– Извини меня. Я просто хотел, пока есть время, доработать слова к песне. Когда приедем в Нью-Йорк, у нас не будет ни минуты свободной.
– Новая песня! Он кивнул:
– В основном я сочинил ее прошлой ночью, в мотеле у въезда в Бостон. К этому времени я уже повидался с Биллингсом и подготовил его для тебя в подарочной обертке с розовым бантиком. – Он улыбнулся. – Это напомнило мне старое доброе время, когда я ездил с выступлениями и имел возможность сочинять только в дороге или сразу после концерта. Тогда, правда, я путешествовал не самолетом, а автобусом. Моя первая песня, получившая Платиновую пластинку, была записана на бумажном полотенце, которое я прихватил в туалете автобусной станции в Милуоки. – Он сложил клочок бумаги, над которым работал, и небрежно сунул его в карман.
– А разве можно сочинять музыку без инструмента? – спросила Кори, невольно заинтересованная рассказом из красочного прошлого Джефа.
Он засмеялся и, протянув руку, легонько щелкнул ее по носу.
– Нет, нельзя, радость моя. Даже я не настолько гениален. Я никуда не езжу без своей гитары. Она и сейчас со мной, в грузовом отсеке, хотя я и предпочитаю сочинять музыку на фортепиано, если есть возможность.
– Понятно, – ответила Кори с легкой досадой. Она чувствовала себя дурочкой. Откуда ей знать, как эти современные исполнители сочиняют свои песни? Судя по какофонии звуков, которые издавали некоторые весьма известные поп-группы, они вполне могли сочинять музыку на ржавой стиральной доске. И Кори уткнулась в свои записи, намеренно игнорируя соседа.
Однако Джеф решил иначе. Он посмотрел на часы, встал, потянулся и спросил:
– Как насчет чашечки кофе?
Не дожидаясь ответа, он подошел к бару в конце салона, налил из большого термоса две чашки. В одну добавил сливки, потом вернулся и подал чашку Кори.
– Спасибо, – сказала она и посмотрела на него с любопытством. – А вы откуда знаете, что я пью кофе со сливками?
– Элизабет мне пожаловалась, пока угощала своими пончиками. Она считает, что разбавлять сваренный ею кофе сливками – просто неуважение к ее кулинарным талантам.
Кори отхлебнула ароматный напиток.
– Да, она так считает. Тетя Элизабет вообще очень серьезно относится к кулинарии. Но меня удивляет, что вы запомнили такую мелочь о человеке, вам почти незнакомом.
– Да неужели? – Джеф сделал глоток кофе, и лицо его вдруг стало серьезным. – Видишь ли, Кори, я не хочу, чтобы ты оставалась для меня незнакомой. Мне нужно знать о тебе все: что ты любишь, что ненавидишь, а что тебе безразлично. Хочу знать не только то, что доставляет удовольствие твоему роскошному телу, но и что скрывается за маской невозмутимости на этом красивом лице. – Он постукал пальцем по ее блокноту. – И вот это тоже. Я хочу знать, та ли это книга о травах, о которой говорила Элизабет?
Кори кивнула и насмешливо улыбнулась.
– Ну, это вас вряд ли заинтересует. Я прекрасно знаю, что в наше время увлечение травами мало кому понятно. Хотя книга, которую я задумала, будет просто собранием всех интересных сведений о травах, которые мне удалось собрать за несколько лет. – Она оживилась. – Например, глава, над которой я работаю сейчас, будет включать в себя полный словарь языка цветов.
– Это вроде того, что красные розы означают истинную любовь?
– Да, это, пожалуй, общеизвестно. Но у цветов свой особенный язык. И не всегда посредством цветка говорят лестные слова. Например, если вам дарят герань с листьями в виде подковы, вас считают дураком, а гортензия – тонкий намек на то, что вы хвастун.
– Ой-ой-ой! – сказал Джеф со страшной гримасой, а в глазах его заплясали смешинки. – Придется обращать больше внимания на цветы, которые посылают поклонники в мою гримерную. Может быть, они пытаются мне этим что-то сказать. – Он внимательно посмотрел на ее оживленное лицо. – А еще что будет в этом трактате?
– Ну, я собиралась включить в книгу несколько магических рецептов, – сказала Кори с притворно невинным видом. – Например, как приготовить приворотное зелье или чем смазать метлу, чтобы на ней можно было летать.
– Ага, так ты колдунья! Я так и подумал, когда увидел, как ты околдовала тех бедных глупцов на приеме у Беттанкуров. Ты просто чаровница. Так каким приворотным зельем ты их подпоила, фата-моргана?
– Похоже, мой рейтинг падает, – запротестовала она. – Недавно вы называли меня королевой Гиневрой, а теперь понизили до злой колдуньи. Скоро меня вообще выгонят из замка Камелот.
Джеф сделал театральный поклон.
– Покуда у меня есть меч и булава, чтобы защитить вас, этого не случится, моя Прекрасная Дама.
– Ну вот, опять, – сказала она сердито. – Как мне убедить вас, что я не из прошлых времен?
– Ну прости, – произнес он, но в его улыбке не было раскаяния. – Мало кто из современных женщин знает язык цветов или рецепты приворотного зелья. Поскольку я не могу вообразить тебя в другой обстановке, боюсь, что тебе придется принять меня в качестве твоего рыцаря, Прекрасная Дама.
– Тогда уж черного рыцаря, – сказала она, невольно улыбнувшись. – До сих пор ваше поведение было далеко от известного мне рыцарского кодекса чести.
– Вы не те книжки читали, – сказал он весело. – Я уверен, что более глубокое исследование подтвердит, что рыцари в доспехах не прочь были перекинуть через седло соблазнительную девицу и ускакать с ней.
– Да, это ваш стиль, – сухо сказала она. Над кабиной пилота зажглась красная лампочка, и раздался звуковой сигнал.
– Звонок тебя спас, ненаглядная. Это сигнал пристегнуть ремни. Самолет начинает снижаться.
Кори пристегнула ремень и убрала блокнот в сумку. Она откинулась на сиденье, но продолжала смотреть на Джефа. И почему ей не удается сохранять хладнокровие, быть рассудительной и сдержанной в его присутствии? Только что она сердилась на него, а теперь выходит, что он каким-то образом пробил ее броню и вызвал у нее не только желание, но и чисто человеческий интерес. Она не могла не признать, что за какие-то полчаса он полностью обезоружил ее своим чувством юмора и искренним интересом к ее работе.
Но больше всего ее беспокоило то, что ей начинает нравиться его забота. Кори никогда не испытывала недостатка любви, но тетка вырастила ее сильной и независимой. И вдруг появляется этот Джеф, искренне уверенный, что она нуждается в постоянной защите. Почему это ничуть не раздражает? Как ни странно, было очень приятно сознавать, что ей не только предоставляют возможность опереться на сильное мужское плечо, но и ждут этого от нее.
Чем больше Кори узнавала Джефа, тем отчетливее понимала, что этот человек действительно опасен для нее. Она готова противостоять напору его мужской притягательности, но что делать с той теплой волной, с тем новым для нее чувством, которое она все чаще испытывает в его присутствии?
5
Частный аэродром, на котором приземлился самолет, был чуть больше, чем аэродром в Сомерсете. Их уже дожидался длинный черный лимузин. Джеф помог Кори спуститься по трапу, который подкатили двое служителей, в этот момент дверца лимузина открылась, и из него вышел крупный плотный мужчина лет сорока с небольшим. Элегантный серый костюм сидел на нем безукоризненно, но походка выдавала в прошлом морского пехотинца. На его суровом, с тяжелой челюстью лице ясно читалось раздражение.
Джеф наблюдал за его приближением с насмешливым выражением в глазах.
– Ну, сейчас мне достанется, – прошептал он Кори на ухо.
И ему действительно досталось.
– А попозже ты не мог прилететь? – возмущенно начал мужчина, как только оказался в пределах слышимости. – У тебя всего четыре часа до концерта, а ты, между прочим, три дня не репетировал, черт тебя побери!
– Да, Скотти, я тоже очень рад тебя видеть, – сказал Джеф с наигранно серьезным видом, но не сдержался и улыбнулся. – Кори, этот мрачный тип – мой менеджер, Скотти Оливер. Скотти, это Кори Ледфорд.
Скотти Оливер окинул ее холодным взглядом серых глаз.
