В разводе. Ты нас недостоин (СИ) - Ива Элль

– Я дал тебе дом, – начинает он вкрадчивым, низким голосом, глядя на меня сверху-вниз. – Я дал тебе всё для того, чтобы ты чувствовала себя уютно и безопасно. Так какого чёрта, Эва, ты не можешь быть хозяйкой в собственном доме?

Смотрю на него, ошарашенно хлопая глазами, и не понимаю, что он имеет в виду.

– Твоя мать, – начинаю, но он не дает договорить:

– Тебя никто не заставлял сюда пускать её. Я тебе сказал, что это твой дом, – продолжает он низким, напряженным голосом. – Моя мать – немолодая, не совсем здоровая и себе на уме женщина. Я не хочу с ней ссориться из-за того, что ты не смогла с ней подружиться, ясно тебе?

– Она вызвала опеку на меня, чтобы забрать моих детей… Она мне денег предлагала. Я же прислала тебе эту аудиозапись, ты видел?

– Я знаю свою мать, – продолжает он тихо и недобро. – И ты тоже её знаешь. Будь умнее, Эва. Не лезь на рожон. Я тебе дал всё для комфортной жизни с детьми, но ты почему-то не можешь этим никак воспользоваться. Строишь из себя жертву, ссоришься со всеми подряд. Всех вызываешь на скандалы...

– Так отпусти меня тогда отсюда, раз я такая плохая! – выдыхаю отчаянно.

Он щурит глаза.

– Ты можешь идти на все четыре стороны, дорогая, если тебе так тут не нравится. Но вот детей я тебе не отдам.

20

– Вот, значит, как ты заговорил? – поднимаю на него взгляд. – Что значит «не отдашь»? Кто они тебе, эти дети? Ты их не знаешь, ты их не рожал, ты их не воспитывал! Для тебя они всего лишь игрушки. Ты даже не знаешь, как с ними обращаться! Наймёшь няньку и будешь играться каждый день, считая себя хорошим папой? Но им и мать нужна, Натан! В первую очередь именно мать! А ты, кажется, это забыл? Давай не будем ругаться, – предлагаю, чувствуя, как дрожит в груди воздух. Я понимаю, что очередной скандал ни к чему хорошему не приведёт. – Если ты хочешь чего-то, нужно договариваться, а не угрожать. Угрозами ты ничего хорошего не добьёшься. Никогда.

– Быть может, ты права, – отзывается он спокойно. – А может, и нет. Но я пробую с тобой по-хорошему. Только что-то как-то не выходит…

– Быть может, ты плохо пробуешь.

– Не исключено, – мужчина шагает ко мне, берёт из моих рук видеоняню, смотрит на экран. Наши дети сладко спят в своих кроватках. Такие трогательные, маленькие ангелочки. Обнимают свои новые игрушки, безмятежно видят сладкие сны.

И мне безумно хочется, чтобы такими безмятежными они и оставались, чтобы их не касались мои заботы и тревоги.

Мужской взгляд смягчается, теплеет, на лице появляется слабая улыбка.

– Как ты могла скрыть их от меня? На целый год. Как ты могла?

– А как ты мог, Натан, завести себе любовницу? Если бы не это, ты бы воспитывал детей с самого начала. Поэтому я и не могу с тобой по-хорошему. Пойми меня. Как можно по-хорошему, если ты начал по-плохому? Скажи, как мне снова переломить себя и начать договариваться, если ты начинаешь с угроз?

Натан переводит взгляд на меня, разглядывает моё лицо, отдаёт видеоняню, разворачивается и выходит из спальни.

Слышу его шаги на лестнице. Недоверчиво иду следом – понятия не имею, что он задумал. Я вообще перестала понимать, что у этого мужчины в голове. Наверное, так со всеми изменниками: живёшь с ним, веришь, как себе, а он… он меняет тебя на другую женщину. Хотя клялся верностью, любовью, называл женой. Но всё это ничего не значит, когда появляется другая.

Снизу, из гостиной, доносится его голос. Не громкий, но низкий и вибрирующий – он разносится по дому гулким эхом, и мне даже не надо прислушиваться, чтобы услышать:

– Мама, тебе больше нечего здесь делать. Не появляйся без ведома Эвы. Поняла?

– Ну как же, Натан, как же… это ведь и мой дом тоже…

– Не знаю, кто тебе это сказал. С чего это твой дом? Ты сама так решила. Но нет – это не твой дом.

– Так ведь ты его для Веронички купил… – уговаривает Марина Аркадьевна недоверчиво.

– Никакой Веронички нет, мама. Ты путаешь. У меня только одна женщина в жизни. И она сейчас наверху вместе с моими детьми. Хватит нервировать её своим присутствием. И своими словами тоже. Не лезь к ней, договорились? У тебя своя жизнь. Мы будем видеться отдельно. Тем более тебе дети не нравятся. Ты считаешь их чужими. Так что нянчи Дамира.

– Но, Натанчик… ну как же…

– Я всё сказал. Идём. Провожу тебя до такси.

– А ты меня разве не подвезёшь?

– Нет, мама. Мне нужно ещё пообщаться с женой.

С женой…

Сердце ёкает в груди. Он уже считает меня женой, как свершившимся фактом. Будто я обязательно соглашусь на все условия и подпишу этот чёртов контракт.

Ах да. Контракт.

Шагаю к тумбочке, беру серую папку. Открываю первую страницу – но строки расплываются перед глазами. Я их не вижу.

Слёзы сами начинают течь. И чего вдруг расклеилась? Наверное, его холодный взгляд и жестокие слова стали последней каплей в чаше моего терпения и последних сил. Мне нужно выплакать всё это, всю боль, чтобы жить дальше.

Почему так больно? Почему снова? Ведь я убеждала себя, что этот мужчина больше ничего для меня не значит.

Вытираю лицо, но безуспешно – слёзы текут сплошным потоком. Иду в ванную, едва не врезаясь по пути о косяк, включаю холодную воду. Мне нужно прийти в себя. Я просто не привыкла жить под постоянным давлением, в постоянном страхе. Эти несколько дней выбили меня из колеи.

Чёртова свекровь. Неужели она не понимает, что творит? Как можно быть такой жестокой? Хотя, да… у неё свои планы на сына, в которых для меня нет места. Быть может, стоило с самого начала согласиться на её условия – тогда бы не пришлось так плакать.

Но кругом – враги, и я не застрахована от очередной подставы. Нужно быть самой по себе. Только самой по себе уже не выйдет. Натан мне этого просто не позволит.

Я выхожу из ванной. Вижу Натана – он заходит в спальню, смотрит на меня, замечает мои красные глаза.

– Ты что, плачешь? – спрашивает странным голосом. В нём будто звучит тревога.

– Тебе какая разница, плачу я или нет? Ты детей у меня собирался отобрать! Думаешь, я восприму эту новость с радостью и весельем? – кусаю губы, еле держусь. Не хочу расплакаться снова.

Натан шагает ко мне.

– Успокойся. Всё хорошо. Никто у тебя детей не отберёт. И мать больше здесь не появится – я гарантирую. Так что живи спокойно. Я прекрасно понимаю, что детям нужны оба родителя. Так что не зли меня. Я сгоряча могу наговорить лишнего, прости.

Мужчина пытается коснуться моего лица, но я отстраняюсь.

– Поздно просить прощения, – говорю тихо.

Он поджимает губы, убирает руку.

– Ты читала контракт?

– Нет. Что там?

– Почитай на досуге. Условия очень выгодные и для тебя, и для детей.

– А для тебя? – шепчу.

– А для меня – в первую очередь. Я никогда не делаю ничего, что может быть мне невыгодно. Дети мне нужны. Ты – тоже. Хватит строить из себя обиженку. Чем быстрее подпишешь – тем быстрее у тебя будут гарантии, что никто тебя не побеспокоит. У тебя будет всё необходимое.

– Ты мне обещал это и без всякого контракта.

Он пожимает плечами:

– Это слова, Эва. Но все мы любим дела, правда? Подписанный договор.

– Что в нём, Натан?

– Стандартный брачный договор. Ничего сверхъестественного. Правда, кое-что, возможно, тебе не понравится. Но все отрицательные моменты могут нивелироваться размером содержания, которое я прописал для тебя.

Содержание… и все-таки содержанка. Как унизительно.

– Какие отрицательные моменты? – спрашиваю напряженно.

Мужчина смотрит мне прямо в глаза.

– Ещё дети. Я хочу еще как минимум двоих от тебя. Они у тебя получаются такие чудесные...

21

– Дети… – сглатываю напряжённо. – Какие ещё дети? Тебе этих мало, троих? Натан, ты серьёзно?

Он только кивает с максимально деловым видом, как бизнесмен на совещании при вопросе партнера о намерениях.

– Я не понимаю…– качаю головой.