(Не)случайное зачатие (СИ) - Борн Амелия

— Драсьте, — поздоровалась с отцом подруга и начала совать ноги в туфли. Предательница! Хотя, отчасти я ее понимала.

Мама вошла за отцом и, вручив мне сумки, в которых были какие-нибудь иконы или что-нибудь похожее на них, с осуждением посмотрела на Вику. Та засобиралась из моего дома с удвоенной скоростью и вскоре вышла из квартиры, уверив, что позвонит мне потом.

— Почему вы не предупредили? — поинтересовалась я у родителей, которые прошли на кухню и стали разбирать свои гостинцы. Икон пока не было, зато были всякие крупы про запас и даже три пачки соли.

— В новостях передавали, что может быть гастрономический кризис, — пояснил папа в ответ на мой удивленный взгляд.

— А больше ничего не передавали? — хмыкнула я.

— Кажется, нет. А что? Мы что-то пропустили?

Ага, новость о том, что ваша дочь непорочно зачала от собственного босса. Ну или предположительно от него, что не отменяло факта непорочности.

— Ничего не пропустили, — поспешила ответить я.

— Ты все еще дружишь с Викой?

— Да, я все еще дружу с Викой.

— Она тебя до добра не доведет.

— А я и не хочу доводиться до добра.

— Екатерина!

О, я знала прекрасно, что скрывается за этим самым возгласом. Он обычно ставил передо мной ту черту, за которую было опасно заходить.

Екатерина! И мама начинает креститься, а папа грозно хмурит густые брови. Сколько раз я слышала свое имя, произнесенное таким тоном, и сразу же замолкала. Притихла и сейчас, чтобы не вводить родителей в грех. Заодно надеялась на то, что они надолго не задержатся и не введут в грех меня.

— Кстати, мы приехали не просто так, — примирительно сказала мама и уселась за столом, указав напротив себя, чтобы я села тоже.

— Я слушаю.

У меня было нехорошее предчувствие. Что еще могли задумать родители? Записали меня в церковный хор? Это мы проходили несколько лет назад, когда мне было тринадцать.

— Мы нашли тебе мужа, и ты его очень хорошо знаешь, — начал папа, улыбаясь так довольно, что сомнений в «прекрасности» кандидатуры у меня не осталось.

— Даже не представляю, почему нам и раньше в голову не пришло намекнуть ему, что ты давно заневестилась.

— Теперь я спокоен за твое будущее, Екатерина.

— И я тоже спокойна. Степан Ипполитович будет тебе прекрасным мужем.

— Чтооооо?

Я выронила пачку макарон, которые как раз собиралась пристроить в одном из кухонных шкафчиков. Ладно родительское желание выдать меня замуж! Этим ведь так или иначе занимаются почти все матери и отцы. Но Степан Ипполитович! Да на него же без слез не взглянешь, хоть мужику всего тридцать восемь. И как вообще в голову пришло такое?

— Как вам вообще такое в голову могло прийти? — вскричала я, в ужасе глядя на родителей. — Вы что, считаете меня настолько… настолько неприглядной?

— Почему ты так говоришь?

Так. Так-так, спокойно! Ребенку от этого будет только хуже, а мне надо теперь думать в первую очередь о нем.

— Потому что выйти замуж за Степана, прости господи, Ипполитовича может только слепая старая дева, на которую уже никто никогда не позарится!

— Ты что, перестала быть старой девой?! — округлил папа глаза.

Какой ужас! Я ведь так и не перестала ей быть, он прав. Все такая же незамужняя и невинная, даром что уже ношу ребенка.

— А это что?! — взвизгнула мама, тыкая пальцем в салатового цвета распашонку, первую одежду моего будущего малыша, которую сегодня принесла в подарок Вика. А я ведь говорила, что купленные так рано вещи для ребенка — это плохая примета.

— Это распашонка. У меня будет ребенок, — выдавила я из себя то, что являлось абсолютной правдой. Мама упала обратно на стул, с которого вскочила в порыве удивления, закрыла глаза и зашевелила губами. Наверно просила для меня прощения грехов. Вот и пусть займется делом, это правильно.

Папа же смотрел на меня так, как будто собирался отречься от своей единственной дочери здесь и сейчас, и я бы совсем не удивилась подобному исходу, но вместо этого он спросил тихо, даже угрожающе:

— И кто его отец?

Я решила не скрывать правду и дальше. Вообще конечно правда эта была весьма условной, но не рассказывать же родителям, что я залетела непорочно, когда парилась в бане. А может, вообще не там. Хотя, может в этом случае папа бы от меня отстал до момента родов, пока не понял бы, что у него родился самый обычный внук.

— Его отец мой босс. Даниил Леонидович. Это имя вам о чем-то говорит?

Я произнесла свой вопрос с вызовом, готовая до победного отстаивать право рожать от кого я сама захочу, но растерялась, когда услышала голос отца. И звучал он непререкаемо.

— Теперь говорит. Говорит то, что прямо сейчас мы едем с ним знакомиться. Одевайся, Екатерина и вези нас к своему боссу!

Часть двадцать первая. Даниил

Звонок в дверь, раздавшийся среди выходного дня, заставил меня неохотно подняться с постели, гадая о том, кто такой наглый пожаловал ко мне без приглашения.

Незваных гостей я не любил, да и кто их любит? Но что было куда важнее — все соседи тоже прекрасно знали, что беспокоить меня по пустякам не стоит. Даже свидетели Иеговы, рискнувшие как-то раз заглянуть на огонек, дабы обратить меня на путь истинный, после состоявшейся между нами познавательной беседы ушли, заикаясь и нервно дергая глазом, и больше, на свое счастье, не возвращались.

В общем, заранее посочувствовав гостям, зря проигнорировавшим табличку на двери «осторожно, злой хозяин!», я натянул джинсы, оставив торс обнаженным, и пошел открывать.

— Господи! — воскликнул при виде моей не слишком одетой фигуры незнакомый мужчина и испуганно округлив глаза, перекрестился три раза.

— Вы обознались, — откликнулся я, растянув губы в елейной улыбочке. Что ни говори, а приятно, когда тебя так приветствуют.

Растерянно моргнув, мужчина наконец пришел в себя и сурово нахмурился. Ясно, шутка до него не дошла.

— Екатерина! — воскликнул он строго, оборачиваясь куда-то назад. — Это он?

Из-за спины мужика, воображавшего себя грозным, высунулась — ну конечно же! — Самойлова. Я должен был сразу догадаться, что очередное странное происшествие в моей жизни никак не могло пройти без ее участия. Господи, как же скучно я жил до того, как имел дурость подрочить в ее полотенце!

Мужчина, взяв Самойлову за локоть, вытолкнул ее вперед и та, оказавшись напротив, посмотрела на меня как-то… виновато? Стало даже интересно, во что еще меня вмешала эта женщина?

— Ну? — потребовал ответа мужик и я, вопросительно приподняв бровь, воззрился выжидательно на Самойлову.

С той от моего взгляда приключилось что-то странное.

— У тебя глаз дергается, — заметил я любезно, глядя на то, как правый Катин глаз то открывается, то закрывается, как болезный.

Закатив глаза, что, очевидно, означало, что я безнадежен, она тяжело вздохнула и наконец сказала:

— Он.

И тут стало еще интереснее.

— Когда свадьба? — вопросил меня мужчина, нахмурившись еще более грозно, чем до того — так, что густые кустистые брови сползли чуть ли не до усов.

Какая еще, нахрен, свадьба? Впрочем, я догадывался, какая, но, послав Самойловой убийственный взгляд, наивно вопросил:

— Ты позвала на мою свадьбу новых гостей? Как это мило с твоей стороны.

— На нашу свадьбу, — с нажимом поправила Самойлова и для верности наступила мне на ногу. Каблуком, сучка! Доходчивый аргумент, ничего не скажешь.

Поморщившись от боли, я прошипел:

— Ахххх… да. Ты же выиграла конкурс на звание невесты.

Не будучи дураком, я прекрасно понимал, что именно тут происходит. Ко мне пожаловал тот самый религиозный папаша и — кинул я взгляд ему за спину — такая же мамаша.

И Самойлова, чтоб ее, поспешила свалить на меня свое счастливое положение. Прекрасно! Вина еще не доказана, а казнь уже назначена.

Можно было бы, конечно, послать ее лесами да полями с такими выкрутасами, но меня останавливала мысль, что этот экземпляр мог угрожать Кате расправой. Вдруг принесет несчастную в жертву, как Авраам — Исаака? А я даже не успел ее до сих пор трахнуть! Нет, так дело не пойдет.