Бывшие. Я (не) могу тебя забыть (СИ) - Бауэр Алика

Ведь я тоже не железная.

Глава 19

Тьма стала третьим участником нашего странного собрания. Две опустошенные бутылки валяются где-то в стороне, и лишь пара сантиметров разделяет его теплое, обнаженное плечо от моей руки. В воздухе стойкий аромат разлитого вина, от одной концентрации которого уже можно охмелеть.

И именно сейчас я чувствую себя как никогда… хорошо. Да, способствовал тому алкоголь. Но и кто мне что скажет?

Не знаю, откуда взялась эта внезапная откровенность. Может, вино сделало свое дело, растворив последние укрепления вокруг моей тайны. А может, именно это место, этот вневременной кокон создало иллюзию, что слова, сказанные здесь, навсегда останутся в пределах этих стен, не причинив вреда хрупкому миру наверху.

Как бы мне хотелось в это верить.

Повернув голову, смотрю ему прямо в глаза. В тусклом свете фонарика они кажутся бездонными. И совсем не видно мелких морщинок, что добавило ему время на лице. Словно передо мной тот самый, мой Артем…

— Ты не смеялся надо мной тогда, — тихо начинаю я. — Когда впервые увидел мой приступ. Наоборот… ты нес какую-то ерунду. Про спорт, про поход в лес, про что угодно. Пытался отвлечь любым словом. Это было так… нелепо и мило, что я тогда и сдалась. Сказала «да». Наверное, просто чтобы ты заткнулся.

Мы оба усмехаемся в темноте. Но почему-то у этой шутки горькое послевкусие.

— Хотя уже тогда знала, чем все это закончится.

— Ты предугадала, что я забуду полгода своей жизни? — его вопрос звучит беззлобно, скорее иронично.

— Нет. Я знала, что ты когда-нибудь наиграешься и бросишь меня. Найдешь себе кого-то… из своего круга. Просто было противно, что ты сам мне об этом не сказал… А тут бац, и все соцсети трубят. И твоя мама просто светится от счастья на всех фото.

— Так это было… до?

— Да. До травмы. Мы не успели об этом поговорить. Хотя… даже не знаю, что я хотела услышать от тебя. Но думала, так будет правильно. А потом… случился тот бой.

Артем отводит взгляд, уставившись в непроглядную черноту стены.

— Когда я пришел в себя… я не мог понять, почему за окном лето. Узнал родителей, охранников… Мама сказала, что у меня есть девушка. Алена. Но ее лицо я видел впервые. Я принял это как факт. Потом как-то… все закрутилось.

Вопрос вырывается сам собой. Непрошенный, но давно застрявший в горле комком:

— Ты любишь ее?

Он снова поворачивается ко мне. Надеюсь, что не выгляжу слишком жалко.

— Я уважаю ее. Она - мать моего сына.

Очень уклончивый ответ. Дипломатичный. Взрослый.

— Но ты не представляешь… сколько лет мне казалось, что я нахожусь не на своем месте. Словно проживаю не совсем свою жизнь. — Артем протягивает руку, и пальцем поддевает прядь моих волос у виска, начиная медленно накручивать ее. От этого простого жеста по всему телу пробегают мурашки, и дыхание на мгновение учащается.

И вдруг его лицо исчезает. Полная темнота наступает внезапно. Уже знакомое чувство паники начинает подниматься из глубины, от самого копчика. Оборачиваюсь, инстинктивно ища источник света, туда, где лежал телефон.

— Что такое? — голос звучит сдавленно.

Артем на ощупь находит мобильник. Его лицо снова освещает тусклый свет экрана.

— Осталось три процента заряда. Телефон скоро вырубится.

Втягиваю носом побольше воздуха. Шумно выдыхаю через рот. Это ни черта не помогает. Не могу перестать смотреть на мобильник, на слабый свет, который может исчезнуть в любую секунду.

Внезапно его руки находят мои в темноте.

— Не волнуйся, — Артем сжимает крепче мои дрожащие ладони. — Я с тобой. Мы вместе справимся с этим.

— Как? — голос срывается на истеричную ноту. — Я не могу это контролировать!

— Значит, надо поменять твое восприятие. Наполнить этот момент… чем-то другим. Переключить внимание.

Не понимаю, что он имеет в виду. Пытаюсь сосредоточиться на его пальцах, которые поглаживают костяшки моих пальцев, но все мысли все равно возвращаются к экрану телефона.

Я делаю короткий вдох и свет полностью потухает. Его губы находят мои в кромешном мраке. Жестко, требовательно, без тени сомнения. Захватывая полностью мое внимание.

Отзываюсь с той же отчаянной силой, впиваясь в него, прижимаясь всем телом, пытаясь найти в этой близости точку опоры, чтобы не утонуть в накатывающем безумии. Пальцы плохо слушаются, но цепляюсь за него, как за единственный спасательный круг.

Но это все равно началось… Воздуха снова не хватает. А я, наплевав на это, все целую его. Отчаяннее, быстрее, словно только Макаров мог дать мне глоток кислорода. Где-то на задворках сознания, сквозь шум крови, снова нарастает тот детский плач, превращаясь в оглушительный гул. Пытаюсь заглушить его стуком собственного сердца, бешено колотившегося в груди.

Мужские руки скользят на мою талию. И одним мощным, уверенным движением Артем сажает меня к себе на колени. Новый шквал ощущений обрушивается на меня. Жар в низу живота. Его запах… Кожа, вино, мужская сила. Все это поглощает меня в темноте настолько, что мысль лишиться рассудка, уже не кажется мне такой нереальной.

Каждое ощущение под действием алкоголя и адреналина все обостряет до болезненности.

Веду носом по его щеке. Дышу им. Наслаждаясь тем, как его дыхание учащается с прикосновением моих губ с его скулам.

Он медленно, мучительно медленно, стал задирать край моего платья. Холодный воздух погреба касается обнажающейся кожи, и я вздрагиваю, издавая сдавленные, стыдливые звуки, которые, похоже, только распаляют его. Макаров словно издевался, наслаждаясь этой властью, заставляя мое напряженное, отзывчивое тело выгибаться навстречу каждому прикосновению.

Мне нужен он. Весь. Чтобы справиться с кошмаром, чтобы заполнить им все пустоты. Я уже не целую, а кусаю его плечо, его шею, впиваясь зубами в горячую кожу. И в ответ слышу лишь низкое, одобрительное рычание где-то у себя над ухом.

Невольно ерзаю на его коленях, чувствуя сквозь ткань брюк жесткую пряжку ремня, а ниже твердую, мощную выпуклость. По позвоночнику рассыпаются искры, пока собственное белье стремительно намокает.

Как хорошо… Слишком хорошо.

Удовольствие нарастает, волна за волной. По бедрам вновь бежит холодок. Платье уже задрано уже неприлично высоко. Хотя о каком приличии могла идти речь, когда я, теряя остатки стыда, продолжаю тереться о его ширинку, вызывая учащенное, громкое дыхание у нас обоих. Мои пальцы, дрожащие и неловкие, ползут вниз по его голой груди, к животу, к пряжке ремня. Я вся трясусь, пытаюсь совладеть с тремором, пока расстегиваю ее.

Как хорошо, что Артем сейчас не видит мое горящее стыда и желания лицо.

Почувствовав под пальцами горячую, бархатистую кожу, касаясь головки его члена, уже выскользнувшего из-под ткани, и растираю капли смазки. Артем резко запрокидывает голову, и я припадаю губами к его шее, чувствуя под ними бешеную пульсацию вены. Его дыхание жаркое, частое. Оно опаляет мое плечо настолько, что становится жарко.

Макаров помогает справиться с последней преградой, грубо отодвинув в сторону тонкую полоску моего белья. Одним резким, властным толчком входит в меня.

В тот самый миг, когда наши тела слились, в моей голове воцарилась та самая, долгожданная, оглушительная тишина. Паника, плач, страх – все вытеснено, затоплено, перекрыто им.

Это именно то, что нужно. Единственное спасение.

Впиваюсь пальцами в его плечи, тяжело опускаясь вниз, принимая его целиком. Макаров хватает меня за талию, помогая двигаться, задавая ритм. Мои губы блуждают по его шее солоноватой от пота. Кусаю и царапаю его в странной смеси ненависти за все потерянные годы. За то, что его не было со мной. Когда я в нем так нуждалась. За то, что до сих пор так отчаянно люблю.

Мне нужно больше. Больше его кожи, его тепла, его самого. В эти минуты я готова была послать к чертям весь мир. А после принять на себя все проклятия, но сейчас этот мужчина только мой.