Мама по контракту (СИ) - Вестич Виктория

По лицу мужчины проходит судорога, словно он в бешенстве от того, что не может вытрясти из меня душу прямо сейчас. Он отпускает меня с видимым усилием. По одним глазам Лютого вижу, как хочется ему раздавить меня, словно букашку, видеть, как я корчусь от боли и мучаюсь, но он отступает. Знаю, ненадолго.

Он садится в кресло, а меня за руку остается держать один из его амбалов, потому что колени подгибаются сами собой.

— Сядь, — приказывает сухо.

Как только меня подводят к дивану, стоящему напротив кресла, в котором сидит Лютый, безропотно опускаюсь на краешек. Сижу, сжавшись в комок, и боюсь даже глаза поднять на мужчину. Только смотрю на его побелевшие костяшки пальцев, сжатые в кулак. Из глаз безостановочно текут слезы. Но хуже всего, что я ничего не понимаю! Вообще!

— Воды ей дай, — раздраженно цедит Лютый кому-то из своих людей.

Мне в руки впихивают стакан с водой, но, когда я пытаюсь попить, стеклянный краешек стучит об зубы, настолько я вся дрожу.

— Успокоилась? — ледяным тоном уточняет Лютый, когда мне все же удается сделать пару глотков.

Поднимаю на него глаза и судорожно сглатываю. Такое ощущение, что передо мной зверь. Безжалостный и беспощадный. От одного только взгляда кожу продирают мурашки. И это отец Леси, этой чудесной доброй малышки? Не могу поверить в это…

— Где моя дочь? Учти, что пока еще я спрашиваю по-хорошему, — постукивая пальцами по подлокотнику, прищуривается Лютый. Он снова спокоен и расслаблен, но я знаю, что это обман. Скажу что-то не так или не то — и он взорвется, вспыхнет, как пламя, сомнет меня, как букашку в руке, сломит, раздавит… Чувствую это нутром, на инстинктах.

— Я н-не… вы же Костя? — робко спрашиваю снова.

Мужчина вздергивает бровь и насмешливо уточняет:

— А тебе это как-то поможет?

— Демид сказал, что отец Леси, Костя, д-до сих пор в больнице. Что я должна с ней побыть. Н-ну, как няня, — объясняю сбивчиво и заикаясь.

— Что еще тебе сказал Демид? — интересуется Лютый и я замечаю, с каким презрением он произносит его имя.

— Что это на пару месяцев. Костя вылечится, они разберутся с теми, кто угрожает, и все.

— Забавно, — ухмыляется он.

— Вы мне не верите?

— А я должен?

— Я не понимаю, — снова делаю торопливо глоток воды из стакана, потому что горло постоянно пересыхает, и указываю на Бритого, — Они вот меня схватили. А Демид помог убежать. Сказал, что за Лесей охотятся, чтобы ее отцу отомстить.

— Так он сказал? — со злой улыбкой переспрашивает Лютый.

— Д-да.

— И ты поверила?

— А что мне оставалось делать? В-вы мне девочку в руки отдали из окна, в крови с ног до головы! А потом эти вот прилетели, гнались за мной, избили. Что мне было думать? Откуда я знала, кто вы, кто Демид? Он же меня спас!

Лютый переводит долгий взгляд на стоящего за моей спиной мужчину и смотрит так… недобро. Мысленно я благодарю Бога, что так он смотрит не на меня, потому что его многозначительное молчание точно ничего хорошего не сулит.

— Допустим, что все так, как ты говоришь, — наконец подает он голос, — Тогда объясни мне, какого черта ты до сих пор ему помогаешь?

— Помогаю?

— Давай объясню, как я все это вижу, — Лютый подается вперед, впиваясь в меня внимательным цепким взглядом, — твой подельник пообещал тебе гору денег, и ты почти с самого начала понимала, на что шла.

— Я бы никогда в жизни не украла ребенка! Вы с ума сошли? Это же подсудное дело!

— Тебе вовсе не срока стоит бояться, девочка моя, — хищно ухмыляясь, произносит Лютый. Просто смотрит, а у меня такое ощущение, что снова пальцы на горле сжимает.

Вздрагиваю, когда слева от меня с грохотом начинают падать вещи: бритоголовый амбал выворачивает мою сумку наизнанку, вываливая всё на диван рядом со мной. Выцепляет из них перевязанную пачку банкнот и документы. Внутри все холодеет.

— Вот и деньги. Какое совпадение, — выразительно изгибает бровь Лютый, цокая языком, — Видишь, как нехорошо обманывать, Соня.

— Лютый… — позади меня слышится озадаченный голос.

— Что еще?

— Тут это… свидетельство о рождении и паспорт. Она матерью Леси записана.

Только сейчас я отчетливо понимаю, в какие опасные игры меня втянул Демид. Взгляд Лютого пригвождает к месту и от его сурового взгляда становится сиротливо-холодно где-то в центре живота от дурного предчувствия.

— Бритый. Привези-ка сюда всю ее семейку. Поговорим по-взрослому, раз по-хорошему Соня не понимает, — приказывает он сухо, глядя прямо в мои глаза.

Глава 11

Сердце совершает кульбит, и я сама не отдаю себе отчета, что срываюсь к креслу, в котором сидит Лютый, на ходу падая на колени. Только не это, только не это!

— Не надо! Я все расскажу, что знаю, клянусь!!! — тараторю я, не сводя с мужчины полных ужаса глаз. Пальцы сами собой сжимаются на подлокотнике кресла. Срывающимся шепотом умоляю:

— Не надо, пожалуйста…

На лице Лютого мелькает неуловимая тень. Он перехватывает мое запястье и склоняется ниже, темные глаза не сулят ничего хорошего. У меня сдавливает горло и воздух едва проходит в легкие, когда исходящий от него аромат одеколона с нотками дорогого алкоголя, проникает в ноздри. Цепенею от близости этого опасного мужчины, а он, словно не замечая этого, медленно говорит, нахмурив брови:

— Ты ведь понимаешь, что я не шучу?Чтобудет, если ты солжешь?

Секунды долгие, словно время остановилось. Я жду, когда он отпустит, инстинктивно затаившись. Кажется, что одно неверное движение — и… что «и»?

— Д-да. Я понимаю, — опомнившись, что Лютый ждет ответа, не сводя с меня пристального взгляда, все-таки киваю я.

— Внимательно слушаю, — без тени эмоций на лице отвечает он и разжимает хватку.

— Вы же отдали мне Лесю тогда через окно…

Лютый жестом останавливает меня и, стушевавшись, я замолкаю. Просто не понимаю, что не так, ведь тут я никак не могу соврать: он же сам был тому свидетелем!

— Сядь на диван. Я привык, что женщина стоит передо мной на коленях только в одном случае. Так что, если ты не планируешь заняться ублажением — садись, — с ледяной усмешкой говорит он.

Непонимающе моргаю, а когда до меня доходит, что Лютый имеет в виду, моментально вскакиваю на ноги, краснея. За спиной слышится скабрезный смешок, и я так же поспешно плюхаюсь на диван напротив мужчины.

— К делу.

— Д-да, так вот, — пытаюсь быстро сообразить я, — Вы мне ребенка отдали, потом эти вот на джипе чуть нас не задавили, — я киваю назад, на Бритого.

Холодный взгляд тут же перемещается за мою спину.

— Почему вы ее сразу отпустили? Что, никто не узнал моего ребенка?

— Прости, Лютый. Ее по лицу только Палый знает, а мы же никогда девочку не видели, другим занимаемся же, — непривычно было слышать оправдывающийся голос этого амбала, — А Палый с Жекой сразу наверх поднялся, к тебе. Ну а потом уже, когда он из подъезда выскочил, сразу ее узнал. А эта — шасть! — и в автобус заскочила сразу! Ну мы за ним и рванули, поймали девку и сразу на склад повезли. Там же надежное место.

— Попутно избить решили? — уточняет Лютый.

— Мы-то не знали, что ты ей ребенка отдал, ты же в отключке был! Да и она выдиралась, как кошка. Располосовала Серому руку, вот он и не сдержался немного. Ты же знаешь его, — заискивающе произносит Бритый.

Мужчина ухмыляется недобро, барабанит пальцами по подлокотнику кресла.

— А потом вы ее упустили.

— Ну так я Васька оставил с ней. Никто же не ожидал от Демида, что он, как крыса…

Лютый морщится, словно от боли, и амбал замолкает. Некоторое время в комнате царит молчание, и у меня складывается ощущение, что Бритый даже боится заводить разговор о Демиде. Наконец главарь поднимает на меня глаза и молча кивает. Растолковываю это как знак продолжать дальше и неуверенно произношу:

— Мне рассказывать, что было после того, как мы убежали? Или как убегали тоже?