыбнулась ему.

— Верно. — Она снова посмотрела на листок, прежде чем аккуратно сложить его и зажать в ладони. — До того, как я нашла эту статью, я не была уверена, что соглашусь ли на эту должность, сохраню ли команду. И я говорю вам это не для того, чтобы вы сомневались в моей приверженности; я говорю вам это, чтобы вы могли верить, что я буду честна с вами, когда это важно. — Ее голос стал громче, а подбородок приподнялся, и энергетика в комнате ощутимо изменилась. Что-то нарастало резким крещендо и разнеслось по комнате подобно заряду. Я видел, как это обретало форму по тому, как парни кивали, внимательно слушая то, что она говорила.

— Я выбираю быть достаточно смелой, чтобы доверять решениям моего отца, верить, что все мы можем работать вместе, чтобы не сбиться с курса и в конце концов стать победителями. Если вы достаточно храбры, чтобы довериться тому, кому есть чему поучиться, кто не побоится попросить о помощи, тогда я верю, что мы можем творить невероятные вещи.

— Черт возьми, да, мы можем, — сказал Дейвон у меня за спиной.

Элли смеялась вместе со всеми остальными. Кроме меня. Меня пронзило раздражение чего-то непонятного. Это было не восхищение, не совсем. Но менее чем за пятнадцать минут весь зал ел у нее из рук. Когда я огляделся, мои товарищи по команде кивали головами, улыбались, некоторые даже хлопали.

Нет, восхищение — неподходящее слово. Неохотное признание в том, что я недооценивал ее, безусловно, было частью этого. Приглушенный шок от того, что я, казалось, был единственным, кто чувствовал себя неловко из-за того, как все разворачивалось.

Возможно, никто из них не говорил о ней с Робертом. Возможно, никто из них не отнесся бы к этому разговору с той же мрачной серьезностью, которая была у меня, когда я сам был отцом-одиночкой. Я бы не стал рассказывать им, но был бы чертовски уверен, что не спускал с нее глаз, какой бы пользы это ни принесло.

Пока Элли обменивалась несколькими улыбками и смехом с некоторыми полузащитниками в первом ряду, одна из женщин из отдела по связям с общественностью вышла в переднюю часть зала.

— Хорошо, ребята, еще несколько моментов, а затем мы позволим тренеру взять дело в свои руки. Мы собираемся подождать еще день или около того, прежде чем выпускать пресс-релиз о передаче права собственности, потому что хотели бы, чтобы Элли чувствовала себя немного более комфортно, прежде чем СМИ доберутся до этой истории. — Она улыбнулась, и это напомнило мне акулу, обнажающую свои острые, как ножи, зубы. — И поверьте мне, эта история будет повсюду. Мы работаем с Элли и Кэмероном, чтобы убедиться, что это привлечет к нам как можно больше положительного внимания, поэтому, если какие-либо репортеры свяжутся с вами, поймают вас после тренировки, что бы там ни было, мы невероятно рады новому направлению, которое Элли привносит в «Волков», сохраняя при этом прочные рабочие отношения, которые Роберт наладил за последние двадцать лет. — Она огляделась. — Есть вопросы?

О, у меня были вопросы. Но поскольку большинство из них касались какой-то вариации на тему «мы закончили?», я держал рот на замке и ждал, пока Элли, Уильям и пиарщица уйдут. Как только Элли вышла за дверь, я, наконец, почувствовал, что могу вдохнуть полной грудью.

Это должно было быть предупреждением — то что я не мог нормально дышать, когда она была рядом. Но я проигнорировал это. Сосредоточился на футболе. Это было единственное, о чем мне нужно было беспокоиться. Все остальное со временем пройдет.

8

Элли

Пейдж: РАССКАЖИ МНЕ ВСЕ! Ты выжила? Есть ли горячие игроки?

Пейдж: Конечно, есть. Но ты не можешь ничего с этим поделать. На тебя подадут в суд за сексуальные домогательства и злоупотребление властью владельца или что-то в этом роде.

Пейдж: О! И что ты надела? Я надеюсь, красный костюм. Твоя фигура в нем выглядит безумно.

Пейдж: Хотела бы, чтобы у меня были твои сиськи. Я никогда в жизни так не завидовала четверке как тебе.

Пейдж: ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ ИГНОРИРУЕШЬ?

Я: О БОЖЕ. Я писала. Успокойся.

Пейдж:…

Пейдж: Разве ты не берешь свой телефон с собой в ванную? Какое отношение к этому имеет мочеиспускание?

Я закатила глаза и устроилась в полосатом шезлонге, поправляя верх своего синего купальника, прежде чем ответить ей. Пейдж была… за неимением лучшего термина, в серьезных отношениях с технологиями. Ее телефон был ее парнем. И здоровыми отношениями это не было. Я была удивлена, что у нее до сих пор не отвалились большие пальцы.

Я: Нет, я надела черные брюки, белую блузку от Майкла Корса и красный жакет, который мы нашли прямо перед моим возвращением.

Пейдж: Хм. Удовлетворительно. Я все еще думаю, что тебе следовало надеть красный костюм.

Я: Вероятно, неподходящий выбор, учитывая, какое у него глубокое декольте. Я впервые встречалась с игроками.

Пейдж: Не вижу проблемы. Я бы полностью поменяла команду ради тебя, если ты наденешь его.

Мой смех казался чужеродным на моих губах, потому что он был искренним и непринужденным, за исключением тех встреч, которые я посещала, я была дома одна со всеми своими футбольными связками. Никто, кроме Джой, юристов и Люка, не знал, что я живу в доме у озера, и с тех пор, как вышел пресс-релиз о том, что я возглавляю команду, спортивный мир взорвался из-за того, что двадцатишестилетняя женщина владеет футбольной командой, которую она унаследовала от своего отца.

Мне казалось, что легче спрятаться, чем попытаться сделать краткое заявление о том, как все происходило, или что я чувствовала по этому поводу. Правда заключалась в том, что я все еще точно не знала. Общение с командой было самой комфортной частью, с тех пор как началась вся эта безумная история, потому что меня встретили с улыбками, радушием и теплотой, и некоторые из них старались познакомиться изо всех сил, как только встреча закончилась. Все, с кем я встречалась, были вежливы и уважительны.

За исключением, — я бросила взгляд на голубой дом по соседству, — Люка чертова Пирсона. В течение всей встречи он наблюдал за мной, как за бомбой замедленного действия. Он ни разу не улыбнулся. Ни разу не взглянул на меня с каким-либо намеком на теплоту на своем точеном лице.

И что меня совершенно взбесило, так это то, как быстро я отыскала его в комнате, полной крупных, импозантных красивых мужчин. Он, конечно, был не единственным с широкими мускулистыми плечами. И, конечно, был не единственным высоким, симпатичным мужчиной. Их там было много.

Но это были единственные глаза, которые я чувствовала, прожигающие сквозь одежду.

— Выбрось его из головы, — сказала я вслух.

Выдохнула и поправила солнечные очки. Это был прекрасный день с безоблачным сапфировым небом и легким ветерком, так что лежать на солнце было не душно. Он пересек мой двор, принеся с собой звуки лодок, смех и какую-то музыку, доносившуюся откуда-то издалека.

Что мне было нужно, так это отвлечься.

На полу рядом с моим стулом были сложены папки, которые дала мне Джой. Я читала их накануне, пока у меня не начали слипаться глаза, но все это было полезно. Ошеломляюще, но полезно. К счастью, мне не пришлось беспокоиться о большинстве деталей.

Финансовый директор беспокоился о деньгах. Менеджер беспокоился о талантах. Президент беспокоился о… обо всем остальном. Правда заключалась в том, что мой отец провел последние двадцать лет, нанимая людей, которые знали свое дело.