Супергерой для Золушки (СИ) - Сокол Лена

— Убери от нее свои руки! — Прошипела, заметив, что Лунев мнется в двух шагах от нас, решая, не пора ли ему вмешаться.

— Варвара, думаю, тебе стоит сейчас замолчать, чтобы и дальше не выглядеть глупо. — Легкая полуулыбка коснулась уголков рта Андрея. — Снотворное прописал Наталии ее врач, она принимает его из-за расстройств сна и, заметь, совершенно добровольно. Стоило для начала это уточнить. А этот концерт, что ты здесь устроила…

Мне не хватало воздуха. Казалось, вот-вот взорвусь от бешенства, глядя на его самодовольную ухмылку.

— Это — правда, дочка, — вдруг донеслось из-за плеча.

Тихо, едва различимо, несмело.

Обернулась, наклонилась над ее ухом, сжала крепче дрожащую ладонь:

— Пойдем, мама, тебе больше не нужно бояться этого… тирана. — Перешла на шепот. — Пойдем со мной? — Заглянула в ее наполненные до краев страхом глаза и спросила уже громче. — Или хочешь, останемся здесь, пусть он выметается?

Нижняя губа матери нервно плясала, глаза глядели виновато.

— Дочка, не нужно. — Едва справляясь с блеснувшими вдруг слезами, погладила мою руку. — Все хорошо. — Склонила голову набок и посмотрела с такой любовью, что чуть не разорвалось сердце. — Ты сейчас просто сильно расстроена. Все уладится… Вот увидишь…

— Мама? — Покачала головой. — Я тебя не узнаю. — Отшатнулась, не веря тому, что слышу и вижу. — У тебя что, совсем нет своего мнения? Ты намеренно не замечаешь ничего вокруг?

— Так будет лучше. — Закивала она, бросая на отчима короткие, полные покорности взгляды. — Поверь мне.

Я обессиленно опустила руки. Сделала шаг назад. Оглядела еще раз всю честную компанию. Мечущего глазами молнии Андрея, довольную притихшую сестру, мать, явно напуганную, разрывающуюся изнутри и не способную принять единственно верного решения.

Закрыла глаза, покачала головой и улыбнулась сама себе.

— Я сейчас уйду, — посмотрела последний раз на готовую разреветься мать, — но обещаю, что скоро открою тебе глаза. Обещаю.

— Прости меня, — донеслось уже в спину.

— Угу. — Бросила в ответ, чувствуя, как душу рвет от обиды на части. Хлопнула по плечу растерянного Лунева. — Пойдем, Егор. В гараж. За моим барахлом. Заботливые родственники, наверняка, уже зашвырнули его туда.

— Варя, — начал, было, он уже за дверью.

— Все нормально, Лунев, — отозвалась, решительно шагая в сторону гаража, — это всего лишь первый раунд, дальше буду умнее.

— Привет, — удивилась Вера, встречая меня через два часа на пороге своей квартиры.

Уперла руки в бока и одарила искренней улыбкой от уха до уха.

— Привет, — поздоровалась, поправляя очки. — В общем, я согласна.

— Согласна на что? — Выкатываясь к дверному проему прямо на кресле, воскликнула Ника с гарнитурой в ухе.

Посмотрела на нее:

— Согласна на апгрейд. Может, не полный, но хотя бы как получится.

И сделала решительный шаг внутрь квартиры.

Глава 7

Два месяца пролетели незаметно.

В старом парке был обнаружен еще один труп девушки. Почерк тот же: у шестнадцатилетней Марины Сизовой было перерезано горло, на теле имелись многочисленные ссадины и раны. Выглядела погибшая внешне очень схоже с предыдущими жертвами — светленькая, худенькая, достаточно хрупкая.

Мне пришлось привлечь большое количество разных специалистов, был составлен психологический портрет преступника, проверены все сотрудники мужского пола, работавшие в парке, занимающиеся уборкой прилегающей территории, опрошены ученики находящегося неподалеку ПТУ, все недавно освободившиеся преступники, живущие в близлежащих районах. Ежедневно по парку прогуливалась оперативная группа в штатском, проверялись все маршруты автобусов, курсирующих рядом, все автомобили, следующие в данном направлении, отрабатывалась также версия того, что тела в парк лишь сбрасывались.

Все безрезультатно.

Убийца будто обладал особым чутьем, знал, как нужно действовать, чтобы не наследить, действовал аккуратно и очень осторожно. Как это всегда и бывает, среди местных жителей началась неминуемая паника: в соседних жилых районах родители не отпускали детей гулять одних, требовали у Полиции прояснить ситуацию, с каждым днем обрастающую все новыми и новыми слухами. Но больше всего шуму поднимала пресса: «Следствие ждет, когда маньяк убьет новую жертву» — с таким заголовком вышел «Прибрежный вестник» на прошлой неделе.

Журналист Грин, отчаявшийся взять у меня интервью, чтобы разъяснить обстоятельства дела, и вынужденный довольствоваться лишь сухими сообщениями пресс-службы, фактически буйствовал. Трижды за последние шестьдесят дней указывал в своих статьях на мою некомпетентность и бездействие, призывал заменить кем-то постарше и требовал от руководства срочных и решительных мер.

Легко ему говорить, труднее было мне не реагировать. Мы делали все возможное, подняли на ноги всех свободных сотрудников, буквально рыли носом землю, искали-искали, проверяли каждую мелочь, но, что самое страшное, газетчики были правы — мы ждали нового убийства, без него нам пока не за что было зацепиться.

Работа отняла у меня все лишнее время и отвлекла от грустных мыслей. Вместо того, чтобы радоваться законным выходным и приходу настоящего южного лета, я по горячим следам раскрыла убийство продавщицы ларька местными наркоманами, поджог ресторана и бытовую резню. Чтобы разгрузить мозги и переключиться с убийств в парке на что-то другое, несколько раз возвращалась к делу отца. Нашла и побеседовала с операми, работавшими по делу, те посоветовали разыскать Ивана Омутова, бывшего тогда старшим оперуполномоченным по делу.

Нашла его в соседнем городе в маленьком ветхом домишке. Теперь он работал охранником в супермаркете и не желал даже вспоминать о службе в органах. Уволился мужчина оттуда двенадцать лет назад из-за недопонимания с руководством. Дело моего отца помнил хорошо — именно оно и стало тогда причиной конфликта. По словам Ивана, его смутил тот факт, что в заключении эксперта не было ни единым словом упомянуто отсутствие на автомобиле бизнесмена Комарова правого переднего колеса, найденного на следующий день в четырехстах метрах от места падения на берегу и приобщенного им к делу.

По заключению эксперта автомобиль был абсолютно исправен. Еще и полное ТО значилось пройденным у официала за месяц до трагедии. Почему-то найденное колесо с логотипом производителя, тогда отказались учесть, доводы Омутова не были приняты, попытки докопаться до правды — пресечены. И почти сразу после выказанного им возмущения высшее начальство рекомендовало Ивану не вмешиваться. Впоследствии под их нажимом ему все-таки пришлось уволиться из правоохранительных органов.

Мутное дело. Старое и очень мутное. Спустя столько лет для меня нереальным было отыскать ни тот самый автомобиль, ни колесо — все давным-давно было уничтожено. Остались лишь обрывки воспоминаний людей, которые видели все своими глазами. Их рассказы о том, как водолазы день за днем вели поиски в бухте, как отступились, так и не найдя тело моего отца.

Кому теперь были нужны слова тех очевидцев? Кто бы им поверил? Мне нужны были новые зацепки и, пожалуй, для этого стоило бы порыться в деятельности Андрея, которую он вел в настоящем. Папу не вернешь, ярлык самоубийцы так просто не скинешь, но вот вырвать маму из лап тирана — это все еще оставалось вполне реальным.

Мама… Два месяца мы не виделись. Она звонила мне пару раз в неделю. Чувствовала вину за то, что ей приходилось разрываться между нами всеми, жалела меня, уговаривала прийти повидаться. Я не решалась. Было больно и обидно. Именно от нее и узнала, что колечко, принадлежавшее бабушке Альберта, уже перекочевало на палец к Кристине.

Забавно, да? Когда появляется та самая женщина в твоей жизни, больше нет места страхам, что ты поторопился и совершаешь ошибку. Ты строишь новые отношения, планируешь, не оглядываясь ни на что. Хотя версия о том, что Крис со своим папочкой просто грамотно обработали моего бывшего жениха, была очевиднее и правдоподобнее остальных — в супермаркете Альберта больше не было краснодарских яиц, на самом почетном месте теперь красовалась продукция «Майской птицефабрики». Вот так.