Любимец моих дьяволов (СИ) - Мелоди Ева

Обнимаю и отца, перебрасываюсь парой ничего не значащих фраз, как доехали и прочее. И представляю:

- Знакомьтесь, Лиза. – Хотя отлично знаю, что родители не забыли девчонку, хоть и не видели давно. Но хочу, чтобы подумала, что забыли. Как и я - не помню наше общее прошлое. Ничегошеньки. Такая вот маленькая шпилька. Но знаю – больно уколет Лизку. Замечаю как вспыхивают обидой топазовые глаза. – Мам, надеюсь ты не против, что она поживет у нас? Не помешает? Понимаю, это странно.

- Странно то, что ты знакомишь нас с той, кого мы отлично знаем, - вступает в разговор отец. – Добро пожаловать, Лиза. Ты очень выросла. И в то же время – мало изменилась.

- Якоб, ведь Лиза уже жила у нас, здесь, а потом все лето в загородном доме. Неужели ты забыл? – улыбается мама, обнимая Брейкер. – Я так рада тебя видеть, дорогая. Это огромный сюрприз для нас.

Черт, ну а почему-бы мне не забыть? Хотя бы потому что для меня тот период был особенно невыносимым…

Маленькая нимфетка. Она ужасно бесила меня, всегда. Но особенно - в то лето, когда жила у нас ей тогда, кажется, лет пятнадцать было. Мне, соответственно, двадцать. Взрослый, мужик можно сказать, лоб здоровый, перетрахавший уже кучу баб. И вот мелюзга эта снова и снова на глаза попадается. И не просто попадается - живет в моем доме! Родитель ее видите ли по делам умотал. И моих родоков попросил присмотреть. Мать эту пигалицу обожала. Я знал, что родители отчаянно пытались завести второго ребенка, мама девочку очень хотела. И глядя на Лизку… видимо, свое потаенное, нереализованное вспоминала. Но только Елизавета ни капли уже на ребенка не походила… Сладкая, свежая, созревшая… Она волновала меня, будоражила. И чем больше росло желание внутри - тем сильнее ненавидел девчонку. Потому что тронуть не мог. Это было невыносимо. Короткие юбочки в клетку, выглядывающие из-под них чулки… Белые рубашки, завязанные над талией… Эта девица как будто в один момент научилась всем хитростям и уловкам чтоб мужика до белого колена довести. Ее хотели все, буквально каждый встречный. И она наслаждалась этим. А самый главный желанный для нее трофей - я. И от этого срывало крышу. Она вела себя со мной нагло, вызывающе. И жестоко поплатилась за это…

Да, уже тогда я был жесток с Леа. Возможно, чересчур. Неудивительно, что со мной она всегда колким ежом становилась. Но только так я мог держать ее на расстоянии. И самое паршивое – с того времени ничего не изменилось.

- Пойдем, Лизавета, покажу тебе твою комнату. Мы уже все приготовили. – И Брейкер уходит с отцом. А я за матерью на кухню прохожу.

- Может нам не заносить вещи? – спрашиваю. – У Лизки куча барахла, таскать туда-сюда нет интереса.

- Отец тебе поможет, - улыбается мама.

- Разве мы не на даче отмечать праздники будем? Леа, наверное, соскучилась по тем местам. Давно там не была.

- Нет дорогой. Мы поедем к Бурмистровым, - улыбается мама. Твое появление – будет особенным сюрпризом для них. Ты знаешь, что Артур женился? Это просто потрясающе. Я думала, вы двое до сорока лет холостяками будете девичьи сердца разбивать.

- Я не могу ехать к Бурмистровым, мам. – Говорю, прислонившись к стене. Вот что называется «пиз**ц нечаянно нагрянет». Думал мои проблемы только Брейкер ограничатся.

- Что это за глупости? Ты как член их семьи.

- Я в ссоре с Артуром.

- Помиришься.

- Я с его женой спал…

У нас в семье откровенность – норма. Родители - занятые, прямолинейные люди, приучили говорить четко и по делу, без виляний. Никогда не паниковали, если в детстве я в синяках приходил, мать спокойно обрабатывала раны, или везла зашивать, или в травму – два раза левую руку на футболе ломал. Но кажется, мне впервые удалось не просто удивить, а по-настоящему шокировать свою родительницу, которая в данный момент накрывает на стол. Тарелка с пирожными падает у нее из рук и разбивается на мелкие осколки о мраморную плитку. Мама открывает рот чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. Это было бы даже забавно, если б не было так больно. Признаваться в содеянном - точно заново переживать ту ночь с Василиной. Невыносимо прекрасную, и столь же болезненную.

На шум в кухню вбегает отец, за ним Леа.

- Все в порядке, я неуклюжая просто… - начинает суетиться мама, берет веник. Леа наклоняется и поднимает более крупные осколки.

- Черт, порезалась, - восклицает мать, и отец ведет ее в ванную, обработать рану.

- Что ты ей сказал? – любопытствует Брейкер.

- Это случайность.

- Нет, ты сказал что-то. По лицу вижу, не отрицай.

- Отвали, гадалка доморощенная.

- Такой большой секрет?

- Оказывается, наша семья на новый год к Бурмистровым отправляется, - скривляюсь. Помнишь таких?

- Смутно. А ты никак забыть не можешь?

- Не твое дело, не лезь в то что тебя не касается.

- И ты сказал маме, что не пойдешь?

- Я сказал, что жену Артура нечаянно трахнул и рады нам не будут. А она тарелку выронила. Довольна?

- Да уж, не соскучишься с тобой, Штаховский. Значит, родители твои к Бурмистровым поедут, а мы здесь вдвоем отмечать останемся? А я думала Майло порезвится на даче…

Меньше всего меня в данную минуту пес заботил. А больше всего – то что действительно наедине с Лизкой придется остаться. На такое я точно не подписывался. Проходили уже, давно это было, совсем девчонкой она тогда была… и то мне не понравилось – воспоминания, которые хотел бы стереть навсегда. Но не получалось. Иногда они всплывали помимо воли и тогда накрывало нехило. Сам себе больным на голову извращенцем казался.

***

Неделя прошла спокойно – тусил каждый день с друзьями, налаживал полезные контакты – не все ж в телохранителях у надменной пигалицы сидеть. Часики, отведенные под это занятие тикали. Домой вваливался поздно ночью. Чем занималась Белоснежка – не интересовался. На Новый Год меня пригласили в одну компанию. А Лизавета пускай с родителями к Бурмистровым чешет, то-то Скорос обрадуется… Черт, поклялся ведь не вспоминать… Но все равно этот город будто был наполнен воспоминаниями и запахом Василины.

***

Мать решила все равно сделать по-своему. Она могла быть чертовски упрямой, изредка, но если вбивала себе что-то в голову – с места не свернешь. Так что тридцать первого утром на завтраке заявила безапелляционно:

- Ситуация конечно патовая… Мы с твоим отцом поговорили и решили, что все вместе едем к Бурмистровым.

- Мам, я ведь не шутил… - начинаю осторожно, следя за рукой матери с чашкой горячего чая.

- Знаю. Я созвонилась с Леной, матерью Артура. И мы всесторонне обсудили эту проблему.

- И что? – с любопытством вмешивается замершая на пороге Леа.

- Все нормально, дорогая. Майло понравится в особняке. Там очень красиво. Тебе тоже там понравится, - успокаивает ее мать.

- Ты уверена, ты мы не испортим этой семье новый год? – спрашиваю тихо.

- Если не будешь вести себя как кретин – все пройдет нормально. Артур разумный человек. Понимаю, что такого между вами еще не случалось… а ведь всякое было. Сколько раз дрались! Но мы с Леной решили, что надо примирить вас. Пусть не до прежней близости. Но цивилизованно вести себя ради своих родителей – вам вполне по силам.

- Хорошо мам, как скажешь.

- Может все-таки не надо, - робко вмешивается Леа. – Он в прошлый раз в больницу попал из-за бешеного Бурмистрова.

- Я из-за носа твоего длинного туда попал, - огрызаюсь. – Ты бы вообще помолчала! Сдала меня Артуру…

Лизка краснеет почти до свекольного оттенка. А мать едва чашку не роняет – хорошо отец поддерживает ее руку и осторожно забирает из нее фарфоровый предмет.

- Это правда, Лиза? Боже мой! Ну вот что мне с вами двумя делать! С одним – куда ни шло, но вдвоем вы просто гремучая смесь… Как вспомню то лето… – восклицает мать.

Так и хочется в этот момент брякнуть: Ха, мам, ты и половины всего что в то лето было между нами не знаешь. А если б узнала… Что почти обнаженную, малолетку, на попечение вам отданную, трогал… В трусы залезал и там гладил, а Морковка чуть ли не кончала…