В плену желаний (СИ) - Бигси Анна

— Лен, я долго думал и пришел к выводу, что меня больше не устраивают наши отношения… Точнее, их формат. Пусть это прозвучит банально, но за этот месяц ты стала для меня очень важна. Ты нужна мне, и я не хочу делить тебя ни с кем, даже гипотетически. В общем, я решил, что готов попробовать построить с тобой отношения. — Хабаров открыл коробочку и протянул ее Елене. — Я думал подарить его в Париже, прости, что обстановка не самая романтичная, — он виновато улыбнулся. Переживал, что не сможет произнести все это и запнется где-нибудь на середине, но слова ему дались удивительно легко. Видимо, потому что шли от сердца.

Зимина нервно улыбнулась и непроизвольно облизнула пересохшие губы. Паника завладела сознанием, и мысли испарялись из головы, будто выкипевшие капли воды.

— Леш, я даже не знаю, что тебе ответить…

— Ничего не отвечай, Лен, если ты не готова, я пойму. Просто прими мой подарок, это тебя ни к чему не обязывает.

— Спасибо, — она надела кольцо на безымянный палец левой руки и вытянула ее вперед, любуясь маленьким сверкающим камушком.

В воздухе повисла неловкая тишина.

— Леш…

— М?

— А знаешь, я тоже.

— Что тоже?

— Тоже готова попробовать.

— Ленка… — Хабаров прижал ее к себе и хрипло прошептал в самое ухо: — Ты даже не представляешь себе, как я счастлив…

Мягкий, нежный поцелуй плавно перетек в более настойчивый и страстный. Его руки блуждали по ее спине, лаская сквозь гладкую ткань рубашки. Сладкое чувство эйфории переполняло обоих, хотелось делиться им и говорить о любви, но не вслух, а исключительно на языке тела.

Московская область. БО «Васильки»

Романова лежала в постели, отвернувшись к стене, и смотрела в одну точку. После ухода Тимура уснуть так и не получилось, а вставать, да и вообще шевелиться не было никакого желания. Пустота затягивала в свое болото, лишь навязчивые мысли, беспрепятственно возникавшие в усталом мозгу, мешали провалиться в темноту. Она хотела только одного — взять и перестать существовать, чтобы никого не видеть и не слышать, не думать и не зацикливаться на своих переживаниях.

В дверь негромко постучали. Ира плотнее укуталась в одеяло, не намереваясь выбираться из своего убежища.

— Инга… Можно к тебе? — раздался робкий голос Мирославы.

— Проходи, конечно, — ответила Томилина, приглашая девушку присесть. — Что-то случилось?

— Да, то есть нет… Я просто поговорить.

— Не стой ты там, садись вот рядом и рассказывай.

— Я хотела к Тимуру зайти, а Карина не пустила.

Противный холодок пробежал по спине. Романова повернула голову и, встретив сочувствующий взгляд Инги, заняла прежнее положение. «Опять он с Кариной, а про меня, наверное, уже забыл…» — Ира горько усмехнулась собственным мыслям. Как стремительно все менялось: совсем недавно она безропотно отдала Тимура другой, не желая вступать в борьбу, а сейчас пошла бы на многое, чтобы вернуть его. Вдруг поймала себя на мысли, что больше не ревнует, что готова быть второй, третьей, пятой — любой, только бы с ним.

Мирослава рассказывала про свое горе, про Золотова и первую ночь, но Ирина, погрузившись в раздумья, почти ничего не слышала. Биение сердца гулом отдавалась в ушах, она улавливала лишь обрывки фраз, но этого хватило, чтобы понять: что Громов с Мирой не спал. Еще одно несправедливое обвинение в его сторону… Как же она была слепа и глупа. Почему не захотела просто поговорить с ним, выяснить все спокойно? Зачем довела ситуацию до абсурда? Мучительно стыдно и гадко.

— Милая моя, — мягко произнесла Инга, когда Мирослава закончила делиться подробностями. — Он не сделал с тобой ничего ужасного, миллионы людей в мире занимаются этим ежедневно. Это называется секс. Просто он, видимо, не знал, что ты совсем неопытна. Ты ему сказала?

— Нет.

Романова задумалась над словами Инги. Интересно, почему она не входила в состав этих миллионов? Ее сексуальная жизнь была скучной и однообразной. Кирилл, по натуре своей законченный эгоист, получив удовольствие, поворачивался на бок и засыпал, совершенно не задумываясь о потребностях жены. С оральным сексом дела обстояли еще хуже. Ира его не любила — не понимала прелести облизывать чужие половые органы, но мужу это нравилось, поэтому временами она уступала настойчивым просьбам и мужественно терпела у себя во рту его член. Кир же никогда не отвечал ей взаимностью, считая подобного рода ласки неприемлемыми для мужчины, а Ира никогда и не просила, смущаясь при одной только мысли об этом.

— Ну вот, в следующий раз обязательно скажи.

— Следующий раз? — Мира наивно полагала, что все ее мучения завершились. Она просто не готова была встретиться с Максимом еще раз.

— Конечно, он будет приезжать время от времени и заниматься с тобой сексом, — спокойно пояснила Томилина.

— Нет, только не это…

— Дурочка, радуйся! Лучше один Золотов, чем десяток таких уродов, — она показала раны на своем теле.

Мирослава в ужасе отшатнулась.

— Кто это с тобой сделал?

— Один клиент.

Ира зажмурилась, пытаясь заглушить их голоса в своей голове, но невольно все равно возвращалась в красную комнату. Хищный оскал Шевцова, мерзкие касания его рук, губ, языка…

— Ну хватит, пожалуйста! — не выдержала она и, сев на кровати, зажала уши руками.

— Ир, ты чего? — удивилась Инга.

— Не могу больше слушать, извините. Пойду лучше в душ схожу, — пробормотала Романова и скрылась в ванной комнате.

— Что это с ней? — поинтересовалась Мира.

— Видимо, не только у нас с тобой ночь не заладилась…

Москва. Квартира Хабарова

— Умывайтесь, сейчас будем завтракать, — скомандовала Зимина, стоя у плиты и помешивая кашу. Все утро не переставала улыбаться, ее жизнь резко сменила направление, но ей это нравилось. Лена была почти счастлива, лишь одно маленькое облако на ее ясном небе омрачало радостную эйфорию. Слыша звонкий смех, доносившийся из ванной, в очередной раз приходила к выводу, что нужно все рассказать. Если она действительно нужна Алексею, то он обязательно поймет ее. После перехода на новую ступень в их отношениях не должна присутствовать недосказанность.

Хабаров помог дочери умыться и одеться, и они вместе появились на кухне. Тепло окутало душу — обе его любимые девочки были рядом. Теперь мир незримо стал больше, Елена так органично вписалась в его семью, будто они всегда жили вместе.

— Лена, Лена! Посмотри, какое у меня платье! — подбежала Юля и покрутилась, демонстрируя обновку.

Зимина широко улыбнулась. Как же ее забавляла эта детская непосредственность.

— Очень красивое. Кашу будешь?

— Не хочу, я не люблю кашу, — девочка неприятно поморщилась и отрицательно мотнула головой.

— Очень даже зря, она вкусная и полезная, — сказала Елена и звонко чмокнула ее в щеку.

— А папа тоже будет? — спросила Юля, присаживаясь за стол. Она, как и все дети, нуждалась в авторитете, и Алексей им неоспоримо являлся.

— Конечно, кашу все будут.

— Ну хорошо.

Хабаров наблюдал за этой сценой со стороны, скептически посматривая на кастрюлю на плите. Он понял, что пытки полезной пищей не избежать. Обычно, когда Юля бывала дома, они завтракали хлопьями с молоком или заказывали еду из ближайшего ресторана, но чтоб кашу… В последний раз Леша ел ее еще в детдоме, и это были не самые приятные воспоминания. Однако, чего ни сделаешь ради любимых дам… Он смиренно согласился и сел напротив дочери.

Лена и Юля аппетитно уплетали свой завтрак, а Алексей все никак не мог заставить себя попробовать.

— Пап, а почему ты не ешь?

— Ем, просто медленно, — оправдался он и сразу перевел тему: — Расскажи лучше, как вчера день прошел, чем вы занимались?

— Блины пекли!

Зимина искренне улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер, как они перепачкались в муке, и ей пришлось отмывать и ребенка, и кухню.

— Блины? — Хабаров был приятно удивлен тем, что Елена так быстро нашла общий язык с его дочерью. Юля была не очень общительной и к посторонним относилась достаточно сдержанно, а со Светой так вообще постоянно скандалила.