Три жениха на мою голову (СИ) - Филимонова Лина

Я познала близость с мужчиной, я чувствовала себя такой взрослой! Смешно вспоминать. Егор был необыкновенным. Нежным, внимательным, заботливым. Угадывал мое малейшее желание, никогда на меня не давил. А еще — он очень гордился тем, что я его девушка. Ему нравилось обнимать меня на людях, иногда он даже пытался целоваться в аудиториях или коридорах университета. Меня это страшно смущало.

Кто-то смотрел на нас с завистью, кто-то с улыбкой, как на влюбленных дурачков. А Федор не упускал случая подколоть. Его взгляд всегда был насмешливым, даже презрительным.

— Ты проиграл, — как-то заметила я мимоходом. — Твоя ставка провалились.

— To есть ты с ним назло мне? — выдал он.

— Идиот! — только и смогла ответить я.

Целый год у нас с Егором все было прекрасно. Пожалуй, это был лучший год в моей жизни. Но потом в наших отношениях что-то начало неуловимо меняться. Я пыталась успокаивать себя, убеждать, что это нормально. Что рано или поздно конфетно-букетный период заканчивается, волшебство исчезает, наступают будни. Это просто другой уровень отношений, надо это принять.

Но мне все равно хотелось волшебства!

На выпускном мы с Егором разругались в пух и прах. Я увидела, как он любезничает с Настей и Алиной. Он обнимал их обеих, они почти целовались, прямо втроем. А ведь еще сегодня ночью он целовал меня! И мне даже показалось, что в этих поцелуях снова появилось волшебство…

Только показалось. Никакого волшебства нет! Я ему надоела. Он хочет свободы, хочет флиртовать с другими девушками, и не только флиртовать. Ему двадцать два, он не готов к серьезным отношениям. Он добился меня, получил, что хотел… и все. Помидоры завяли.

Под эти мысли я опрокидывала в себя один бокал шампанского за другим. В голове шумело, мне становилось все веселее и веселее.

К черту Егора! Я тоже молода, и тоже хочу свободы. Я устала бояться потерять его!

Я точно не помню, как оказалась на барной стойке. Видимо, меня туда привело шампанское. Я отплясывала под заводную мелодию и подбадривающие крики, и пыталась отыскать глазами Егора. Но не могла найти. А мне было жизненно необходимо, чтобы он меня увидел!

В какой-то момент я почувствовала, как кто-то обхватил мою лодыжку. Егор!

Нет, это был не Егор, а Федор. Я дернула ногой и чуть не угодила ему в глаз. Он все же увернулся.

А через секунду Федор оказался на стойке рядом со мной.

— Королева пошла вразнос? — выдал он.

Его губы насмешливо улыбались, а глаза были очень-очень серьезными. Он смотрел на меня с грустью, и от его взгляда мне стало сильно не по себе. Кажется, я даже протрезвела.

— Хочешь, сбежим отсюда? — произнес он, обнимая меня.

— Хочу, — ответила я.

И этим "хочу" я соглашалась не только сбежать. Это понимали и я, и он.

Мне в голову ударил адреналин, было и страшно, и легко, как будто я стою на краю скалы и собираюсь прыгнуть в воду. Прыгнуть? Остаться?

Конечно, прыгнуть!

Пережить головокружительный безумный полет. А потом… будь, что будет!

Я поцеловала Федора. Да, первой это сделала я, а не он. Положила ладони ему на плечи, потянулась к его губам… Его руки в ту же секунду оказались на моей талии. Он резко прижал меня к себе. Наши губы слились в поцелуе.

Что это был за поцелуй! Не волшебство, нет. Хаос и безумие. Неутолимое желание и сносящая все на своем пути страсть. Кажется, мы даже начали срывать друг с друга одежду.

Забыв о том, что торчим посреди зала, на барной стойке, под сотней взглядов. И что среди всех этих глаз, устремленных на нас, есть глаза Егора.

Марина

Мы взялись за руки и спрыгнули со стойки прямо в толпу. К счастью, народ расступился, пропуская нас к выходу.

Для меня все было как в тумане. Яркий свет, музыка и гул голосов слились в неразличимый белый шум. Я лишь чувствовала, как Федор куда-то меня ведет, обняв за талию.

Оказавшись в такси, мы снова начали целоваться, мне хотелось занырнуть в это безумие поглубже и больше не выныривать. Я никогда не ощущала ничего подобного — страсть и исступление. Что-то на грани психического расстройства…

Потом мы поднимались в панорамном лифте чуть ли не на пятидесятый этаж, я стояла, прислонившись лбом к стеклу, а Федор обнимал меня сзади и что-то шептал на ухо. Я не понимала смысла его слов…

Мы вошли в его роскошный пентхаус, я сбросила туфли, хотела расстегнуть платье… Но Федор не стал мне помогать.

Вместо этого он отвел меня на кухню, заставил съесть какое-то безвкусное желе, сказал, что это поможет мне протрезветь. Я сказала:

— Я не хочу трезветь.

— А я не хочу пользоваться твоим состоянием, — ответил он, удивив меня до глубины души.

Я-то как раз хотела, чтобы он воспользовался!

Он закинул меня к себе на плечо и отнес в ванную. Стащил с меня платье, Снял с себя рубашку. И мы вместе оказались под душем. Я в белье, он — в джинсах.

Федор включил холодную воду, я начала вырваться.

— Тихо, тихо, — он обнял меня и крепко держал, не выпуская.

Холодная вода сменилась горячей, потом снова холодной. Я перестала дергаться. Обнимала Федора, когда было холодно. И продолжала обнимать, когда становилось жарко. Все закончилось вполне приятным теплым душем, после которого Федор завернул меня в пушистую махровую простыню и отнес на диван в гостиной.

Он ушел и вернулся в сухих джинсах, с чашкой чая.

Я к тому моменту сняла мокрое белье и сидела, нахохлившись и завернувшись в простыню. Взяла у него кружку и произнесла:

— Спасибо!

— Всегда пожалуйста, — ответил он и улыбнулся.

Его глаза… они совсем не дерзкие и не наглые. Просто пронзительные — до мурашек.

— Чай очень сладкий, — произнесла я.

— Так надо, — отозвался Федор.

Было так странно сидеть с ним вдвоем, пить чай, не подкалывать друг друга, не язвить и не ругаться. Это, наверное, самый тихий момент со времен нашего знакомства.

— Спасибо, что ты не… — начала я.

— Я джентльмен, — ухмыльнулся он.

Снова эта небрежная ухмылка. Как долго она сводила меня с ума, доводила до белого каления! Мне всегда хотелось стереть ее с его лица. Но только сейчас я понимаю, что сделать это лучше не оплеухой, а поцелуем.

Я хочу целовать эти губы. И хочу этого очень давно…

Федор не заставил меня снова самой делать первый шаг. Когда я допила чай, он сел рядом, обнял меня. Заглянул в глаза.

— Ты уверена? — спросил он.

— Абсолютно, — ответила я.

И мы снова бросились в объятия друг друга и слились в жарком поцелуе. Простыня соскользнула с моего плеча, я почувствовала на своей коже горячие губы Федора… Он был прав — я дикая кошка. Я кричу, кусаюсь и царапаюсь. Хотя никогда раньше я не делала ничего подобного. Я много чего не делала до той сумасшедшей ночи…

Через много часов, когда я уже засыпала, уютно устроившись на плече Федора, он произнес:

— Маруся, послушай…

— Я не Маруся! — фыркнула я.

— Ладно. Маришка. Послушай. Мне завтра утром надо будет уйти. Это очень важно, не появлюсь — сорвется огромный проект.

— Так иди…

— Пожалуйста, дождись меня. Я вернусь, как только смогу. Обещаешь?

— Обещаю.

Я не выполнила обещание. Не дождалась Федора. Я не хотела его видеть!

Это было самое кошмарное пробуждение в моей жизни. И даже не из-за головной боли. Черт с ней с болью! Это можно пережить.

Но как пережить постепенное осознание того, что все картины, вертящиеся в моей больной голове — правда?

Что вчера я, практически на глазах всего курса, изменила своему парню. И пусть у нас не все было гладко, пусть даже он обнимался с другими девчонками. Он все равно все еще был моим парнем… Как я могла? Как я пала так низко?!

В тот момент мне хотелось застрелиться, повеситься и утопиться одновременно. Чтобы уж наверняка. Я даже начала продумывать план: сунуть голову в петлю над ванной, держа в руках пистолет. Но потом поняла, что пистолета у меня нет. И что мне придется разгребать то, что я натворила. И жить с этим до конца моих дней.