Мы не говорим о чувствах. Нам просто хорошо и удобно вместе. Но в последнее время она вдруг начала называть меня любимым… Пока только в переписке. Но это реально напрягает!
Да, как я ни старался избежать обязательств, они все же есть. Я привез ее собой в Москву. И я чувствую ответственность...
Я выхожу пройтись. Подышать морским воздухом напоследок.
И сам не понимаю, как оказываюсь у дома Яны. Мотылька-самоубийцу снова тянет к прекрасному цветку...
Подхожу к калитке. Звоню.
Кажется, я даже не успеваю убрать руку, как дверь распахивается.
На пороге стоит Яна. Улыбается, как будто невероятно счастлива меня видеть. Откуда такие перемены?
Она сейчас похожа на маленькое рыжее солнышко...
- Доброе утро! - произносит она раньше, чем я успеваю открыть рот.
- Привет. Решил вот заглянуть перед отъездом.
- Заходи. Я как раз кофе пью в саду. Будешь?
Яна
Утром, увидев в телефоне отметку о непрочитанном письме, я решила, что это какая-нибудь реклама. Или очередное сообщение из банка. Или извещение о какой-нибудь распродаже.
Мне сейчас ничего интересного не присылают на электронную почту.
Когда я открывала письмо, мое сердце даже не ёкнуло. Зато, когда я начала его читать, оно едва не выпрыгнуло из груди.
Меня приглашают на собеседование! В новый московский ресторан, которому нужны продвинутые инициативные пиарщики.
Откуда они…
Почему я…
О, боже!
Я чуть ли не до потолка прыгаю от радости.
Конечно, собеседование - это только попытка… И я не уверена, что сейчас подходящий момент для поездки в Москву. А, тем более, для переезда.
Но мне так приятно, что обо мне вспомнили! И причислили к продвинутым пиарщикам.
Мои потенциальные работодатели даже предложили оплатить билет и гостиницу. Это вообще что-то невероятное!
Кажется, они реально очень хотят меня видеть.
- Мы с Мотей сходим на море, пока не жарко, - произносит мама. - На часок.
- Я буду плавать! - вопит мой сынок, который обожает море. - Без нарукавников! Как большой!
- Конечно, ты у меня большой! И отличный пловец.
- Я акула!
- Зубастая?
- У меня тысяча миллион зубов!
- Ой, боюсь, боюсь...
- Я тебе не буду ногу откусывать, - очень серьезным тоном произносит Матвей. - Ты же моя мама.
Все утро я порхаю, как радостная бабочка. Ничто сегодня не может испортить мне настроение. Ни ворчание мамы, которой я рассказала о письме, ни мысль об очередном рабочем дне в ресторане, который начнется в двенадцать и продолжится до полуночи. Ни даже воспоминания о Кире.
Вчера я так и не сказала ему… И мучилась всю ночь, сомневаясь, правильно ли я сделала.
А сейчас я думаю: надо было сказать. И пусть сам решает, как себя вести в этой ситуации. Почему я мучаюсь?
Пусть мучается он!
От шока, от страха, от обиды… Я не знаю, какие эмоции он испытает, когда узнает, что у него есть сын.
Это его проблемы.
Мама с Матвеем уходят. Я варю кофе и иду в сад. Люблю посидеть там, расслабиться перед долгим рабочим днем. Но сегодня я не просто расслабляюсь.
Сегодня я улыбаюсь во весь рот и ничего не могу с этим поделать.
И тут раздается звонок.
Я даже не удивляюсь, увидев у калитки Кира. Приглашаю его присоединиться ко мне. Приношу еще кофе.
Кир, в отличие от меня, сегодня какой-то хмурый.
Рассеянным взглядом окидывает машинку Матвея, забытую на скамейке. И детские качели, висящие на толстой ветке грецкого ореха.
Кажется, до него не доходит…
Тормоз ты, Кирилл!
- Хочешь познакомиться с Матвеем? - выпаливаю я.
И чувствую легкое головокружение от собственной смелости.
- Хочу.
Кир начинает озираться по сторонам.
- Он скоро придет.
Кир еще больше мрачнеет.
А я улыбаюсь. Ничто не может испортить мое радостное настроение!
- Ты вчера так внезапно уехала, - выдает Кир через некоторое время.
- Устала.
- И я не успел тебя спросить, - продолжает он.
- О чем?
Кир напряжен. Он хмурится, сжимает челюсти и кофейную чашку. Она сейчас треснет в его руке!
- Ты жалеешь о прошлом? - хрипло произносит он.
И я вижу, что этот вопрос дается ему с большим трудом.
- Что ты имеешь в виду? - уточняю я.
- Жалеешь о том, что сделала три года назад?
Я тоже напрягаюсь.
Что это вообще значит? Я жалею? Это он должен жалеть о своем поступке! И мучиться ужасным чувством вины.
- Жалею ли я о том, что… - начинаю я.
- Что спала с Робертом, - заканчивает за меня Кир.
Что?!
От шока и возмущения у меня перехватывает дыхание. Я не могу найти слов… Потому что хочу сказать очень многое. Нет, не сказать.
Проорать!
Я спала с Робертом?! Как он может утверждать это так нагло и так уверенно… Как он вообще может...
Я готова разбить об его голову свою кружку.
Но в этот момент от калитки раздается голосок:
- Мама, мама! Я плавал без нарукавников! Я нырял на глубину!
Ко мне несется мой радостный и мокрый малыш.
А Кир таращится на него с отвисшей челюстью.
22
Кирилл
Матвей… сейчас я его увижу. Этого загадочного типа, который ложится спать в девять вечера, позволяет своей женщине работать официанткой и не возражает против того, чтобы она гуляла по ночам с бывшим.
Что ж, я готов к знакомству.
Но, пока его нет, я хочу задать Яне очень важный вопрос.
Он вертится у меня на языке со вчерашнего дня. А, скорее, даже с момента нашей встречи.
Я хочу знать, считает ли она произошедшее три года назад своей ошибкой. Жалеет ли об этом…
О том, что выбрала не меня.
И что спала с другим за моей спиной.
Она должна жестоко в этом раскаиваться!
Я спрашиваю ее.
Но она не успевает ответить.
Потому что в калитку вбегает… Мелкий ребенок. Пацан.
И он называет Яну мамой…
Я просто каменею от шока.
Реально - превращаюсь в столб. В голове ни одной мысли. Только безграничное изумление...
Пацан подбегает к нам. Прыгает на колени к Яне. Обнимает ее.
И с большим интересом смотрит на меня. Своими огромными любопытными глазищами.
Некоторое время мы с этим мелким головастиком удивленно таращимся друг на друга.
Похоже, для нас обоих эта встреча - большая неожиданность.
Но потом я подбираю отвисшую челюсть. И пытаюсь дружелюбно улыбнуться.
Зря я это сделал! Мелкий резко спрыгивает с коленей и Яны и так же резко, без объявления войны, запрыгивает на мои.
Блин...
Он, видимо, сам офигел от собственной смелости. Смотрит испуганно, хотя и с любопытством. А я держу его за маленькие плечики, чтобы не упал. Держу и боюсь сжать руки… Он такой хрупкий!
И, очевидно, побаивается меня. Я ж огромный слон по сравнению с ним.
Не надо меня бояться, чувак.
Я боюсь тебя сильнее…
Я вообще не знаю, как обращаться с маленькими детьми! У меня нет никакого опыта.
- Ты кто? - вдруг человеческим голосом спрашивает этот головастик.
Разве такие мелкие дети умеют связно говорить? Ну надо же...
- Я Кирилл, - отвечаю я. - А ты?
- Я Матвей.
- Тебе сколько годиков? - следует новый вопрос.
- Мне? - теряюсь я. - Двадцать восемь.
- Ты уже старый?
- Ну… не очень.
- А я уже большой. Мне два годика.
И он демонстрирует мне два вытянутых пальца.
- Матвей, отстань от дяди, - слышу я какой-то замороженный голос Яны. - Ему пора уходить.
Я не реагирую на голос. И уходить никуда не собираюсь.
Я просто не могу оторвать взгляда от этого неизвестно откуда появившегося глазастого головастика.
