Последний поцелуй неба (СИ) - Золотая Аида

— Неважно, — он чуть заметно улыбнулся и тоже раскрыл меню. Текста перед глазами не видел, просто рассматривал строки с занятными буквами. Они не имели для него никакого содержания. Снова вернулся к ее лицу. И теперь смотрел долго, разглядывая каждую черточку.

Она все еще не поднимала на него глаз.

— Сомелье пригласи. Я пить хочу, — сказала обиженно.

Закс усмехнулся и пожал плечами. Повел головой, осматриваясь. И наткнулся взглядом на женщину за столиком у окна, глядевшую в упор на них. Примерно его возраста. С копной русых чуть вьющихся волос. Красивая. И самым красивым в ней были глаза — немного кошачьи, определенно светлые. На память он пока не жаловался — среди его знакомых такой не было. Разве только где-то по пьяни. Но и эта мысль была отброшена. Незнакомка смотрела более на Анну, чем на него.

Он отвернулся к бару. Чуть кивнул. Пока сомелье шел к их столику, негромко спросил:

— Баб ты не обслуживала?

— Ты хочешь втроем? — по-деловому спросила Анна, отвлекшись от меню.

— Я-то нет. А дама за твоей спиной, кажется, не против.

Анна обернулась, посмотрела в направлении, указанном Заксом, и улыбнулась. госпожа Калинина собственной персоной. Анна кивнула и весело помахала рукой. Та только растянула в улыбке губы в знак приветствия и повернулась к своему собеседнику.

К ним подошел сомелье — заказ был сделан.

— Коллега? — осведомился Виктор, когда тот ушел.

— Наставница, — ответила Анна и откинулась на спинку стула, — как бы. Ольга Николаевна — добрейшей души дама, с большой фантазией и житейской хитростью. Помогает сирым и убогим, — девушка улыбнулась. — Она мне денег заняла, еще когда я школу заканчивала. Приличную сумму, детдомовке такую собирать бы много лет пришлось. Если бы вообще удалось. А она дала, без гарантий и процентов. И отрабатывать разрешила целый год, я хоть квартиру приличную снять смогла…

— Ни хрена себе, — усмехнулся Закс. — Сама доброта. Так ты из детдома?

— Да, — девушка отпила вина и снова заговорила: — Но у нее весело было. Она мне первое время такие тренинги устраивала. Гоняла, как жеребенка на выездке, правда, подготавливала к племенным случкам. Ну, в смысле, к самому процессу, сам понимаешь, — Анна посмотрела на Закса загоревшимся взглядом. — Она в этом бизнесе давно, знала, к кому меня отправить, чтоб я не скучала. Американские горки отдыхают. Зато потом любой аттракцион стал обыкновенной каруселью.

— И сколько тебе было надо? — поинтересовался Виктор, не отводя взгляда уже не от Анны, но от профиля женщины за столиком у окна. Взгляд был напряженный, холодный. И по-прежнему уставший. Потом он отвлекся и вернулся в действительность. Действительность была такова, что золотистые отблески свечи играли в волосах проститутки, которую… — За сколько тебя купили?

— Ты сейчас платишь дороже, — в ее голосе снова зазвучали деловые нотки. — Потому что моя цена возросла. Констант апгрейд оф кволити.

Он зло хохотнул и сверкнул глазами.

— Супер! Только тебя кинули, Аня. Это так называется. Тебя превратили в шлюху и заставили возвращать бабки. Профит.

С ее губ было готово сорваться ядовитое подтверждение, когда явился официант с очередной едой.

Анна сделала глубокий вдох и обвела неспешным взглядом зал. Калинина уже ушла. Но посетителей заметно прибавилось. Вечером здесь всегда было многолюдно. К роялю на сцене вышел музыкант. Свою программу он по-прежнему начинал с импровизаций: тихих, неспешных, обволакивающих задумчивыми звуками.

Официант, наконец, отошел от их столика, расставив перед ними блюда в идеальном порядке на длинной скатерти, волнами разливающейся по паркету, в абсолютном соответствии с изысканной обстановкой ресторана.

Анна улыбнулась и скинула туфлю. Удобно расположила ногу на стуле Закса, устроив между его бедрами. Прижала ступню к теплой ткани брюк, сделала несколько плавных круговых движений, надавливала сильнее, поглаживала пальцами, будто обнимая. И не отводила глаз от его лица. Улыбка ее стала довольной, а ноздри нервно вздрагивали. Она чувствовала, как его плоть напрягается все сильнее от каждого ее прикосновения.

Она мягко накрыла возбужденный пах своей ступней и с невинным видом отправила в рот сочный кусочек мяса с кровью, плотно захватив вилку губами.

— И ты тоже имеешь свой профит, — проворковала Анна.

Виктор скривил губы — то ли в полуулыбке, то ли насмешкой. Но глаза его все еще оставались спокойными, в то время как внутри бушевало пламя. Иногда и заснеженные шапки вулканов извергают лаву.

— Я играю честно, — ответил он обманчиво мягким голосом. — Оплачивая услугу, не требую плату назад. На что тебе тогда нужны были деньги, не расскажешь?

— Тебе все еще мало откровений?

— Не хочешь — не отвечай, — пожал плечами Закс и неожиданно перехватил рукой ее ступню, прижав к себе крепче. К тому месту, которого она касалась. Ладонь его стала поглаживать ее щиколотку, двигаясь к пальцам — сквозь шелковистую сетку чулка. Он обводил ее контуры и чуть заметно улыбался, расслабленно и отстраненно одновременно. — Предлагаю допсоглашение к нашему договору. Ты делаешь то, что ты хочешь. Полная свобода выбора и желаний. Кроме единственного — других мужчин. До тех пор, пока ты со мной.

Она задержала дыхание, прикрыла ненадолго веками глаза и издала странный тихий звук, как мурлыкающая кошка.

— Я тоже не заключаю нечестных сделок, — спустя бесконечное мгновение заговорила Анна. — Я и сейчас делаю, что хочу.

— Ну и зараза ты, Аня Протасова! — хохотнул он.

В скором времени веселье продолжилось: подробности рандеву Виктора Закса и неизвестной, но весьма эффектной блондинки, имевшей единственное сходство с его супругой в цвете волос, стали достоянием общественности. Публичность никогда его не интересовала, но все же он был фигурой публичной. Еще через некоторое время предали гласности «творческий псевдоним» его избранницы, равно как и ее профессию. Ольга Николаевна появлялась там, где нужно, и имела обширные связи. Нет, Виктор Закс не кинозвезда и не футболист, чтобы следить за каждым его чихом. Но слухи ползут быстро. Правда, медленнее, чем действует Анна Протасова.

Глава 11. Детский вопрос

Стоя у зеркала, она изучала свое лицо. Выглядела уставшей, хотя с чего бы ей уставать? В доме слуги. Работой не перегружена — в своем отделе появляется, когда хочет. Муж забыл дорогу домой — тоже не утруждалась. Беременность на раннем сроке не давала о себе знать приступами токсикоза. Живи и радуйся.

Синяки под глазами были не самым лучшим показателем радости.

Если бы можно было любить как-то иначе, она просила бы, чтобы ее научили. Безоглядность — не про нее. Каждую минуту она знала, что мучится. И каждую минуту она знала, что мучит его. Изощренное садомазо под названием «Семейная жизнь Виктора и Лизы Заксов».

Первый раз они занимались сексом по пьяни. Вернее, не так. Она занималась сексом с мужчиной, о котором мечтала с самого детства. А он — пользовал первую попавшуюся доступную барышню в радиусе пары метров. И нельзя было сказать, что она не воспользовалась случаем. Собственно, если бы она могла, повторила бы это снова.

Но Виктор оказался неожиданно понятлив. На следующее утро не было признаний в любви, не было цветастых объяснений, не было предложения руки и сердца. Но было то, на что она, по здравом размышлении, едва ли могла бы рассчитывать — они стали парой. Так длилось много лет. Она так хотела. Он не возражал. Им было хорошо вместе.

Когда-то им было хорошо.

А теперь она смотрит в зеркало на женщину, у которой чужое, не ее, лицо. И думает только о том, в котором часу Виктор припрется сегодня. И припрется ли.

Нет, ей грех жаловаться — он был заботлив и внимателен. Когда оставался дома. Даже поход к врачу оказался для него не самым сложным мероприятием. Звонил он тоже регулярно — в основном, чтобы сказать, что задерживается.

Но он не хотел ее. Ребенка — возможно. Ее не хотел.

Это особенно остро чувствовалось после смерти матери. Может быть, именно так ощущается одиночество?