Девочка. Книга первая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator"

Проведя экскурсию по апартаментам, я не знала, чем себя занять, но вспомнив, как я на автомате бросила в сумку мой любимый потрепанный томик Шарлотты Бронте "Джейн Эйр", пошла его доставать из багажа. Свернувшись на просторном диване я открыла книгу и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, попыталась погрузиться в увлекательный мир Викторианской Англии.

Ровно в 15.00 в фойе появились две женщины неопределенного возраста и, поздоровавшись со мной, тихо поинтересовались:

— Мы можем убрать апартаменты?

Я кивнула, и стараясь абстрагироваться от “персонала”, как назвал Дуглас служащих, ушла в свою комнату, куда телохранитель перенес мои вещи.

Спустившись в гостиную, я несколько раз порывалась вызвать Дугласа, чтобы тот позвонил Барретту и отпросил меня погулять до Центрального парка, но каждый раз останавливала себя — мне казалось, что чем меньше я о себе напоминаю, тем лучше. Я смотрела на стрелки часов, которые приближались к девяти вечера, и тихо радовалась — может быть обо мне уже забыли и даже не вспомнят, заменив меня на женщину, которая больше подходила бы Барретту и по опыту, и по статусу — например, вызовет Сашу из Сиэтла, а меня отправят домой ближайшим рейсом.

Но в начале десятого послышался шум лифта, и через минуту на пороге гостиной появился сам хозяин. Он был в деловом костюме, с дорогим кожаным портфелем для ноутбука и сотовым, по которому он разговаривал. Бросив равнодушный взгляд в мою сторону, он ушел в кабинет, так и не обратив на меня внимания, и оставался там еще как минимум полчаса в рабочем режиме, в течение которых постоянно звонил телефон и иногда слышался тихий баритон Барретта.

Склонив голову к книге, я пыталась сосредоточиться на тексте, но, признаться, получалось с трудом. Меня не оставляла в покое одна мысль — за те два дня, которые я успела его узнать, он не выпускал из рук телефона или ноута и был в рабочем режиме нон-стопом. Называя его хозяином жизни, я никак не предполагала, что он до такой степени работоголик. От этого простого вывода я чувствовала досаду на саму себя, будто я где-то допустила ошибку или упущение в характеристике этого непонятного человека.

Я порывалась несколько раз уйти в свою комнату, но моя надежда, что сейчас меня объявят свободной, и я смогу улететь уже вечерним рейсом в Сиэтл, не позволяла мне спрятаться в одной из многочисленных комнат этого лабиринта.

Внезапно в кабинете все стихло, и через пять минут на пороге гостиной появился Барретт. Он не спеша прошел к бару и, плеснув в хрустальный стакан немного виски, вновь сел в свое кресло, а я, подогнув под себя ноги и опустив голову к книге, так и сидела на просторном диване и пыталась не реагировать на его присутствие.

— Подойди ко мне, — услышала я его спокойный голос.

От волнения мое сердце учащенно забилось, и я, аккуратно закрыв книгу, встала и приблизилась к нему.

Некоторое время он оценивающе рассматривал меня в юбке-тенниске и рубашке и внезапно произнес:

— Иди переоденься во что-нибудь более приличное, я хочу поужинать.

Мое сердце болезненно сжалось, и я нахмурилась, не услышав слов о долгожданной свободе. Но все еще надеясь, что это произойдет позже, может быть, после ужина, я попыталась успокоиться.

Опустив взгляд на свой наряд, я поняла, что Барретт вероятно хотел поужинать в ресторане класса “Sky Pacific”, где юбка-тенниска определенно не входила в стандарты дресс-кода.

— Более приличного у меня ничего нет. Только несколько пар джинсов и узкая темно-синяя юбка, но вы ее уже видели… — призналась я и то ли от волнения, то ли от желания спрятаться от этого человека вновь поджала пальцы на ногах.

Опустив взгляд на мои босые ступни, он потер переносицу и тихо констатировал:

— Блядь, детский сад какой-то.

А в моей душе вновь затрепетала надежда, что меня отпустят уже сейчас, и я украдкой посмотрела на Баррета.

— Ты гормональное кольцо вставила?

От неожиданности этого вопроса, я вздрогнула и, моя очередная надежда, что меня отпустят домой, лопнула как мыльный пузырь.

Он молча ждал моего ответа, и я, вскинув на него взгляд, отрицательно покачала головой.

— Забыла, — попыталась оправдаться я, и это можно было считать правдой: я была настолько уверена, что меня сегодня отпустят домой, что совершенно забыла об этом чертовом кольце.

— Понятно, — кивнул Барретт, — думала, отпущу.

На это я ничего не ответила, лишь кивнула, честно признаваясь в своих мыслях.

В комнате повисла тишина, а я, все еще цепляясь за надежду, лихорадочно пыталась найти способ, чтобы меня отпустили. Внезапно вспомнив об утреннем разговоре со злившейся на меня женщиной, я вскинула взгляд и посмотрела на Баррета.

— Вам звонила ваша девушка, — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

— Кто? — и Барретт изучающе посмотрел на меня.

— Саша… наверное… Девушка, которая звонила вам накануне отлета в Нью-Йорк, — смутилась я, не понимая, почему он спрашивал у меня имя своей же девушки, и, спохватившись, добавила: — Простите, я по ошибке ответила на звонок, предполагая, что звоните вы или Дуглас. Это вышло чисто случайно. Я сказала, что она ошиблась номером, и положила трубку, — кивнула я сама себе в подтверждение того, что поступила правильно.

— Типа решила не ссорить, — кивнул он, делая очередные правильные выводы, и его циничная реакция меня совсем не успокоила — я однозначно поняла, что меня не отпустят, и все мои надежды были пустым мыльным пузырем.

Внезапно сотовый Баррета завибрировал, а я, обрадовавшись, что допрос прервали поспешила ретироваться в свою спальню с глаз долой.

Уже в комнате, сев на кровать, я неосознанно прислушалась к его речи и внезапно поняла, что Барретт говорил на арабском языке, очень быстро и свободно. Отметив, что ранее, когда он работал в кабинете, я слышала и обрывки фраз на немецком, вновь нахмурилась, осознавая в очередной раз тот факт, что я просчиталась в чем-то, характеризуя этого человека. Он был не только работоголиком, но и знал как минимум несколько языков.

Погрузившись в свои мысли, я не обратила внимание, как Барретт закончил разговор и неожиданно появился на пороге спальни, после чего молча прошел в ванную и я услышала, как открылся кран с водой в умывальнике.

— Ляг на постель и сними нижнее белье, — произнес Барретт спокойным тоном, подходя ко мне, и я вздрогнула, мгновенно вся сжимаясь.

Но он, не обращая внимание на мое напряжение, подхватил меня одной рукой и уложил на кровать, придавливая тяжелой ладонью мою грудь.

Быстро сняв с меня трусики, он неожиданно достал из кармана гормональное кольцо, которое, как я понимаю, он нашел в моем рюкзаке. Вытащив инструкцию, он пробежал по ней глазами и открыл упаковку. Я думала, что он сейчас вручит мне средство контрацепции и проконтролирует, чтобы я его поставила, но он, подхватив меня за щиколотки, согнул мои ноги в коленях и широко их раздвинул. От неожиданности я подпрыгнула на кровати и прикрыла свое интимное место ладонями, но он не обращая внимание на мое сопротивление, убрал мои руки и еще шире раздвинул мои колени.

— Я сама, — попыталась я забрать у него это чертово кольцо, от стыда заливаясь краской.

— Если не хочешь, чтобы я тебя зафиксировал ремнями, ты перестанешь дергаться и полежишь спокойно, — как всегда без тени эмоций произнес он.

Его равнодушный тон и слова о ремнях подействовали на меня отрезвляюще, и я, не зная куда спрятать глаза от смущения, кивнула и неосознанно сжала его плечо. Отпустив мои колени, он вытащил кольцо из упаковки и, нащупав мой вход, начал медленно вводить его в мое лоно.

Он неприятных ощущений я сжалась, но он, не обращая внимания, продолжал этот процесс с хладнокровием хирурга. Кольцо уперлось в барьер, и Барретт, убедившись что оно на месте, быстро вытащил палец.

От интимности всей этой процедуры я готова была провалиться сквозь землю, но он, как ни в чем ни бывало помыл руки в ванной и вышел из моей комнаты, так более не сказав мне ни слова, а я после этого процесса, после его отстраненного взгляда и точных движений врача, чувствовала себя объектом, который подготовили для безопасного секса.