Третьего не дано (СИ) - "ТиссОль"

- Ирочка, что это он говорит? – недобро глядя на Михайлина, а затем на Ильинского, спросил сидящий за столом мужчина.

- Ам, эт…он …, - не зная, что сказать, издавала невнятные звуки Бахчушина.

- Если вы, уважаемый, не знаю кем вы приходитесь данной … - Михайлин замялся, не зная, как назвать или обозвать Ирину, - в общем, не знаю кем вы ей приходитесь, а вот мы, - он мотнул головой в сторону Ильинского, - отцы её ребёнка, которого и содержим уже почти три года. Не так ли, Ирина?

Бахчушина стала красной как помидор. Но это, скорее, было от злости, а не от стыда. Она бросила злобный взгляд на Михайлина и уже собиралась что-то сказать, явно какую-то угрозу, но её перебил всё тот же мужчина:

- Как это отцы? Сразу двое? А я тогда кто?

- А вы, думаю, как и мы, такой же лох-спонсор. Так что, как будем делить ребёнка, уважаемый? Я вот, если, конечно, он мой, решил его забр…

В это время послышался негромкий плач, не то проснувшегося, не то требующего внимания ребёнка, находившегося в детской. Михайлин быстро направился туда. Возможно, это сработал инстинкт многодетного опытного отца, а может и желание воспользоваться ситуацией.

- Ирина! – возмутился третий. – Что за бред он тут нёс и куда это он пошёл?

Бахчушина уже было хотела последовать за Михайлиным, но её остановили слова Ильинского:

- Не беспокойтесь, я уже в курсе, что Ванька не мой сын и, как выяснилось, не имеет ко мне никакого отношения. Я, собственно, поэтому и пришёл поговорить, а вернее сказать, что на этом моё спонсорское содержание прекращается и платёж за август был последним. Шантажировать меня тебе больше нечем – жена всё знает.

Ирина стояла уже бледная почти под цвет кафеля, которым была отделана кухня, и ловила воздух ртом, пытаясь что-то сказать, но тщетно.

- А вам, уважаемый, не знаю кто вы и кем вам приходится эта мошенница, - он обратился к незнакомцу. - Но на случай, если и вы считали этого ребёнка своим и так же, как и мы содержали его, советую сделать тест.

- Что?! – возмутился мужчина и привстал из-за стола.

- Я, кстати, тоже прекращаю своё спонсорство, - раздался голос Михайлина, появившегося у кухонного прохода с ребёнком на руках.

Он отдал ребёнка Ирине и продолжил:

- А на тебя, мошенница, если только хоть что-то пикнешь моей жене, я подам в суд! И поверь мне, отсужу не только всё, что я тебе проспонсировал, но и моего сына.

- Он не твой! – нервно выкрикнула Бахчушина, напугав ребёнка, который заплакал.

Глава 24

Ирина, поняв, что она случайно выкрикнула то, о чём нужно было молчать, злобно посмотрела сначала на Михайлина, затем на Ильинского и выбежала из кухни в детскую, плотно закрыв за собой дверь.

Мужчины так и остались на своих местах, не говоря ни слова и не нарушая наступившую, говорящую о многом и больше, чем сотни слов, тишину. Лишь из детской доносился затихающий плач ребёнка.

Ни Ильинскому, ни Михайлину здесь делать уже было нечего. Случайно вырвавшаяся на свободу фраза была более чем просто понятной всем присутствующим.

Первым нарушил молчание шумно выдохнувший Ильинский. Он словно вернулся в реальность и направился на выход. Ему здесь уже нечего было делать. Он знал, что Ванька не его сын, Ирине сказал, что и хотел, а теперь скорее уйти отсюда и … Запомнить! Навсегда запомнить этот жестокий жизненный урок, который должен остаться на подкорке напоминанием о своей беспечности, нерешительности, слабости и … беспросветной глупости! Как он мог так легко поддаться на такой «топорный» шантаж! Нужно было сразу действовать, а не делать так, как он поступил. Если бы он только … Да уж… Если бы, да кабы, то и не было б беды.

А теперь … А теперь у него есть всё, что нужно, чтобы вернуть свою Марьюшку и сделать то, что и собирался. А этот постыдный эпизод … Конечно, он всё ей расскажет. Должен рассказать! Нет, это его не оправдывает, но … Она поймёт, она всегда его понимала.

Михайлин последовал за ним, ничего не говоря.

- Подождите, - раздалось им в спину. – Я так и не понял, что это был за театр двух актёров любителей? – спросил мужчина, направляясь за ними к выходу.

- А что тут не понятного? – удивился Михайлин. – Мы почти три года считали себя отцами Ваньки и содержали эту … семейку, поддавшись на шантаж. Но … как оказалось… Да вы и сами это слышали… нас просто использовали для вытягивания денег. А вы, если не ошибаюсь, третий лохоспонсор?

- Что?! Да как вы ... Да я… Да вас…

- Вы не кипятитесь, а лучше сделайте тест. И да – не надо благодарности! - спокойно осадил рассвирепевшего неизвестного третьего … или ещё одного отца.

Мужчины покинули это неприятное место, оставляя за дверью Бахчушину и её … Кто он был и кем ей приходился, они так и не узнали. Да и какой смысл? Это уже было не их дело.

Они вышли из подъезда и направились к машине Михайлина, которая находилась не очень далеко от дома.

- Семён Семёныч оказался прав, - произнёс Дмитрий.

- Кто это? – спросил его Михайлин.

- Детектив, которого я нанимал. Он так и сказал, что у неё таких как я могло быть несколько, поэтому и просила она не много, чтобы наверняка. «Курочка по зернышку…» И про то, что ребёнок мог быть чьим угодно – тоже прав! Как она нас, а?!

- А я всё же взял образец. Хотя она и призналась, но …. Таким доверять! А тут уж… Чтобы знать наверняка.

- Я почти уверен, что он не ваш и, скорее всего, не того, что остался в квартире.

- Да уж… Сегодня ей одно разорение. Ещё один финпоток потеряла. Хотя, такие всегда найдут, где можно и «напиться» и …. А может в бар? – предложил Михайлин ухмыляясь.

- Нет, спасибо, я уже на всю оставшуюся жизнь набарствовался, а сейчас у меня… дела, - ответил Ильинский, намереваясь пройтись до дома пешком.

- Подожди, - остановил его Михайлин. – По поводу дел. Как там с нашим сотрудничеством?

- Давайте созвонимся. Попозже. Не сейчас.

Михайлин кивнул в ответ и стал шарить по карманам, ища зазвонивший телефон.

- Да, Настюш, уже еду. Вы там не спите ещё? Скоро буду…

Дмитрий покидал двор, оставляя Михайлина ворковать со своей семьёй, слыша затихающие обрывки фраз.

Он шёл и думал, что теперь этот кошмар для него закончился и он с чистой совестью может поехать к своей Марьюшке. Но не сейчас, не сегодня. Этот вечер, как и предыдущие, он проведёт один, планируя свое новое счастливое будущее.

А в том, что оно будет и обязательно счастливое, он не сомневался. Теперь нет ничего, что могло бы этому помешать.

Глава 25

Время после расставания с Димкой тянулось нудной скучной безликой рутиной, в которой я с трудом доработала последние перед отпуском две недели.

Нет, я уже не плакала, но выглядела с каждым днём всё хуже и хуже. Стала какой-то неспокойной и … Мама сказала, что я «с лица спала». Если можно было назвать, то серо-зелёное осунувшееся нечто лицом, то конечно, только вот … Возможно она была и права. Первые дни мне было всё равно, как я выгляжу, а потом, выйдя на работу, пришлось как-то гримироваться, мимикрируя под «как обычно».

Но ничего не помогало, ни косметика, ни прятание за компьютером под предлогом «надо много чего сделать перед отпуском», ни приход на работу раньше всех, ни уход позже всех. Я не хотела ни с кем встречаться и видеться, выставляя на всеобщее обозрение «как мне сейчас хорошо», и уж тем более общаться.

Основной минус работы в женском коллективе – это постоянное назойливое участие всех или конкретно некоторых в жизни и судьбе всех остальных – только не в своей собственной. Эти «журналы» «Хочу всё знать» и « По секрету всему свету» и минуты прожить не могут, чтобы всё о всех и во всех подробностях узнать, додумать то, что не было сказано и добавить всю необходимую и нужную отсебятину с пикантными подробностями для привлекательности и эксклюзивности сплетни, а затем распространить по всем «сёлам и весям» с такой скоростью, что ни один сверхзвуковой не успеет угнаться.