Только она (СИ) - Елена Спирина

— Откуда ты такой?

— Ты еще маленькая это знать.

Ада нахмурилась, видимо, задумавшись, а после, скинув мою руку с плеча и кинув мне в морду тряпку (надеюсь, не половую), гордо вздернув носик, вышла из комнаты, хлопнув дверью. Блин.

— Ну, Ада! — простонал я и двинулся за ней.

На кухне уже кипел чайник, и Адель доставала из холодильника колбасу с сыром. Кофе-машина шумела. Ай, все же варит мне порцию завтрака и бутерброды тоже на мою долю нарезает.

— Простила? — подошел к ней и уткнулся в затылок носом.

— Сразу после того, как купишь мне куклу, — откликнулась та.

— Эээ, ну ладно. А зачем? — не понял я.

— Играть буду.

— Блин, ну я же пошутил. А хочешь, я тебя водить машину научу. На своей ласточке. А? А? Хочешь?

— Нет! — гаркнула девчонка и отправила меня за стол. — Ешь, надо еще что-то для мамы и дяди Саши купить.

Через сорок минут мы уже ехали в клинику. Я отправил заранее отцу смс. Предупрежден, значит вооружен. Ада вновь начала дергаться, как только мы въехали на стоянку возле медицинского учреждения. И я ее понимал. А еще злился на отца и Викторию.

Я помню, как болела мама. От меня скрывали. Да я бы и не понял толком, что происходит. Мама была беременна. Счастлива, до безумия. У нее не сходила улыбка с губ. Она постоянно держала руку на животе и оглаживала его. Мне говорила, что скоро у меня появится сестренка, красивая, такая же, как я. Когда внутри нее начал толкаться маленький человечек, мне казалось, что самая моя родная и любимая женщина на свете начала светиться будто изнутри. Мы все чаще стали слышать с отцом слова «люблю вас» и «счастлива». Но,… однажды, мама не вернулась домой.

Меня оставили с няней, а папа уехал вместе с нашим водителем на всю ночь. Утром он приехал серьезным, но уставшим. Со мной не говорил. Провел дома часа два и вновь уехал. Так происходило три дня. Я стал пугаться каждого хлопка дверью, ужасно соскучился по маме и страшно боялся никогда ее не увидеть.

На четвертый день приехал батя. Пришел ко мне в комнату и приказал няне собрать меня на улицу. Мы ехали в его машине, когда он обратился ко мне впервые за три дня.

— Даниил, ты уже взрослый. И я от тебя жду взрослых поступков. Мама в больнице и идет на поправку. Ей очень плохо, потому что… — Отец поджал губы и на несколько секунд отвернулся от меня к окну. А после, тяжело вздохнув и выдохнув, продолжил. — Потому что твоя, не родившаяся сестренка, ушла от нас. Улетела на небеса, и вернутся не сможет. Поэтому ты должен взять себя в руки и радовать маму. И я еще прошу тебя, никогда не спрашивай у нее про свою сестренку, будто… будто ее никогда не было.

Да, я был мал, но понимал о чем просит папа. Так и поступил. Ни слово не сказал о не родившемся ребенке, вот только, мама первые несколько недель не обращала на меня совершенно никакого внимания. Не улыбалась, смотрела, будто мимо меня. Перестала даже разговаривать. Не обнимала и не целовала на ночь. Мной по большому счету занимался отец.

После, стало все меняться. Я был так счастлив. Мама вновь заботилась обо мне. Прижимала к себе и гладила по волосам или обнимала ладонями за пухлые щечки и целовала в носик. Готовила нам с папой по утрам завтрак и красиво одевалась на ужин. Она принимала какие-то лекарства, которые прописал отец. Принимала долго, примерно месяца три.

И в какой-то момент я понял, что у мамы есть кто-то еще, кого она так же любит, холит и лелеет. Разговаривает с этим человеком, когда нас с папой нет. Вот только этот кто-то совсем не видимый. Не мне, не отцу, не врачу, в больших круглых очках, не нашей кухарке и всей остальной охране. Никто не видит ее любимую и долгожданную… дочь,… которую она с таким трудом смогла спасти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Это заметил и папа. Медленно мы перестали радоваться, смеяться вместе с мамой. Все больше я видел озабоченный вид отца, который пугал меня сильнее маминых разговоров со стеной.

Это сейчас я знаю, что маму, гуляющую по парку, схватил псих, и запер у себя в заброшенном доме. Нет, он не насиловал ее. И даже почти не бил. Он заставлял смотреть ее порно-фильмы, а потом перед ней дрочил. Он заставлял смотреть ее какие-то документальные истории о том, как издевались над детьми, за несколько часов, до того, как их нашли, он напоил мать водкой. Много, слишком много спирта. Не выдержал организм. Из-за стресса и отравления алкоголем у нее погиб не рожденный ребенок. Саму ее откачивали и промывали желудок. Узнав, что она лишилась своей дочки, впала в апатию, не желая никого замечать. Плюс к этому моральная травма, от последствий нахождения у похитителя.

Когда она уже начала приходить в себя, мозгоправы решили укрепить результат и прописали какие-то психотропные, от которых нормальный человек начал разговаривать, то со стенами, то со стульями, то с занавесками.

Финишем всему стал несчастный случай. Маме показалось, что ее дочка выбежала на проезжую часть и рванула за ней. Визг шин, длинный гудок и глухой удар. А через три дня маму опускают в глубокую яму и засыпают землей.

Я был мал и для меня понимание, что мамы больше нет, сродни какому-то концу света. Только моего, совсем маленькому. Что будет с Адой,… я попробовал представить, как если бы отца вдруг не стало. Вот, сегодня он собирается в очередной свой ресторан, а уже завтра я понимаю, что никогда его больше не увижу. Никогда не почувствую его крепкую руку на своем плече, никогда не услышу его смех и никогда и никто не назовет меня Даней, с такой же отеческой заботой, как в его голосе.

Не осознано я вздрогнул, крепче сжимая руль. И лишь окрик моей спутницы привел в чувство.

— Идем? — спросила девушка.

— Да, конечно.

В палате нас встречает веселая, хоть и бледная Виктория, а так же отец. Хоть и собранный, но тоже с улыбкой. Ада тут же расслабляется. А я понимаю две вещи. Они не собираются ничего говорить девушке и баба с косой совсем рядом. Твою же… Блять.

Вечером мы сидели в столовой и ужинали. Я молчал и ждал момента, когда можно поговорить с батей. Виктория держалась из последних сил, это было видно, и Адель не выдержала.

— Мама, может стоило остаться еще в клинике? Ты очень бледная и мне, кажется, что простыла. Постоянно кашляешь. — Ада не обратила внимания, как отец прикоснулся зажатым кулаком к груди.

— Не переживай, мы договорились, что через пару дней я лягу в стационар.

— Хорошо, но пойдем сейчас, я помогу тебе лечь в кровать.

— Мя-а-а-ау-у-у, — пропищал блохастый.

— Ой! — пискнула мелкая, и затравленно глянула на отца, втянув голову в плечи.

— Кто это? — удивился батя.

— Я Аде подарил котенка. Прикольный, да? — поднял за шкирку мелкого пакостника, когда он пробегал мимо моих ног.

— Таблетки пить тогда не забывай, пока рядом находишься. — бросил отец, поднимаясь. Подмигнул ошарашенной Аде и сказал, — Прикольный, только убирать за ним будете сами.

Ну, да. У папы аллергии нет на животных, а вот у меня на шерсть котов аллергия, да еще какая. В машине тогда ели вытерпел. Хорошо аптека рядом с зоомагазином находилась.

— Пойдем, Бэмби. — улыбаясь, сказала Виктория. Ада показала мне кулак, и я понял, что мы еще увидимся сегодня.

— Пап, — постучался в его кабинет. — Можно?

— Конечно.

Батя сидел за столом и пил коньяк. На него было страшно смотреть, казалось, все силы он спустил на ужине, на улыбки и спокойствие на лице. Я был благодарен папе, что он старался ради Ады, но и хотелось швырнуть его стакан в стену и крикнуть что-нибудь обидное, чтоб он понимал. Нельзя скрывать такое от мелкой. Нельзя. Потом будет только хуже.

— Скажите ей.

— Не могу. Вика не хочет ее расстраивать.

— А когда захочет? Когда кроха изведется от ее болезни, которая по странной причине проходить не будет, а только усиливаться?

— Сын, послушай. Мы подали заявление в ЗАГС.

— Поздравляю, — хмуро буркнул я.

— После, я удочерю Аду. Она станет моей дочерью официально.