Элита (СИ) - Салах Алайна

Не дожидаясь, пока Леону вздумается открыть мою дверь, я торопливо выныриваю из машины.

— Лия, — голосом мамы можно рубить замороженные стейки. — Нам нужно поговорить. Немедленно.

Поздоровавшись с ней, Леон переводит вопросительный взгляд на меня. Я натянуто улыбаюсь.

— Спасибо за поездку.

Резко развернувшись, мама заходит в дом, давая понять, что мне следует идти за ней. Каждый шаг даётся мне с трудом. Я знаю — предстоит трудный разговор. Поездка с Леоном и новые вещи не могли остаться без маминого внимания.

Стоит двери моей комнаты захлопнуться за нами, мамин взгляд обвинительно впивается в моё лицо.

— Сейчас же объясни мне, что происходит? Откуда взялись все эти вещи, и почему из университета тебя второй день подряд привозит Леон?

— Каролина одолжила мне одежду, — прочистив горло, я выдаю заранее приготовленную ложь. Я бы с большим удовольствием озвучила правду, если бы был хотя бы шанс, что мама её примет. — Она захотела мне помочь выглядеть прилично. А Леон…

— Прилично выглядеть? — возмущённо перебивает мама. — По-моему, ты пытаешься выглядеть той, кем не являешься!

Её лицо страдальчески кривится.

— Это же позор, Лия. Тебя устроили на работу, дали возможность бесплатно учиться… Но тебе этого мало! Потребовалось клянчить одежду у хозяйских детей…

— Я ничего не клянчила! — от обиды и возмущения мой голос звенит. — Просто так вышло… Я не пытаюсь выдавать себя за кого-то другого. Но в этом университете свои порядки, понимаешь? Мне приходится играть по правилам. Просто, чтобы меня не травили и я могла спокойно учиться.

— Спокойно учиться можно и в старых вещах, Лия, если уметь сохранять достоинство. Я всю жизнь работаю руками, но никогда этого не стыдилась. А тебе стоило всего пару недель пожить здесь — и красивая жизнь застила тебе глаза.

— Да плевать мне на красивую жизнь! Я бы с гораздо большим удовольствием осталась учиться в старом вузе, и носила бы свои старые джинсы. Но меня никто об этом не спросил!

— У нас не было выхода, и ты прекрасно об этом знаешь, — шипит мама. — Ты помнишь, что я говорила в самый первый день? Держись подальше от детей Вилена Константиновича, и особенно от Леона.

— Мы просто общаемся, — я со вздохом опускаюсь на кровать. — Что в этом предосудительного?

— В том, что он мужчина и сын хозяина дома, где мы работаем. Если случится что-то, все шишки посыплются на нас! Думаешь, кто-то станет разбираться, кто первый к кому приставал? Разумеется, нет! Тебя с позором выгонят из этого дома и из университета.

Я округляю глаза в неверии.

— Ты о чём вообще говоришь, мама? Думаешь, что между мной и Леоном что-то есть?

— Они богатые люди, Лия, и привыкли получать то, что хотят. Всё, о чём ты должна помнить — так это то, что он никогда тебя не выберет и не признает. Сегодня ему интересно, а завтра он про тебя и не вспомнит! Разве я так тебя воспитывала? Чтобы ты была девушкой на одну ночь?

— Нет, ты не так меня воспитывала, — во рту сухо, сердце возмущённо стучит. — Поэтому перестань меня оскорблять.

Мамины губы начинают дрожать.

— Всю жизнь я старалась тебя защитить, дать тебе хоть шанс на нормальную жизнь! Но разве ты это ценишь? Совсем нет.

Я глубоко дышу. Почему так происходит? Стоит чему-то наладиться — ломается второе, и так по кругу. Я устала. Почему мне нельзя просто работать и учиться? Почему я не имею права жить без травли и упрёков?

— Сегодня же верни одежду, откуда взяла, Лия, — тихо, но твёрдо произносит мама. — Не позорь меня. Вечером я поговорю с Виленом Константиновичем по поводу твоих поездок с Леоном. Если он не готов предоставлять тебе водителя — значит, тебе придётся добираться самой.

Сказав это, она выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Закрыв лицо руками, я тихо всхлипываю. Я не плакала, когда меня по несколько раз на дню унижали университетские снобы, но сдержаться сейчас — выше моих сил. Мама просто не понимает… Даже не пытается понять.

В дверь негромко стучат. Вздрогнув, я быстро вытираю слёзы и встаю, чтобы открыть.

На пороге стоит Леон. Обведя взглядом моё покрасневшее лицо, он без слов протягивает мой телефон — и так же молча уходит.

20

Леон

— Как твои дела? — Я тянусь через стол, чтобы коснуться ладони Эльвиры. — Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — дернув уголками губ, она продолжает листать меню. — Ты пробовал куриный гратен? Никак не решу, заказывать его или нет.

— Не помню. В любом случае у них хорошая кухня.

Я терпеливо жду, пока Эльвира назовет заказ официанту, прошу кофе, и снова сосредотачиваю внимание на ней. Мы редко видимся в последнее время, и нам есть что обсудить.

— Что нового у тебя? — судя по холодному блеску в глазах и акценту на последнем слове, она в курсе происходящего в университете.

— Ты не ответила, как твои дела, но давай это опустим. Из нового… — напустив задумчивый вид, я откидываюсь на спинку кресла. — Через неделю празднование начала нового учебного года. Мероприятие пройдет у Петра.

— Расценивать это как предложение пойти с тобой? — холодно осведомляется Эльвира.

— Я приглашал тебя три года подряд, и этот год не станет исключением. На моей памяти ты всегда отказывалась.

— А ее ты тоже пригласил? — глаза Эльвира сужаются.

— Ты про Лию?

— Да, про нее. Про пронырливую дочь вашей прислуги, которую ты теперь везде таскаешь с собой.

Я глубоко вздыхаю, готовясь отражать атаку. Идя сюда, я знал, что разговор не будет легким. Отношения с Эльвирой у нас в последнее время натянутые. Я объясняю это разницей интересов: я увлекся торговлей криптовалютой, а она в прошлом году перевелась в другой университет, из-за чего мы стали видеться реже. Общих друзей у нас нет: Эльвире не нравится проводить время с моими, а я не горю желанием коротать вечера в ресторанах в компании ее подруг.

— Я собирался это с тобой обсудить. Я действительно довожу Лию до университета, потому что в определенном смысле оказываю ей протекцию.

— Называй вещи своими именами, Леон, — ее голос звенит гневом. — Ты взял ее в прислуги. Так ведь это у вас называется? А я прекрасно знаю, что входит в обязанности таких девушек. Они готовы делать все, что угодно, лишь бы почувствовать себя частью высшего общества. Ответь, ты уже с ней спал?

Я хмурюсь. Разговор обрел самую паршивую форму из возможных. Не то, чтобы я ждал понимания от Эльвиры, но и на подобные обвинения не рассчитывал.

— Нет, я с ней не спал. Когда я говорю, что оказываю Лие протекцию — именно это я подразумеваю. Все, чего она хочет — это нормально учится, и ей, вопреки твоим убеждениям, не слишком важно чувствовать себя частью высшего света.

— Сколько слов в ее защиту, — Эльвира раздраженно кривит губы, становясь особенно похожей на свою мать. — Твой отец устроил ее в университет, дал жилье и работу не для того, чтобы ты нанялся ее личным водителем и телохранителем. Не думаешь ли ты, что это слишком? Может быть этой девушке стоит наконец спуститься на землю?

Я тру лицо, чтобы скрыть раздраженную усмешку. Для человека, который оставляет в ресторанах поистине баснословные суммы и при этом никогда не работал, она слишком серьезно рассуждает об оторванности от людей от реальности.

— По поводу безоблачной жизни Лии тебе точно не стоит переживать. Работать и учиться уже довольно сложно. К тому же твой брат сделал все, что усложнить ее пребывание в университете.

Тонкие ноздри Эльвиры трепещут.

— Так теперь Денис во всем виноват? Серьезно?

— Я учусь в этом университете четвертый год и ни разу не видел, чтобы кого-то так травили. Это его указания — я уточнил. Именно потому, что травля перешла границы, мне пришлось вмешаться. Так что да, своим решением я во многом обязан твоему брату.

Поджав губы, Эльвира сосредоточенно помешивает кофейную пену.