Служебный брак (СИ) - Романова Наталия

— Брасьер, нам нужен брасьер! А так же корбей, силиконовый, естественно, тут всё ясно, — «тут всё ясно» прозвучало крайне уничижительно для Лилии, хоть и справедливо, не могла не признать Котёночкина. — И трансформер, — сделал вывод Вадик, и расторопный Женя рванул из помещения вон, на ходу покачивая узкими бёдрами и потряхивая в такт движений внушительной грудью.

Лиля не знала, что такое корбей или брасьер, интуитивно она не ждала ничего хорошего. Да и какая девушка в своём уме будет ожидать хорошего, стоя полуголой перед одним почти мужчиной, одним средним родом, а почти женщина в это время держит её за руки. Слёзы невольно навернулись на глаза Котёночкиной, она начала оседать в руках «Мэрилин Монро», надеясь упасть в обморок.

— Первый раз настолько нервная клиентка, — странно нормальным голосом пробурчал Вадик и сдул цикламеновую чёлку со лба.

— Что здесь происходит? — раздался голос Аарона Эрнестовича Абалденного, по которому сразу было понятно: шеф не в духе. Сильно — сильно не в духе, настолько, что служащие рискуют остаться без премиальной части заработной платы, и это в случае, если рабочие места останутся за ними.

Лиля почти подпрыгнула на месте и уставилась на входящего, напрочь забыв, что вообще-то одета не по форме. Если только трусы бежевого цвета, небольшие и наверняка неправильно подобранные, демонстрирующие не по дресс-коду торчащие тазовые косточки, считать формой. В одном она была уверена как никогда — в данный момент Лилия Михайловна Котёночкина справилась со своей задачей быть «незаметной», Аарон не удостоил её ни единым взглядом, он пожирал глазами Вадика.

Нервный тик, видимо, заболевание, передающееся воздушно-капельным путём, у Аарона дёрнулся глаз и точно так же дёрнулся глаз сначала у Вадика, а потом и у Елоу. Жертва насилия тоже не избежала печальной участи, у неё дёрнулся не только глаз, но и губы, кончики которых обиженно поползли вниз. Она не специально! Вовсе нет!

— Повторяю вопрос: что здесь происходит? — уже гаркнул Аарон Эрнестович, ноги подкосились не только у Котёночкиной, Елоу тоже покачнулся.

— Рабочий процесс, — пискнул Вадик, нервно поправляя вставшую дыбом чёлку. — Нам необходимо подобрать бельё.

— Для того чтобы подобрать бельё не нужно хватать за руки женщину, — спокойно заметил Аарон Эрнестович, подойдя вплотную к композиции из одной почти голой ассистентки ассистентов, одного среднего рода, одной почти женщины и одного почти мужчины с нервно дёргающейся цикламеновой чёлкой.

— Но она дёргалась! — справедливо возмутился Вадик, полуголая ассистентка ассистентов согласно кивнула. Она действительно дёргалась. На секунду ей показалось, что Аарон Эрнестович сейчас убьёт Вадика, Елоу и особенно она забеспокоилась за Сашу, ну и за себя тоже. Свидетелей убийств не оставляют в живых. Никогда!

— Конечно, она дёргалась! — всего на полтона повысил голос Аарон, а ноги у Лили окончательно подогнулись и, если бы не реакция «Мэрилин Монро», она бы наверняка упала. Какая сильная женщина… почти женщина. — Смотреть на грудь своей невесты и тем более трогать её имею право только я!

— Это стандартная процедура, — возразил Вадик, видимо, считавший себя бессмертным. — Я не могу подобрать бельё не глядя, снять мерки, не трогая!

— Значит, она будет без белья! — с этими словами Аарон, не глядя на Лилю, ткнул в неё одноразовой простынёй, оставшейся лежать на кушетке, где проходила экзекуция девушки. Та схватилась за кусок полупрозрачной ткани, как утопающий за соломинку, прижала к себе, прикрываясь, насколько возможно. Сойти с места, пока босс отчитывал подчинённых, в числе которых была она сама, Лиля не рискнула.

— Отлично. Установка: без белья! — Вадим похлопал в ладоши после долгого и экспрессивного выговора начальства. Словарный запас Котёночкиной пополнился ещё на несколько слов. «Девочки» засуетились, сдвигая в сторону какие-то модели платьев, как непригодные для данной установки. — Быстро, отвернулись! — тут же добавил он строго, и «девочки» мгновенно подчинились. Армейская дисциплина в отдельном нетрадиционном батальоне.

— Ух, я прямо потекла, какой, — прошептал Саша Елоу.

— Не говори, до сих пор бабочки в животе порхают, — подтвердило Елоу.

Как без белья? Такого уговора не было. Или было, мелким шрифтом в конце договора? Как можно ходить без белья? Лиля судорожно соображала, смотря на затылок Аарона в дверях. Ничего себе «установка». Котёночкина Лилия скорее провалится сквозь землю, чем осмелится появиться в публичном месте без белья, пусть и под платьем от какого-нибудь труднопроизносимого кутюрье.

Нет, нет, нет! Пропади пропадом эти семь миллионов триста восемьдесят семь тысяч рублей! Может, сестра и вовсе не разведётся, с чего бы ей разводиться. Она больше двадцати лет замужем, детей вырастила, кто в таком возрасте разводится? Так и проживёт с мужем долго и счастливо. А Лиля проживёт свои «долго и счастливо» в родной комнате, в родной коммунальной квартире, как её бабушка, мама, соседка Марья Ивановна и Измаил Иннокентьевич.

— Подождите, — Лиля рванула за Аароном Эрнестовичем со всех ног, насколько позволяла запредельно высокая шпилька, тот успел дойти до конца довольно длинного коридора с меандром под потолком и на стенах.

— Слушаю вас, Лилия Котёночкина, — проговорил отчего — то побледневший начальник, упорно отводящий от Лили лихорадочно блестящие глаза.

— Я не смогу без белья! Давайте всё отменим, но я без белья не смогу!

— Мы не можем отменить бракосочетание, — отрезал Аарон, голос его звучал хрипло, но твёрдо.

— Нет, это мы отменить можем, а вот я без белья не могу! — настаивала внезапно ставшая храброй Котёночкина, она даже топнула ногой, едва устояв на ногах. Не на шутку удивлённому Аарону пришлось придержать девушку за плечи. Удержать равновесие с помощью рук Лиля не могла, ими она крепко вцепилась в полупрозрачную простыню.

— Хорошо, — нервно вздохнув и облизнув губы, будто не пил сто тысяч лет, Аарон кивнул. — Ты, конечно же, можешь надеть любое бельё под свадебное платье, Ли — ля.

И пока Лиля моргала, Аарон развернулся и ушёл по своим надобностям.

Вернулась Котёночкина довольная своей победой, но очень растерянная. Что значит это звеняще ласковое «Ли — ля»? Ей же не показалось? Или показалось? Скорее всего от усталости и немного от голода. Время перевалило за обед, завтрак успел позабыться.

— В белье, — сказала она сидевшему на кушетке Вадику.

— Новая установка: в белье! — растягивая гласные, пропел Вадик «девочкам», те ринулись к вешалкам по новой.

Ближе к ужину следы от инъекций действительно прошли, платье было выбрано, упаковано в чехол и забрано Вадиком для «подгона по фигуре», а сама Котёночкина настолько измотана и голодна, что её не смутила даже эпиляция очень интимной зоны и требование кровавых массовых жертв из уст Саши-Мэрилин Монро.

Глава 12

Время подходило к полуночи, Лилия сидела на краешке кровати и никакой надежды, что карета превратится в тыкву, а то, что сейчас на ней надето — в пристойную пижаму, не было. Пеньюар, надетый на Лилю, конечно же, был красивым, длиною в пол, из тончайшего шёлка и кружева, причём кружева было значительно больше, чем шёлка. Под ним были надеты трусы в цвет, из такого же кружева.

Пеньюар стал не главной, но основной проблемой Лилии Михайловны Котёночкиной. Всё дело в том, что Лиля никак не могла предположить, что останется ночевать в доме жениха — Аарона Эрнестовича, кто же знал, что подготовка к свадьбе настолько хлопотное занятие.

Вырвалась Лиля из рук стилистов к ужину, обед пришлось пропустить, спас её Аарон, зайдя в комнату, вернее, небольшой бальный зал — пыточную, и объявил, что на сегодня достаточно. Бедняжка уже валилась с ног, у неё закатывались глаза и сводило живот от голода. Воображение рисовало вывеску Макдональдса на въезде в город и огромный Биг Тейсти, дожидающийся только Котёночкину, мечтающий, чтобы несчастная его съела, слопала, сожрала. Последнее слово Лиля обдумывала чуточку смущаясь, не уверенная, что оно приличное.