Зима в сердце (СИ) - Бар Иден

- Это если только у Антонины Сергеевны найдётся время!

- А почему ж не найдётся? - удивляется завуч.

- Потому что, например, вчера она весь вечер по квартирам бегала, Зимина искала, - сообщает Кобылянская со змеиной улыбочкой, - нашла, уговорила в СИЗО вернуться! Молодец.

- А вы откуда знаете?! – резко ее перебиваю.

- Сорока на хвосте принесла, - бросает она мне высокомерно после драматично выдержанной паузы. Возвращается к своим тетрадкам. Потом добавляет, - но все, что ни делается, к лучшему! По этому уголовнику малолетнему давно уже тюрьма плачет…

Ругнувшись про себя, я натыкаюсь на вмиг похолодевший взгляд Татьяны Ивановны:

- Это правда, Антонина Сергеевна?

Беспомощная в своём нежелании врать и на этот раз, утвердительно киваю:

- Да.

- Я слышала, что он сбежал и оттуда, но вам-то что?! Какие отношения вас связывают?

Невольно смотрю на вновь увлекшуюся тетрадями Кобылянскую. Мне неприятен подобный разговор в ее присутствии.

- Потому что Зимин мой ученик, - отвечаю завучу ровно, - а мой дядя работает в полиции. Это он попросил моего содействия и, поверьте, я вернула Зимина вовремя - никаких серьёзных последствий его побег иметь не будет! А таким проступком он мог бы поломать себе всю дальнейшую жизнь, вы знаете это не хуже меня, если бы его перевели в колонию. И по квартирам я не ходила. В милиции подсказали адрес, туда-то я и зашла!

Взгляд завуча невольно смягчается, Лариса Тимуровна же громко хмыкает из своего угла. И только завуч начинает что-то говорить мне, как в дверь учительской тактично стучат. К нам заглядывает майор Сидоров с ещё одним оперуполномоченным, фамилии которого я не знаю.

Они здороваются и представляются по всей форме. Сообщают Кобылянской о предъявленном ей подозрении, и задерживают для проведения допроса в отделении полиции.

Она, равно как и Татьяна Ивановна, впадает в шок от этой новости. Я же просто наблюдаю за тем, как крысу-Ларису уводят, и даже испытываю нечто вроде удовлетворения. Не понимаю, зачем она выкинула подобное, но уж теперь правоохранители должны докопаться до правды!

Завуч тут же пристает ко мне с осторожными расспросами, но я «не колюсь», выражаясь лексиконом дяди. Быстренько провожу факультативное занятие и еду в СИЗО.

Там, первым делом, иду в кабинет дяди Вани. Он кивает мне на маленький приставной столик у своего рабочего стола и тут же, не спрашивая, заваривает крепкий чай.

- Итак, Антонина, - ставит передо мной дымящуюся кружку, двигает сахарницу. Устало плюхается в свое скрипящее офисное кресло, - на дежурстве еще пришлось задержаться. Кобылянская-то ваша, оказывается, давно состоит на учёте в психдиспансере!

Вот так новости. Я даже, кажется, открываю рот от удивления:

- Ого. Ничего себе!

- Да. Не буйнопомешанная, конечно, но с проблемами. И, разумеется, скрыла сей факт при приёме на работу! Но, это еще не самое страшное.

А что же самое?! Тянусь озябшими ладонями к раскалённо-горячей чашке и замираю в ожидании продолжения. Дядя Ваня тоже делает глоток, снимает очки для работы за компьютером и потирает ноющую переносицу.

- Раскололась она быстро. Уже установлено, что телефон Зимина выкрал его одноклассник Егор Тяпилин, с которым она состоит в интимных отношениях. Его пальчики там тоже «присутствуют»…

- В интимных? – зачем-то растерянно уточняю.

- Именно. Что ты хочешь, ненормальная баба со справкой из дурки! Берут туда, кого попало на работу. К Зимину твоему она, судя по всему, тоже приставала. Надеюсь, безуспешно.

Я в который раз откладываю ложечку, забыв набрать сахару.

- Блин, что жизнь у этого Зимина, – яростно шепчу, испытывая самое искреннее возмущение, - мало того, что детдомовские, в морозы без шапок ходят… так еще учителя у них такие! Зарплата небольшая, ученики специфические – вот и берут, как вы говорите, кого попало. Меня даже без опыта работы взяли.

- Ты права, - он вздыхает, - тоже сочувствую ему, но малый сильно на тебе зациклен, Тонечка! Я сам говорил с ним. Нехорошо все это. Как бы чего не вышло…

- Да что он вам сказал?! Неужели про свадьбу?

- Нет, - дядя Ваня улыбается.

- Зачем вы вообще с ним говорили?

- А что, нельзя? – он в притворном удивлении вскидывает брови, - считай, стало интересно. Спросил, какие отношения вас связывают.

- И что? – на миг почему-то даже дыхание перехватывает.

- Сказал коротко, по-мужски! Я ее люблю, - дядя Ваня смеется, - давно я такой романтики не встречал. Не жалко тебе его, Тонь?

Это, и вправду, так трогательно, что мои губы, помимо воли, расплываются в улыбке:

- Жалко. А как же то, что я младенец против него, а, дядь Вань?! Или неужели думаете, что, в самом деле, любит?

- Откуда мне знать! А поджигатель кто, тебе уже совсем не интересно? – меняет он риторику разговора.

- Вообще-то очень интересно! Не Кобылянская?

- Тяпилин. Он-то и уговорил свою ненормальную учительницу-совратительницу помочь с этим. Принес ей телефон, зажигалку, взрывпакеты…

- Ну а мотив?!

- Мотив обыкновенный, Тонечка. Зависть! И низость. Тяпилин этот в своей маленькой никчёмной жизни ничего не умеет, не знает, зато с Зиминым в Москву собрался. За компанию, так сказать. А Зимин возьми да откажи ему! Ну, Тяпилина, видишь, жаба задушила. И попались они с Кобылянской аккурат на камеру! В одной из припаркованных под школой машин, у сотрудника Гороно в салоне был в тот день работающий видеорегистратор. На записи хорошо видно, как Тяпилин через окно передаёт Кобылянской телефон и взрывпакеты в учительскую.

- Офигеть, - не могу сдержать эмоций, - а где они сейчас оба?!

- Она в психдиспансере, где и положено. Завтра будет принудительно проходить медкомиссию на предмет дееспособности! На ней же теперь не только поджог, а еще и развратные действия в отношении несовершеннолетнего.

- А Тяпилин?

- Тяпилин уже в СИЗО. Я похлопотал там, чтобы они с Зиминым нигде не пересеклись. А то так и до драки недалеко, или ещё до каких проблем! Расскажи все Данилу сама - майору Сидорову сейчас как-то не до пацана совсем.

- Хорошо. Спасибо, дядь Вань! – горячо благодарю его, - без вас, я даже и не знаю, что было бы... Как он здесь вообще?

- Нормально. Понятно, что не курорт! Хотя ему не привыкать. Телефон забрали - был недоволен, но отдал спокойно. Вот откуда у этих детдомовцев телефоны мобильные, скажи?

- Ну, так сейчас время такое, без телефонов никуда, - пожимаю я плечами в ответ, - Данил не воровал точно, у него вроде есть какой-то стабильный доход в сфере музыки.

- Вроде, но не воровал точно! – ворчит дядя Ваня, - ты там давай особо не проникайся чувствами от жалости к нему, хорошо?

- Вот что-то, а жалости я не чувствую, – отвечаю честно, - наоборот! Сочувствие да, а еще, может быть, чисто человеческую симпатию и уважение…

- Да что ж такое, Тоня, - грубовато перебивает он, - забыла, о чем мы с тобой говорили накануне?! Такой даже если влюбился, так же быстро разлюбит. Заруби себе это на носу.

Но я не обижаюсь на него за этот «холодный душ». Возможно, как раз именно он мне и нужен.

Дядя Ваня снова улыбается, вставая со своего скрипучего кресла:

- Ну что, пойдём к твоему любезному? Я провожу.

Не стесняйтесь дарить звезды и комментировать, автору будет очень приятно ;)...

Глава 20 Свидание

Он проводит меня в «святая святых» СИЗО, позволяя подсмотреть в зарешеченное окошко тяжелой металлической двери, как Даню поднимают и переводят в приёмник из общей камеры. Приемником здесь называют место для свиданий.

Я вижу, что он как раз что-то кропал ручкой на листке бумаги, вольготно развалившись прямо в обуви на единственном в этой многолюдной камере подоконнике.

- Зимин! Ану спрыгивай, здесь нельзя сидеть, - доносится окрик явившегося за ним дежурного, все того же Макарова, который оформлял его на входе сюда.

Тот легко спрыгивает с высокого подоконника. Обстановка здесь мрачная и убогая, но сокамерники, по-видимому, сосуществуют друг с другом вполне мирно. Среди них он самый юный, прямо таки излучающий жизнелюбие и оптимизм. Для «старожилов» Зимин, наверное, как глоток свежего воздуха. Болтает им что-то про новый трек на вопрос Макарова «Ты че тут, романы пишешь, что ли?»