(не) Молчи (СИ) - Прим Юлия

— Конечно, — улыбаюсь смиренно, а сама пытаюсь понять, где провести этот вечер, чтобы не пересечься с многочисленными знакомыми?

Предупредить кого-то из девчонок, чтобы отмазали в виде алиби? Мне со вчерашнего завалили всю личку. Отписалась, что всё происходящее шутка и закрыла тему, что на деле парень просто стебался над собственными друзьями.

Вот такое бывает паршивое чувство юмора. Мне ранее не приходилось встречаться с подобным. Опешила. Однако, теперь… Поняла, как сглупила.

Вроде пронесло. У меня уточняли по поводу вечера. Пришлось сослаться на лёгкое недомогание и нежелание после вчерашнего мозолить знакомым глаза. Плюс уперлась в наставления родителей о подготовке к возможным вступительным…

Не сказать, что я являюсь душой компании. Скорее, я её часть, которую при желании всегда можно обрубить за ненадобностью.

Без меня они многого не потеряют. Или даже наоборот. Станут разговаривать без цензуры, которую невольно, да применяют. Бояться, что я донесу о чём-то отцу?

Практически у всех знакомых родители работают на предприятии, но это… Да никак не влияет. Я чаще всегда всем давала списать, чем притягивала на себя за уши звание «ябеды».

— Всё хорошо? — пространственно начинает мама.

Кажется, я порядком зависла. Всё-таки. Всё же. Контроль эмоций — дело непростое. Пожалуй, нужна тренировка.

— Всё хорошо, — использую знакомый приём, повторяя её слова, но с иной интонацией. На последующие вопросы так же выдам четкое перефразирование, чтобы приглушить бдительность. И заставить думать то, что это она меня проверяет, а не я удачно зеркалю нападки.

— Прости, что заставляю тебя беспокоиться, — улыбаюсь, используя следующий приём. Признание вины всегда располагает человека к себе и заставляет расслабиться.

Жаль, что подобное прокатывает только осознанно. В повседневном общении нет желания намеренно манипулировать. Я стараюсь говорить то, что думаю, а думаю я… В данный период о Женьке. Значит и говорить стану меньше. Со всеми. Включая близкое окружение. Стану осмысленнее подбирать фразы. Говорить скупо. И реже.

— Моё беспокойство логично, Мира. Ты взрослеешь. Меняешься.

Плавно киваю, а сама выдерживаю лёгкую паузу, точно подбираю слова или обдумываю ответ. А из заготовленного уже висит третий пункт: обещание. Куда же без них? Признаешь вину — обещай, что подобного не повториться. Иначе собеседник не получит удовольствия от процесса раскаяния. А без этих невидимых галочек нет радости и удовлетворения нет тоже… Сложно быть дочерью психолога. Возможно, сложнее быть только её мужем.

— Я обещаю, что постараюсь сделать всё возможное, чтобы этого больше не повторилось. Не переживай, приду вовремя. Буду не позже одиннадцати.

Мама смотрит на меня оценивающе. Поправляет свои короткие локоны. Вся прическа уложена вверх. Напоминает собой некий хаос из крупных, слегка взъерошенных завитков. Это лёгкое послабление в привычном классическом стиле. Очередной крючок, на который клюют те, с кого она снимает свои моральные мерки.

Темные волосы прокрашены хной. Она сверкает огненно-рыжим на седых прядях. Их немного, но всё же. И, я боюсь, что если она узнает про Женьку, то их количество на голове заметно прибавится.

На фотографиях юности запечатлена совершенно иная девушка: красивая, яркая, статная. Сейчас она повзрослела и стала заметно проще, но, кажется, даже той дерзкой и стильной не понять, что такое сумасбродная любовь и безумство… Глядя на папу и его природную сдержанность и спокойствие, я ещё раз убеждаюсь в том, что это правда. Эта пара передо мной, просто не могла испытать таких чувств и страстей, а значит меня никогда не поймут. Даже если решусь рассказать. Сочтут поведение запоздалым кризисом…

Усмехаюсь про себя, дополняя ехидное «среднего возраста». Это уж ближе ко мне, чем записать вчерашнее поведение в пубертат!

— Дома не позже одиннадцати, — даёт отмашку папа, раскладывая газету.

Значит официальная часть семейного ужина подошла к концу. Можно налить чай и слинять в свою комнату.

Написать. Тихо позвонить. Договориться о встрече.

Не хочу тратить в пустую целый вечер. Так же, как и Женечка не рискнул тратить на раздумья нашу первую ночь. И подарил ею большее, чем возможно было отнять: себя, свою любовь, своё сердце.

Прячу взгляд в тарелке и наскоро начинаю убирать за собой со стола. Иначе опять зависну в мыслях о нём. Да ещё и нацеплю на лицо одну из самых дурацких улыбок!

Глупо. И палевно. Так нельзя. Я обещала молчать, а обещания… Они соразмерны с честью и долгом, для него. Дал — держи. Иначе грош цена твоим словам, поступкам и мыслям.

Отказываюсь от чая и исчезаю в детской. Переодеваюсь в неброское. Так, чтобы не вызывать лишних вопросов и не выделяться на улице, если наше свидание пройдёт в очередных темных переулках.

Свидание… Всё же улыбаюсь и крепко зажмуриваюсь. Только попытаюсь ему написать, как он делает короткий дозвон. А после тут же перенабирает вторым:

— Через сколько? — уточняет ласкающим, мягким.

— Десять минут.

— Там же, на углу дома.

Короткое «да». Ничего лишнего. Остальное при встрече. В метрах двухстах от моего проживания. А лучше и ещё дальше.

2. Сансара

Мира

Существуют такие дворы, которые будто созданы для того, чтобы остаться вдвоём. В них нет никого. Ни жильцов у подъездов, ни бабушек, наблюдающих в окна, ни детей на площадках, ни прохожих, коротающих путь. Они пустые, а по ощущениям и вовсе замершие. Словно время здесь идёт как-то иначе. Подчиняется своим законам. Сгущается вокруг одной микровселенной. Вокруг частички, которой являемся мы.

Никогда ранее не замечала подобных иллюзий, а сейчас, рядом с Женей, мир словно играет новыми красками. Очередной двор затихает. Воздух становится тяжелее. Сумерки прячут в себе наши соприкосновения рук, краткие поцелуи. От стен домов и высоких деревьев, в дворах-колодцах всегда ощутимо темнее.

Мы куда-то шли. Непонятно зачем остановились. Пропитались тишиной и интимностью момента. Начали целоваться. Смеяться. Что-то шептать друг другу. Не обязывающее. Глупое. И совершенно ненужное.

Строили планы на ближайшие дни. Разговаривали о моём поступлении. Женька порывался поехать, но место сопровождающего давно заняла моя мама.

— Пошли, — тянет он меня в сторону проходной улицы. — Не собирался этого делать…, — усмехается, но продолжает игриво: — Покажу тебе ещё одно место.

— У нас что-то опять пошло не по плану? — прячу в улыбке толику беспокойства.

— Всё, Мирочка, — уходит он в ласковый шепот, а моя кожу тут же отвечает бесперебойным потоком мурашек. Они вылезают и аплодируют ему. На любую нежность, что слышу и ощущаю.

Даю руку в его ладонь и безропотно иду следом. Сквозь один двор. Сквозь второй. Не важно куда. Даже не задумываюсь о конечной точке маршрута. Мы почти не встречаем прохожих, этот факт мне более интересен и ценен. Тайна должна оставаться тайной, а мы оба, точно играем в каких-то шпионов.

Серый панельный дом. Мажу взглядом. Ранее ничего с ним не связывало.

Женька тянет вперёд. В подъезд и вверх по лестнице. Послушно переступают ногами, а после упираюсь взглядом в стандартную дверь. Квартира уже снаружи не выглядит обжитой… «На съёме никто не ждёт…» — вроде так он говорил в парке.

— Не бойся, — парирует мягко.

Щелчок. Дверь на распашку. Приятный запах, вопреки ожиданиям. Что-то съедобное, да такое, что учащает слюноотделение и, кажется, мясо.

— Вкусно пахнет, — выпаливаю со смешком. Дверь за моей спиной закрывается. Свет горит лишь в коридоре. Сложно оценить обстановку и количество комнат.

— Хочешь начать осмотр с кухни? — издевается, конечно, но я безудержно киваю на всё поступающее.