Ревность Эмили - Шоу Шантель

— Ты прекрасна, ma belle.

Его голос ласкал ее слух так же, как его руки ласкали ее кожу.

Эмили услышала его вздох, когда Люк сдвинул лифчик с ее груди и начал нежно поглаживать возбужденную плоть. Это ощущение было таким новым, таким великолепным, что она, сама того не ожидая, возжелала большего. Он продолжал ласкать ее, и тихие стоны вырывались из ее уст, подбадривая его на дальнейшие ласки.

Кто знает, чем бы все это закончилось, если бы голоса со двора не ворвались в их чувственный мир! Даже тогда, понимая, что их могут обнаружить, Эмили не хотела прерывать ласки, но Люк сам отодвинулся от девушки, поправляя на ней одежду и застегивая пуговицы ее блузки, поскольку сама она не смогла бы справиться с этим.

Я была как глина в его руках, мрачно подумала Эмили. Она пропала с того самого момента, когда он впервые поцеловал ее. Фатальной ошибкой было принять за любовь его сексуальное притяжение к ней…

— Пойдем со мной в конюшню! — Его голос внезапно ворвался в ее воспоминания. — Покажем лошадей Жан-Клоду и найдем подходящую лошадку для тебя.

— Так что ты думаешь о Мими? — спросил Люк, поглаживая симпатичную гнедую кобылу, которую конюх только что вывел из стойла.

— Почему бы тебе не заказать для меня инвалидное кресло на колесах и покончить с этим раз и навсегда? Ездить верхом — это значит чувствовать ветер, который рвется тебе навстречу. На Касиме меня захватывали скорость, ощущение полной свободы, — закончила Эмили, сверкнув глазами.

— Я знаю, что ты превосходная наездница, cherie, но никогда не мог понять, почему твой отец позволял тебе ездить на таком резвом скакуне.

— Папа всегда был слишком занят делами, чтобы интересоваться мною. К тому же я разочаровала своих родителей, родившись девочкой, когда они ожидали наследника Хестон-Грейнджа. Я не оказалась ни симпатичной, ни талантливой, как их три старшие дочери. Часто бывало, что никто и не вспоминал обо мне, — призналась Эмили, — и я любила проводить с Касимом все свободное время.

Неудивительно, что у нее развилась такая неуверенность в себе. Эмили провела детство и юность, чувствуя себя второсортной, и остро нуждалась в ком-то, кто бы мог поставить ее в центр своего мира, а не оставлять одну в большом городе на много недель. Внезапно ему стала ясна причина ее ревности к Робин. Эмили чувствовала угрозу со стороны изысканной молодой женщины. Возможно, она сравнивала себя с ней не в свою пользу, как делала это со своими сестрами. Но Люк так и не нашел времени уверить Эмили, что полюбил ее за невинность и нежную красоту. Он легко взял все, что она предложила ему, и ничего не дал ей взамен: ни своего времени, ни внимания, ни доверия. У него никогда не хватало храбрости поделиться с ней своими эмоциями. Неудивительно, что она не верит ему.

— Я вижу, Мими не произвела на тебя никакого впечатления. Но у меня есть еще один конь. Вдруг он заинтересует тебя?

Даже на расстоянии гордая посадка головы жеребца показалась Эмили до боли знакомой.

— Касим! Не может быть, — прошептала девушка, когда конь подошел ближе, громко стуча подковами по каменным плитам. — О боже!

Она кинулась к нему и обняла его за шею.

Шкура жеребца блестела в солнечном свете, как полированное черное дерево, а хвост беспокойно дергался, пока конь пытался выдернуть поводья из руки конюха.

— Касим, неужели это ты?

Конь опустил голову. Взгляд его влажных карих глаз, казалось, проникал в самую глубину ее сердца. Эмили тщетно старалась удерживать слезы, пока он обнюхивал ее.

Люк отошел в сторону, чтобы не мешать. Он хотел, чтобы Эмили была счастлива. Она заслуживает гораздо больше того, что он дал ей.

— О, Люк, не могу поверить! — прошептала девушка.

Люк в отчаянии заморгал. Он не плакал с тех самых пор, как увидел разбитое тело матери. Необычайная радость Эмили пронзила его душу.

— Могу ли я считать, что ты плачешь от счастья?

— Конечно, — сказала она, вытирая глаза кулаками. — Как ты нашел его? Я думала, что его увезли в какую-то очень далекую страну.

— Да, и его новый владелец не хотел расставаться с ним. Но, к счастью, мне удалось убедить его.

Люк не хотел рассказывать, что понадобился весь его огромный жизненный опыт, уж не говоря о цене, в три раза превышающей настоящую, прежде чем шейх Хассан согласился на сделку. Но каждое пенни стоило того, чтобы видеть радость на лице Эмили.

— Но ты же не мог купить его специально для меня?

— Никто, кроме тебя, не отважится ездить на нем. Он же очень своенравный. И потом, я знаю, как сильно ты любила его.

— О, Люк! — Эмили с восторгом бросилась ему на грудь. — Я люблю тебя. То есть… я хочу сказать… — Девушка запнулась. Ее глаза внезапно затуманились поволокой, а щеки залились румянцем. — …что я ценю то, что ты сделал это для меня. Это так великодушно с твоей стороны.

? Она отошла от него.

Люк заметил, как она смутилась.

— До нашей разлуки ты часто говорила, что любишь меня.

— И, должно быть, тебя это очень… забавляло.

— Нет, — ответил он честно. — Это было очень мило. Мне нравилось слышать такие слова.

— Но сам ты ни разу не говорил мне о любви. — Эмили отошла от него, чтобы скрыть вновь навернувшиеся слезы. — Все хорошо, — уверила она его, когда он протянул ей руку. — Я все понимаю. — Его сердце все еще принадлежит Сабине! — Для меня такое счастье, что ты разыскал Касима, и я просто не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить тебя за это.

— Попробуй, — предложил Люк, и ее ошеломило, как тепло он взглянул на нее, прежде чем поцеловать.

Ощущение его губ было таким сладким, что Эмили закрыла глаза. Она так тосковала по его нежности! В последнее время она казалась себе только наполовину живой, ожидая, чтобы он устранил преграды, которые она воздвигла. Он крепче прижал ее к своей груди, все еще готовый к ее сопротивлению, но ему нечего было беспокоиться — она была в его власти.

— Все, что тебе может понадобиться для верховой езды, ты найдешь в кладовке.

Люк внимательно взглянул на нее. Какие у нее красивые губы! Он испытывал сильное искушение отнести ее в сарай, положить на душистое сено и заняться с нею любовью, но превозмог свое желание. Он хотел, чтобы она сама пришла к нему, безо всякого принуждения с его стороны, и, конечно же, не из чувства благодарности за эту проклятую лошадь.

— Готова прокатиться на Касиме?

Наступил один из самых лучших моментов ее жизни, когда она, оседлав Касима, присоединилась к Люку, сидящему на мощном скакуне золотистой масти, с белыми гривой и хвостом.

Она не ездила верхом почти два года, да и Касим с трудом привыкал к новому окружению и постоянно упрямился. Когда они вернулись в конюшню, у Эмили ныло все тело, но ощущение свободного полета было необыкновенным и стоило того.

— Обещай мне, что не будешь ездить на нем без сопровождения, — потребовал Люк, помогая ей слезть. — Мне кажется, Касим слишком своенравен. Если бы ты так сильно не любила его, я бы купил тебе другую лошадь.

Весь последний час Люк был как на иголках, боясь, что Касим сбросит Эмили. Он уже воображал, как она лежит вся в крови. Если с ней что-нибудь случится по его вине, он не сможет пережить этого.

— Мы с Касимом всегда прекрасно понимали друг друга, просто ему нужно время, чтобы все вспомнить.

— Я не шучу, Эмили. Если ты ослушаешься меня, я продам его.

— Что мне сделать, чтобы доказать тебе, что я уже не ребенок? — накинулась она на него, положив руки на бедра.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Ты уже это сделала, cherie. И превосходно справилась, — промурлыкал Люк. — Но я не буду против, если ты захочешь освежить мою память.

Взявшись за руки, они пошли в замок. Ее душа пела, все вокруг радовало глаз: растительность казалась более пышной и зеленой, небо более ясным. Птицы услаждали слух своими трелями, а сердце было переполнено счастьем. Люк нашел для нее Касима. Если бы он ее презирал, он бы не сделал этого!