Контракт на любовь (СИ) - "Markisa Ang"

— Хорошая девочка, — парень обнял её сзади и огладил голый живот под футболкой. — Как ощущения?

— Я словно растворяюсь. Меня нет, — лёгкость в голове, навеянная выпитым бурбоном, принесла желанное успокоение.

— Кто, если не я, сможет дать тебе попробовать самое лучшее, — его дыхание обжигало кожу. Ночной воздух окутывал прохладой, и контраст от прикосновений был резким, но приятным. Большая мужская ладонь соскользнула с живота ниже. Даже сквозь плотную ткань джинс Лия чувствовала прикосновение к промежности. — Могу предложить тебе кое-что круче банальной выпивки.

— Ты говоришь про себя? — не скрывая довольной улыбки, девушка развернулась, чтобы получить свой поцелуй.

— Это чуть позже, — парень сжимал упругие ягодицы. — Отец подарил мне шикарную тачку, хочу прокатить тебя с ветерком.

— Могу я сесть за руль?

Вместо ответа ей был вручен ключ от зажигания. Мотор звучал, как рык зверя. Девушка легко разогнала автомобиль. Через открытые окна ветер трепал волосы и холодил лицо. Восторг от мощи агрегата выливался заливистым смехом. Громкая музыка рвала на части ушные перепонки.

— А! Как круто! — автомобиль проскочил перекресток на красный сигнал светофора. Лия сильнее вжала педаль в пол.

— Держи! — сквозь весь этот шум парень пытался докричаться. Он вложил ей в рот самокрутку.

Втянутый дым быстро лишил ощущения реальности. Лия чувствовала себя всемогущей гонщицей, повелительницей скорости. Изгиб дороги был слишком резким. Автомобилю не хватило пространства дороги для поворота. В последнее мгновение она лишь могла крепко держать руль и пытаться вывернуть его до упора. Машина легко перескочила бордюр и пролетела ещё с десяток метров по тротуару, пока удар огромной силы о фонарный столб не остановил её.

Звук корежащегося металла навсегда въестся в память, звон стекла, собственный крик. Лия навсегда запомнит как ломались её кости и хрустел череп при ударе о руль. Ремень безопасности обжёг кожу, приковав к месту. Она не помнила боли, не чувствовала наслаждения от алкоголя и наркотиков. До затуманенного разума пробивались голоса людей. Почему девушка не потеряла сознания? Почему запомнила запах крови и переломанный труп своего парня на асфальте?

Лия помнила как её доставали из груды металла, как везли в больницу и кололи иголками. Сознание постепенно прояснялось, а Лия этого не хотела, потому просила обезболивающего и снотворного. Каждый раз просыпаясь на больничной койке, девушка кричала, обезумев от совершенной ошибки.

А потом пришли следователи. Посыпались вопросы о том, как семнадцатилетняя девушка без водительских прав оказалась за рулём чужого автомобиля. Кто обеспечил её алкоголем и марихуаной? Сказать ей было нечего.

Позже пришли родители. Мать причитала без конца, отец ругался. Их упреки разносились физической болью по телу, скапливались в голове и разрывали череп на куски. Лия велела им больше не приходить. Они так и поступили. В следующий раз пришёл её адвокат.

Лия была в больнице больше месяца, стараниями адвоката, нежели врачей. И всё же родители навещали дочь несколько раз, пытаясь донести до её разума простую истину: авария с пьяным водителем со смертельным исходом пассажира — это пряма дорога за решётку. Смягчающие обстоятельства могут быть лишь, если она выдаст продавцов наркотиков.

Девушка сохраняла молчание: она никогда не интересовалась, где её ухажеры брали шмаль. Алкоголь легко продавали совершеннолетним, а с малолетками Лия не встречалась. Послужной список был наполнен приводами к детскому инспектору за драки с одноклассниками в школе. Перспективы маячили самые ужасные.

А потом пришёл он — Шульман Сергей Викторович. Их первая встреча произошла в больнице перед первым слушанием. Солидный мужчина в дорогом пальто вошёл в палату без стука и молчаливо осмотрел полуобнажённую девушку.

Лия не сразу обратила внимание на постороннего, стояла спиной к двери в одних пижамных штанах. Короткие волосы не прикрывали даже шеи, выбритые виски и асимметричная чёлка создавали дерзкий вид. Разгульный образ жизни отражался на хрупкой фигуре, излишняя худоба и бледность не к лицу молодой особе. Синяки после аварии давно сошли, кости срослись, даже гипс с ноги сняли.

— Здравствуй, Лилия.

Спокойный мужской голос звучал сухо, на лице посетителя не дрогнул ни один мускул. Зато Лия содрогнулась от произнесённого полного имени. Только родители называли её так, чем бесили неокрепшую психику.

— Вы кто? Представьтесь, — девушка отвечала тоном под стать, требование чёткое и властное.

— Сергей Викторович. Меня наняли твои родители, чтобы спасти своего отпрыска, — колючий взгляд прошёлся от макушки мимо прижатой к груди футболки до самых пят. — Тяжёлый случай. Хочешь в тюрьму на 7 лет?

— Кто ж туда хочет? — смешок вырвался непроизвольно, но атмосферу не изменил.

— Раньше в детских сценках участвовала?

— Репку ставить будем? — выгнутая от удивления бровь взобралась слишком высоко.

— Почему же репку?

— Тянем, потянем и вытянем Лию из-за решётки, — довольная своим остроумием, она широко улыбалась мужчине, который был старше её отца. Футболка всё ещё была в руках.

— Оденься! Я расскажу тебе, как не сгнить на грядке.

Шульман сразу заинтересовался дерзкой девчонкой. Своеобразная красота притягивала и заставляла желать. Мужчина присматривался к Лие весь день.

На заседании она с легкость воплотила его план: претворилась больной, раскаявшейся девочкой, которую заставляли принимать наркотики взрослые парни. Когда прокурор засыпал её неудачными вопросами и начал давить, Лия натурально разрыдалась, захлёбывалась слезами и упала в обморок. На этом первое публичное выступление завершилось.

Родители присутствовали в зале суда, но Сергей Викторович не давал им толком поговорить. Прожжённый бизнесмен строил свои планы, немного отличающиеся от стремлений заказчиков. Он желал заполучить в свои руки не огранённый алмаз и сделать из него бриллиант высшей пробы.

Началась череда показательных выступлений. Лию перевели в наркологическую клинику, показывая тем самым стремление к лучшему. Внешний вид претерпел свои изменения: яркая краска с волос смыта, макияж исчез полностью, худоба подчеркивалась, вызывающий стиль сменился консервативным. Девушку заставили заниматься с репетиторами, готовиться к экзаменам и подать заявление на экономические курсы при университете. Многочисленные купленные экспертизы, свидетели, врачи подтверждали легенду Шульмана.

Из оторвы и пацанки мужчина смог слепить несчастную выпускницу школы, которая, возможно, навсегда останется с последствия физических и психических травм. Её жалели СМИ, про неё писали статьи в интернете, откопали старые фотографии с сестрой и собакой. Пропаганда работа.

Родители погибшего парня безрезультатно подавали апелляции. Приговор остался неизменным: крупный денежный штраф, условный срок, исправительные работы.

Весь уголовный процесс Лия провела в клинике, проживая там, как вип-персона. Родители навещали её, но встречи были короткими. Шульман, незаметно для самой девушки, подкидывал ей пищу для размышлений, он закладывал зёрна сомнения в самых близких людях.

— Мать и отец сегодня приходили?

— Нет, — скривившись от недовольства, Лия показала Шульману свои чувства.

— Я ведь просил их навещать тебя чаще, — куда уж чаще его самого? Бизнесмен приезжал в клинику ежедневно. — Поговорю с ними вечером.

Подобные фразы звучали слишком часто: я их просил, я поговорю, я передам им. Словно между родными непреодолимая стена, и Шульман — единственная связь. Отгораживаясь от семьи, поглощённая одиночеством и подкармливаемая психологическими примочками постороннего человека, Лия искала поддержки в лице Сергея Викторовича. Тот в свою очередь с радостью шёл навстречу ребёнку.

Когда приговор был оглашён, капкан захлопнулся. Родители отдали всё, что было накоплено за всю жизнь: машину, дачу, бабушкин дом; влезли в долги, но оплатить все расходы не смогли. Так заявил Шульман. По договору взрослых Лия обязана была работать на бизнесмена до выплаты долга. Это также заявил Сергей Викторович.