Лабиринты (СИ) - Щукинская Кристина

Войдя в комнату, Ксения заметила, что музыка уже не играет, гости заняли свои места за столом, а Вадим сидел в кресле около камина, настраивал гитару. Девушка присела на диван, взяла бокал с недопитым шампанским, осушила его, попросила еще добавки, ловя недовольный и предупреждающий взгляд Метлицкого.

- Очи черные, - тихо пропел Вадим, ударив по струнам. Он пел песню жене, которая с улыбкой на губах слушала привычную оду в свою честь.

Ксения дернулась, сердце предательски кольнуло. Пытаясь показать, что она вместе со всеми восхищается супружеской парой, она наиграно и натянуто улыбнулась.

- Было бы странно услышать в его исполнении "У беды глаза зеленые", - обратилась девушка к Косте.

- Ксюша, да что же творите! - прошептал ей в ответ Меркулов. - Анька, похоже, догадываться начала. Всё выспрашивала про тебя, где я с тобой познакомился, почему ты в нашей компании. Сказал, что знаю тебя сто лет. Она сделал вид, что поверила.

- Сказал бы всё, как есть. Мне терять нечего, - пожала плечами Ксения.

- Это тебе нечего, а вот Вадик... Всё в ее руках, пока она хозяйка положения. Не может он развестись. Хотя, как мне кажется, давно уже охладел к Аньке. Уговаривает сам себя, что всё по-прежнему. Раньше одним взглядом на нее смотрел, а теперь совсем другим... Как на репетициях на партнерш по спектаклю смотрит, будто он на работе. За столько лет я давно Вадима изучил. Вижу, что теперь изменилось что-то. Не сразу, но изменилось, а после прошедшего лета - окончательно и бесповоротно.

- Довольно познавательно. Спасибо за информацию, - безразлично и отстраненно буркнула девушка. Меркулов, сам того не подозревая, прошелся по больному, и теперь внутри глупого и тревожного сердечка зародилась надежда, что Вадим сможет принадлежать лишь ей одной.

- Эх, Ксюха, - вздохнул Костя. - Не буду лезть, не маленькие, сами разбирайтесь. И так уже лишнего наболтал. Как говорят наши враги-американцы, ты девочка большая, он - мальчик взрослый, сами разберетесь. Хоть живем в стране советов, но лезть лишний раз себе дороже.

Ксения в ответ вновь пожала плечами, стараясь не так остро реагировать на присутствие жены Вадима внимания и не заострять внимания на словах Кости, сосредоточившись на воспоминаниях о том, с какой нежностью, с каким напором Метлицкий говорил с ней недавно. Ксении показалось, что она поняла, что так хотел сказать ей мужчина, но эта догадка тут же была вычеркнута за своей нелепостью. Ведь Вадим дал ясно понять, что между ними. Волшебство достается лишь его женам.

========== Поворот пятый ==========

Шепот молитвы в каменных стенах,

Лезвие бритвы на тонких венах.

Счастье на утро, горе под вечер -

Всё так странно и вечно

Пусть это будет зваться любовью -

Самой нелепой, самой земною.

Пусть это будет дьявольским зноем.

Зноем, сжигающим всё!

Январь пролетел, словно один миг. Зимняя сессия, бессонные ночи, проведенные за книгами, дали Ксении ощущение твердой почвы под ногами, вернули ее жизнь на привычную орбиту, вытеснив душевные переживания, связанные с бурным романом. Девушка с головой окунулась в учебу, старалась не видеться с Вадимом, пока его жена не вернется в Европу.

Потом Метлицкий уехал на гастроли вместе с труппой театра, вернулся, как ни в чем не бывало, позвонил Ксении, и она вновь перебралась в его квартиру на некоторое время. Затем у нее начались занятия в университете, у него новый тур гастролей и поездок по стране, съемки в фильме...

Жизнь крутила свое колесо, уводя Ксению и Вадима далеко друг от друга. Она старалась быть такой же, как и раньше - обычной студенткой, которую волнуют лишь несданные зачеты, но ни на секунду не забывала мужчину, который взял в плен ее мысли, заставил желаниям взять верх над логикой и рассудком.

Февраль пронесся заснеженным вихрем, март проплакал дождями, время не стояло на месте. Весна выиграла ежегодную схватку, прогнала унылую серость; напоила воздух свежестью, превратив свинцовый небосвод, нависший над вечным городом, в лазурное поле, где паслись белые барашки облаков. Солнце щедро поливало улицы ультрафиолетом, купало мостовые и автострады в лучистом море тепла. Едва показавшиеся салатовые листики на деревьях тянулись к нему за порцией ласки, а городские клумбы принарядились первыми цветами, радуя глаз горожан, спешащих по своим делам.

Вадим вернулся в Москву в начале апреля. У Ксении на душе было тревожно, кошки точили острозаточенные коготки с небывалой силой. После возвращения Метлицкий не позвонил, хотя в течение времени, пока находился на съемках в горах Кавказа, всегда ухитрялся воспользоваться спецсвязью, которая предназначалась для режиссера картины.

О том, что Вадим уже несколько дней в столице, девушка узнала от Кости, и не могла найти себе места, пока ожидала, что он позовет ее к себе. Наплевав на здравый смысл, Ксения направилась к Метлицкому домой. Она готовилась к самому худшему. Бурный и сумасшедший роман завершился. Вадим наигрался с новой игрушкой, а теперь решил выбросить ее за ненадобностью, даже не сказав последнего "прощай".

Но Ксения всегда отличалась врожденным упрямством; что бы ни рисовала фантазия, даря тревожные предчувствия, ей хотелось услышать о том, что они расстались лично, хотелось посмотреть последний раз в глаза, запомнить его взгляд, нервные жесты, косую ухмылку, жар крепких объятий. Она желала последний раз ощутить терпкий вкус поцелуев, прижаться к его телу, чтоб забрать с собой ощущение своей завершенности, целостности.

Лишь с этим мужчиной Ксения могла почувствовать, что стала собой, обрела нечто, отличающее ее от других женщин. Она надеялась, что в этой малости Вадим ей не откажет, прежде чем их дороги разойдутся, и он захлопнет за ней дверь.

Остановившись около подъезда многоэтажного дома, Ксения застыла, подняла взгляд наверх, увидела, что в квартире Вадима открыта балконная дверь, ветерок играет занавеской. Уняв сердце, отплясывающее чечетку в груди, девушка зашла в подъезд, мысленно подбирая слова, которые она скажет Метлицкому. Ей не хотелось выглядеть полной дурочкой, которая не может поверить, что роман закончился окончательно и бесповоротно. Ксении хотелось лишь знать правду, какой бы горькой и беспощадной она ни была.

Лифт тащился наверх со скоростью улитки. Ксении иногда казалось, что он зависает между этажами, стараясь задержать пассажирку, пытаясь помешать ей наделать глупостей. Она не должна идти к мужчине, успевшему вычеркнуть ее из жизни. Он сделал это также стремительно, как и появился рядом с ней, спутав всё, лишив видимых ориентиров. Однако девушку, как магнитом тянуло к Вадиму, у нее не было способов противостоять силе притяжения.

Наконец-то, железная коробка остановилась, распахнула двери, Ксения оказалась на лестничной площадке. Дверь в квартиру Метлицкого была приоткрыта, она решительно направилась туда, сама не понимая, что ожидает увидеть. В прихожей не горел свет, дверь на кухню была закрыта, в большую комнату тоже. Ксения, не снимая верхней одежды, прошла в спальню, ожидая найти Вадима в объятиях другой. Однако в комнате никого не оказалось. Кровать была измята, повсюду были разбросаны вещи, около кресла стоял раскрытый чемодан.

Судорожно схватив воздух, она стремительно направилась в большую комнату, но и там оказалось пусто. Лишь дверь на балкон была нараспашку, весенний веерок трепал занавеску. Девушка ее захлопнула, расправила занавесь, отправилась на кухню, уже понимая, что Вадим именно там.

Зайдя туда, Ксения вросла в дверной проем. Она ожидала увидеть другую женщину, думала, что стала не нужна, нарисовала себе сотню слов, которые Метлицкий скажет ей при расставании, но увидеть своего мужчину, спящего на полу около батареи, пьяного она никак не ожидала.

Истерично хихикнув, Ксения попыталась пройти к нему, но ей мешали пустые бутылки из-под всевозможного спиртного в хаосе валявшиеся на полу. Девушка собрала их, поставила на стол, развернулась к Вадиму, и не заметила, как полой плаща задела пепельницу, примостившуюся на краю стола. Стеклянная вещица упала на пол. Раздался звон, пепельница рассыпалась на сотню осколков, разлетелась по комнате и обсыпала туфли Ксении сизым пеплом, который накопился от сотни затушенных сигарет.