Чума вашему дому (СИ) - Жилло Анна

Тут пришла Люка, и разговор свернул в сторону. Разумеется, я постаралась задвинуть эти слова куда подальше, но потом вспоминала их не раз. Потом… А тогда ничто не могло сбить меня с пути. Кто бы что ни говорил, я не воспринимала. Потому что любила.

В конце февраля мы со Стасом расписались. Очень скромно. Нашими свидетелями были, разумеется, Тарас и Люка, а единственными гостями на регистрации — Вера Ивановна и… отец. Мы его не приглашали, но он пришел. Очень сдержанно поздравил, подарил конверт — на эти деньги мы потом купили кольца. Впрочем, на наши с ним отношения это не повлияло, поскольку вскоре появилась еще одна горячая точка.

Первый год пролетел незаметно, словно в пушистом белом облаке счастья. Да, иногда мы со Стасом ссорились, и уставала я страшно, но это не имело никакого значения. Когда я говорила или думала: «мой муж», внутри разливалось тепло, и губы сами складывались в улыбку.

И все-таки первый звоночек прозвенел. Да, где-то через год после свадьбы. В тот день, когда Стас разбирал сумку, которую я принесла из магазина, и увидел коробочку с тестом на беременность.

[1] «Tyburn Tippet» (англ.) — «Петля виселицы»

23

Флешбэк-10

Держа ее двумя пальцами, как мерзкого слизня, он вопросительно сдвинул брови.

— У меня задержка, — пояснила я, и голос невольно дрогнул. — Три дня.

— Но мы же предохранялись!

Кажется, я впервые услышала в его тоне подобные прокурорские нотки, и это неприятно удивило.

— Стопроцентное средство только одно, — эти слова Варвара частенько повторяла несчастным теткам, которые говорили то же, что и Стас. — Полное воздержание. Может, и нет еще ничего. Сделаю завтра, и узнаем.

— А если есть? Что ты будешь делать?

Раньше я сравнивала это ощущение с проглоченным мешком сена. Теперь точно знала, как оно называется. Бронхоспазм. Вдыхаешь воздух, а выдохнуть толком не можешь.

Если бы Стас спросил, что мы будем делать, я бы ответила: не стоит торопиться. Если действительно беременна, тогда и решим. Но крохотное местоимение словно подбило под колени. И я процедила сквозь зубы.

— Что буду делать? Рожать. Ты против?

Он смешался, пожал плечами и ушел в комнату.

Разумеется, тему эту мы обсуждали. Что когда-нибудь у нас будут дети. Когда-нибудь — не сейчас. Ни своего жилья, ни денег, а у меня еще четыре курса впереди, не считая интернатуры и ординатуры. Но, с другой стороны, при любом раскладе вопрос об аборте вообще не стоял. Я слишком хорошо знала, чем это может закончиться. А даже если и нет — убить нашего ребенка?!

Утром все разрешилось само, тест не понадобился. Но неприятный осадок остался надолго.

К концу второго курса мы вдруг оказались в квартире вдвоем. Сестра Веры Ивановны овдовела, а поскольку была инвалидом первой группы и нуждалась в уходе, бабушке нашей пришлось переехать к ней в Красное село.

— И Люсе хорошо, и вам свобода, — сказала она, собирая вещи. — Буду в гости приезжать, не скучайте.

Нашу эйфорию могли понять лишь те молодожены, которые сначала жили с пожилыми родственниками, а потом вдруг остались одни. Это был второй медовый месяц. Хотя нет, не второй — первого-то у нас, можно сказать, и не было. Недели две все свободное от учебы и работы время мы проводили дома. Абсолютно голые. Занимаясь сексом во всех местах, которые раньше были недоступны. Потом из-под этого эротического буйства выглянула проза жизни.

Обедали мы обычно где придется, чаще перехватывали что-то на ходу, а вот заботливо приготовленный бабушкой завтрак на столе был всегда. И ужин тоже. Как-то не приходило в голову, что наша доля в общем котле — вовсе не две трети и даже не половина. Когда мне пришлось ходить по магазинам и готовить, выяснилось, что денег хватает только на режим самой строжайшей экономии. А к нам к тому же зачастили гости! Ну как же, свободная хата!

В основном это были приятели Стаса — однокурсники и музыкальная тусовка. Надвигалась летняя сессия, а тут дым коромыслом. Сам Стас почти не пил, не курил, но его друзья умудрялись за пару часов превратить квартиру в свинюшник. Я уходила в спальню, надевала наушники и готовилась к экзаменам. А потом, когда удавалось всех выставить, по полночи занималась уборкой. Одна. Потому что Стас говорил: «завтра уберем» — и заваливался спать. А я органически не могла выносить бардак, тем более антисанитарный.

— Томочка, ну это же мои друзья, — виновато вздыхал он в ответ на мои упреки. — И потом… ты не могла бы хоть полчаса с нами посидеть? А то неловко перед ребятами.

«Ребят» я знала уже давно, но больше издали, и только сейчас разглядела детально. Все они были старше Стаса года на три-четыре, но удивляли потрясающей инфантильностью в сочетании с пугающими амбициями. И, похоже, плохо сознавали, что играют совершенно некоммерческую музыку, очень сильно на любителя. Напротив — считали себя непризнанными гениями, за которыми, тем не менее, не сегодня-завтра прилетит волшебник в голубом вертолете, и отправятся они в мировое турне, собирая стадионы.

Сессию Стас вполне ожидаемо завалил, потащив на осень сразу три хвоста. И даже попробовал намекнуть, что, может, «нуевонафик»? На кой ляд вообще ему диплом непонятно какого менеджера? Мы капитально поссорились, впервые так серьезно, и целую неделю ложились спать, повернувшись друг к другу задницами.

Мирились бурно. И, разумеется, он обещал, что все станет совсем-совсем по-другому. Сессию в сентябре со скрипом досдал, количество вечеринок на нашей территории заметно сократилось. Уж слишком сильно это било по кошельку, хотя большую часть выпивки и закуски на стол выставляли гости. Иногда Стас даже мыл посуду и пылесосил — с таким видом, как будто приносил Великую Жертву на алтарь любви.

Время шло. Все чаще казалось, что скачу по кругу, как пони в зоопарке. «Пони девочек катает. Пони мальчиков катает. Пони бегает по кругу и в уме круги считает»[1]. Лекции, практика, клиника, магазины, уборка, готовка… Тарас успел жениться и развестись, а я зависла в дне сурка[2]. И если первые года два мне все было в радость, несмотря на трудности и даже ссоры, то потом я начала потихоньку выдыхаться. Тем более от Стаса помощи не видела практически никакой. Он просто существовал рядом, витая в своих музыкальных эмпиреях. Секс? Ну, с этим-то все обстояло прекрасно. Хотя… необходимость быть вечно ведущей и направляющей тоже начала потихоньку напрягать.

Я говорила себе, что это обычный первый кризис семейной жизни, когда самые бурные страсти уже улеглись и отношения начинают меняться. И что у нас объективно сложный период. Закончим учебу, найдем нормальную работу, времени свободного станет больше… Но здравый смысл возражал: ничего не изменится. А если все-таки и изменится, то не в лучшую сторону.

Я не ошиблась. Так и случилось. И даже раньше, чем ожидала.

[1] Строки из песни "Пони" (музыка Ю.Никитина, слова Ю.Мориц)

[2] "День сурка" — комедия американского режиссера Гарольда Рамиса, в переносном значении — бесконечно повторяющиеся день ото дня события.

24

После нашего с Люкой похода в театр прошла неделя. Мы с ней пару раз болтали по телефону, но тема развода больше не всплывала. Она ничего не говорила, а я не спрашивала. К чему дергать? Если действительно до этого дойдет, скажет.

Тарас был все таким же психованным. Раздражался по поводу и без повода, фыркал на всех подряд. Однажды я рискнула поинтересоваться осторожно, все ли у них с Люкой в порядке. И получила в ответ рекомендацию сквозь зубы: не лезь не в свое дело. Ну что ж, и правда. Не тронь лихо, пока спит тихо.

Артем больше не объявлялся, и от этого было немного досадно. Легкая такая тень. Если кто-то проявил интерес, а потом внезапно сдал назад, это всегда задевает. Даже если он тебе сто лет не нужен. Но что поделаешь, взрослые девочки понимают: если человек не звонит, это вовсе не потому, что не может разыскать телефон или страшно занят. Просто не хочет. Значит, при всей своей интересности я не зацепила его настолько, чтобы задуматься о новой встрече. А может, он и правда в отношениях с секретаршей Галей, и его это вполне устраивает. Может там любовь!