Поиграем? (СИ) - Gromova Beatrice "Розовые Мечты"

А мы в свою очередь забраковывали всех их девушек. В отместку.

И если парни рассматривали силу, смелость и способность нас защитить, то мы смотрели умение готовить, убирать и быть нормальными жёнами. Да половина из них даже яйца пожарить не могут!

— Давно там? — шёпотом спросила я.

Подруга лишь кивнула и вернулась к прослушке. Я тяжело вздохнула и оторвалась от двери. Это надолго!

Значит, Гордов мне не помощник.

Придется бить в лобовую.

Те-э-экс, где же эти сволочи. И Линка пропала из вида. Что за хрень такая?!

Обежала пол школы, однако, никого из нужных персонажей не нашла, зато встретила хмурого Ваню и уже хотела спросить совета, но, увидев чёрную ауру безысходности (вот реально страшно стало, когда увидела его в чёрном облаке!), решила его не трогать. Нда, не торт.

Плюнув на всех, пошла в раздевалку, забрала куртку и направилась на крышу.

Ростислав рассказывал, что туда нельзя ходить, так что вероятность встретить кого-то ничтожно мала.

Распахнув дверь, я глубоко вздохнула свежий морозный воздух. Тишина.

Подойдя к краю крыши, раскинула руки и подставила лицо под ветер. Приятное ощущение. Рыжие волосы, выбившиеся из колоска, падают на лицо, приятно щекоча.

Звон стекла разрушил всю сказочную атмосферу.

Повернувшись, я увидела Ростислава… пьяного в стельку…

— Росси! — я кинулась к брату. — Ты в порядке?

Он лишь отмахнулся от меня. Что это с ним? Мы, конечно, часто напивались до беспамятства, только тогда у нас был повод: Новый год, день Рождения… Да любой другой праздник, но не просто так!

— Росс, пожалуйста! — я закинула его руки к себе на плечи и попыталась подняться.

Однако же туша в семьдесят килограмм — это не мало. Так что подняла я его с огромным трудом. Еле-еле дотащила пьяную тушу брата до пустующего кабинета математики. Ваня уже ушёл домой, поэтому я смогу протрезвить братишку, не попадаясь никому на глаза.

Затащив этого пьяного… кхм… субъекта в кабинет — Гордов в самом начале дал мне ключи, вдруг что случится! Случилось, — и, отодвинув парту, усадила его на стул.

— Ну, — я похлопала его по щекам, приводя в чувство, — рассказывай.

Отойдя к подоконнику, взяла пульверизатор и села напротив него.

— А нечего рассказывать, — злобно усмехнулся брат, — ты помнишь, какой завтра день? — Я кивнула. — Ну вот, завтра мне восемнадцать… и отец забирает меня из школы и отправляет то ли в Германию, то ли во Францию управляющим в его компании!

Я замерла… В Германию… Как.?

— Нет! — крикнула я и кинулась к брату на шею. — Он не посмеет! Только не снова! — я рыдала, размазывая тушь по белой рубашке брата.

— Не реви, дуреха, — он улыбнулся и обнял меня. — Мы ж вместе.

— Он снова хочет нас разлучить! — надрывалась я. — Не позволю!

Я и сама не заметила, как начала хрипеть. Лёгкие стянуло, а каждый вздох приносил неимоверную боль.

— Эй, — он поднял кончиками пальцев мой подбородок и взглянул в глаза. Дышать стало ещё тяжелее. Росс выругался и, резко поднявшись, начал что-то тыкать в телефоне.

Схватившись за горло, я старалась делать короткие, но глубокие, вдохи и медленные выдохи, чтобы успокоить сердцебиение и предотвратить приближающуюся истерику.

— И, как назло, я забыл ингалятор в сумке, — он обнял меня и успокаивающее погладил по волосам. — Прости, я снова довел тебя до истерики. Ты, главное, подожди до прихода Никиты. Все хорошо, маленькая.

Его голос отлично успокаивал, только, истерика уже началась, и успокоить её только ингалятор, или антидепрессанты. Таблеток шесть за раз.

Опять я громко захрипела. Ненавижу такие моменты. Глотку будто изнутри разрывает. На глазах опять слёзы.

Отец. Снова эта сука!

Даже после того, как он развелся с мамой, мы остались сами по себе, но даже тогда он лез в нашу жизнь. Всячески препятствовал маминым отношениям. Её ухажёры вдруг ни с того, ни с сего ломали ноги, руки, шеи, а потом твердили маме, что они не пара, и они не достойны ее. А мама и рада была. Не смотря на предательство и недоверие, она все равно его любила и очень часто говорила, что у нас с Россом его прекрасные серые глаза и густые рыжие волосы.

И я их возненавидела, хотела отрезать, но мамуль отговорила. Сказала, что волосы мои, только цветом похожи на его, а так только мои. И я успокоилась.

Со мной же все было сложнее. Бунтарская натура брала своё, и уроки борьбы тоже, так что все дворовые драки происходили не без моего участия. Мама смирилась, она только говорила, что бы я не сильно калечила ребят.

После развода, я лишь однажды видела отца.

Мне было четырнадцать, и я только-только вернулась из академии домой на лето.

Подойдя с небольшим рюкзаком к двери подъезда, я остановилась, не решаясь входить. Ведь мама ещё не знала, что я вернулась, и ждала меня только послезавтра.

Вздохнув, я потянула дверь на себя и вошла в подъезд.

Только около двери в родную квартиру остановилась, ибо за железной дверью была ругань. Жуткая ругань. Мама кричала. Надрывно и громко.

И мужской голос. Жестокий и непреклонный.

Я остановилась, боясь пошевелиться. Я тогда очень испугалась.

Звон разбитого стекла заставил меня вырваться из оцепенения.

Рванув на себя дверь, я побежала в кухню, на ходу скидывая рюкзак.

Вбежав в светлую комнату с красной мебелью, служившей нам кухней, я с ужасом увидела собственную маму… всю в слезах!

А над ней возвышается мужчина. Рыжий, широкоплечий, высокий, в чёрном деловом костюме. И эта тварь замахивалась на мою маму!

Иван всегда говорил, что к противнику, который в разы сильнее меня, надо либо со спины подходить, либо убегать.

И я бы убежала! Только эта сука ударила мамуль, заставила её плакать.

И я просто не смогла удержаться.

Прежде чем он меня заметил, я подбежала и ударила его под коленом. С тихим шипением, он опустился на колени, но даже так он стал мне всего лишь по подбородок.

Схватив густые рыжие волосы, я подняла его лицо и взглянул в глаза… зверя!

Эта сама моя первая ассоциация с ним. Он навевал страх, но поддаться я не могла!

Перед самым ударом, я увидела в его глазах уважение, но лишь на секунду, а после встречи его носа с моим коленом, он заорал и забрызгал наш светлый пол своей кровью, и, чёрт возьми, после его ухода я наслаждалась, когда стирала её!

Он заорал и схватился за нос, с силой откинув меня. Мамуль снова вскрикнула. Но, на тренировках меня и не так швыряло!

Когда поднялась, в его серых глазах было неприкрытое презрение и малая доля уважения. Я тогда не понимала, как можно испытывать столь разные чувства одновременно.

Он ушёл молча, прикрывая платком сломанный нос. Я-то знаю, куда бить, чтобы без проблем сломать хрящ даже самым слабым ударом.

— Мамуль, кто это был? — Спросила я тогда, обнимая вздрагивающую женщину.

— Арсений… Твой отец…

Я замерла. Я ударила своего отца… Ударила отца! Уму не постижимо!

Но жалости я не испытывала, ровно как и стыда. Я ударила зверя, я защитила свою семью.

Из воспоминаний меня выдернул хлопок двери.

Кто-то пришел, а я только сейчас заметила, что почти не дышу, и каждый вздох даётся ужасной болью.

— Быстрей давай сюда! — прикрикнул Ростислав, а когда ингалятор оказался у моих губ, брат снова заговорил. — Почему так долго?

— Меня в школе не было. — Хмуро ответил смутно знакомый голос. — Я в магазин ездил, а когда ты позвонил, сорвался с места и приехал, как только смог. Что с ней?

Меня снова бережно погладили по волосам.

— Я ей рассказал. — Хмуро сказал Росс прямо над моим ухом.

— Я же сказал, что её надо подготовить. — Раздраженно бросил, как я уже поняла, Стужев.

— Своё «я же сказал» можешь засунуть знаешь куда? Она моя сестра, и мне решать, что и как ей говорить!

— Да? — Насмешливо спросил Никита. — А если из-за твоего «мне решать» она может кони двинуть?

Пререкания прекратил мой хрип.