Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible"

Интересно, а она вообще счастлива с ним так, как была счастлива со мной? Любит ли она его так, как любила меня когда-то? Хочет ли его так же, как хотела и меня? Или всё же вся эта счастливая семейная жизнь лишь иллюзия, в которую она сама всеми силами пытается поверить? К сожалению, единственная возможность узнать ответы на эти очень интересующие меня вопросы – это взять и позвонить ей. Да, однозначно. Я начал небрежно искать свой телефон по карманам и, когда наконец обнаружил его, вспомнил, что номера Пелагеи у меня нет. Хорошо, ничего страшного, позвоним Гагариной. Алкоголь полностью затуманил мой мозг, и я, наплевав на все приличия, всё-таки отыскал номер подруги в списке своих контактов и нажал на вызов в надежде хоть на какую-то помощь. На протяжении минуты я слушал только раздражающие мой слух гудки и хотел уже отключить вызов, потихоньку осознавая, что я действительно слегка перебарщиваю, но, к моему счастью, мне всё же удалось вовремя разбудить Гагарину.

— Билан, ты ненормальный?! — прозвучал наконец на том конце провода сонный и явно недовольный голос Полины. Да, чувствую влетит мне сейчас.

— Полиночка, солнце моё, доброе утро. Ты прости, что я разбудил тебя в столь ранний час, но мне срочно нужна твоя помощь. Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю, дорогая. Выручи меня, пожалуйста. Мне экстренно нужен номер Пелагеи, — я старался говорить более менее внятно, но получалось у меня это довольно-таки плохо.

— А я смотрю тебе там уже очень хорошо. Да, дорогой? — я услышал лёгкий смешок Гагариной, но реагировать никак не стал, мне сейчас совсем не до шуток.

— Полина, ты слышишь, что я тебе говорю? Мне нужен её номер, — повторил я, чуть повышая тон.

— Димка, ты меня прости, но я не дам тебе Полин номер, даже не уговаривай. Во-первых, сейчас четыре часа утра, а у неё, если ты не забыл, маленький ребёнок. Не хватало ещё, чтобы ты их обоих разбудил и Поля потом не выспалась перед съемками. Во-вторых, ты же ужасно пьяный, Дима. Ты как завтра, а точнее уже сегодня на «Голос» собрался? — нотки сочувствия в голосе Полины скрыть было невозможно, да она и не пыталась особо. Видимо, понимала всю сложность сложившейся ситуации.

— Да плевать я хотел на этот чёртов «Голос», мне Поля нужна. Понимаешь? Моя Поля, — тяжелый вздох Гагариной вызвал неприятную дрожь по всему моему телу, и я не понимал, зачем вообще начинаю эту тему с Полиной. Наверное, мне просто хотелось высказаться человеку, который сможет меня понять. — Знаешь, а я ведь, когда её увидел в гримёрке Аксюты две недели назад, дар речи словно потерял. Очень долго до конца поверить не мог, что передо мной стоит настоящая Поля, которую я так долго искал. Я до сих пор помню, как бешено колотилось моё сердце. Было так страшно. Я неотрывно смотрел на неё и опасался, что в один момент проснусь и всё это окажется очередным и мучительным сном, — по лицу предательски потекли слёзы, и я со всей силы ударил кулаком об пол. Мне было уже плевать, что сейчас подумает обо мне Полина, но мне необходимо было излить кому-то душу. Да и алкоголь нехило давал о себе знать, распуская мой язык. — Она изменилась. Очень сильно изменилась. С первого взгляда этих изменений, возможно, даже и незаметно, но если внимательно приглядеться, то ты увидишь, что с ней стало. В её взгляде нет больше ничего. Там пустота. Я, когда на неё смотрю, меня от страха передёргивает. Она будто неживая, мёртвая. Понимаешь? Из-за меня. Это я виноват в том, что она стала такой. Я заслужил такого отношения к себе. Ублюдок! Ты не представляешь, как сильно я ненавижу себя за ту ночь, которая перечеркнула всю мою и её жизнь. Полина, я так сильно её люблю. Сейчас сижу на этом проклятом полу, вспоминаю все наши дни, проведённые вместе, и понимаю, как сильно мне не хватает её любящего взгляда, которому раньше я не придавал особого значения. Она была такой живой, такой искренней… — Как же мало кислорода. — Представляешь, а мы о детках мечтали. Она обещала, что обязательно родит мне, как минимум, двоих. Чёрт, Полина, почему так больно? — я не мог остановить поток слов, рвущихся наружу. Мой язык заплетался, а в горле и вовсе пересохло. Все сказанные мною слова невыносимой болью отдавались в сердце, в очередной раз доказывая, что я прав в каждом слове.

— Димка, послушай меня, — я слышал, как Полина шмыгнула носом и кое-как старалась связывать слова дрожащим голосом. Плачет. Сильно плачет. Да, я знаю, как сильно она переживала весь этот год и за меня, и за Полю. Настоящая подруга. Она была одной из немногих, кто знал о том, до чего в один момент меня довело расставание с Пелагеей. Я доверял Гагариной на все сто процентов и точно знал, что про ту ситуацию она ни за что не расскажет Поле, даже если сильно захочет это сделать. — Сейчас ты идёшь и ложишься немедленно спать, тебе перед «Голосом» хоть немного выспаться надо. А завтра, блин, сегодня вечером после съёмок мы с тобой встретимся и обо всём поговорим. Я обещаю, я постараюсь помочь, чем смогу. Только, я прошу тебя, Билан, пожалуйста, черт возьми, прекрати пить.

[…]

Быстро и удачно припарковавшись на парковке «Останкино», я вышла из своей машины и немедля направилась ко входу. Погодка на улице, мягко выражаясь, была ужасной. Дождь не прекращался уже несколько часов, а это тёмное небо то и дело нагоняло какую-то грусть и тоску. Как только я оказалась в здании, я тут же уверенным шагом поспешила в сторону гримёрки одного из своих коллег. Я не знала и не придумала, что буду говорить ему, но точно была уверена в том, что просто должна сейчас зайти к нему. Правильно ли это? Зачем я это делаю? Почему? Честно, понятия не имею. У меня нет ответов на эти вопросы.

Остановившись возле белой двери, я, откинув прочь всевозможные сомнения в своей голове и переведя дыхание, дёрнула ручку и зашла внутрь. Мой взгляд моментально упал на Диму, который сидел на диване, прикрыв ладонями своё лицо.

— Привет, — неуверенно произнесла я, тихонько прикрывая за собой дверь. Билан медленно поднял на меня свои карие глаза, и именно в этот момент я убедилась в правдивости слов Гагариной о том, что сегодня ночью ему было ужасно плохо. Бледное лицо, красные и уставшие глаза, тёмные синяки и мешки под глазами – всё это выдавало его убитое моральное состояние. Я до сих пор не понимаю, почему сейчас стою здесь, но знаю точно, что так велит мне моё сердце. Следовательно, я всё делаю правильно. Наверное. — Ты в порядке? — я аккуратно присела на краешек дивана, мигом почувствовав нехилый запах перегара.

— В полном. Это всё? — Дима опустил свой взгляд в пол и тяжело сглотнул. Его надменный равнодушный вид заставил меня слегка уже усомниться в правильности моего решения прийти сюда. Так противно меня видеть? А каково мне, он думал? Видеть его постоянно, сидеть с ним так близко, подавлять в себе желание прикоснуться к нему, каждый раз вспоминая, как он «предал меня». Мне ведь тоже тяжело. Господи, о чем я вообще думаю? Предал… Конечно. — Поля, послушай, если тебе нечего больше мне сказать, то лучше уходи. Я вообще не настроен сегодня на какие-либо разговоры, извини, — да, я явно пришла зря. Дура.

— Да, ты прав, мне действительно лучше уйти, — я привстала с дивана и кинула непринуждённый взгляд на Диму, которому было абсолютно безразлично происходящее вокруг. Осознав, что сейчас не самое лучшее время для разговоров, я развернулась к двери, но дёрнуть ручку так и не решилась. Я не могу уйти, не получив ответ хотя бы на один свой вопрос. — Зачем тебе это всё? — я повернула голову в сторону Билана, и наши взгляды снова встретились, заставляя сердце учащённо биться.

— О чём ты? — нахмурившись, Дима встал с дивана и сделал неуверенный шаг ко мне навстречу. И снова эти предательские мурашки пробежались по всему моему телу. Почему?

— Зачем ты снова устраиваешь это шоу? Зачем говоришь все эти слова о какой-то якобы любви и боли? Тебе мало было представления год назад? Извини, спешу тебя огорчить, но повторного супершоу больше не будет, — я сама до конца не понимала, что я несу, но по выражению лица Билана было понятно, что занесло меня явно не туда.