Темные желания (СИ) - Савицкая Анастасия Олеговна

— Стейси, ты хороша в стрельбе, но не в сострадании, а это лучшее оружие.

— Черт! — выругалась я, бросив трубку.

Я находилась в бешенстве. Мне негде прятаться. Я чувствую себя злодеем и чувствую голод по убийствам. Одно слово об угрозе моей семье, когда у меня возникает желание утолить этот голод.

— Я хочу, чтобы ты ушла из этой работы, — сказал Майкл.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты ушла. Ты не можешь больше работать там. У нас семья.

— Я женщина, Майкл, кроме того, что мать.

— Ты женщина, даже когда…

— Да! — перебила я его. — Даже когда я буду забивать гвоздь, ловить серийного убийцу или всаживать кому-то пулю в лоб.

— Я не могу жить, зная, что тебя в один момент может просто не стать!

— Значит иди к Хилари! Она у тебя писатель!

— Заткнись!

— Пошел ты!

Я со злостью посмотрела на него и направилась в конюшню, ведя туда лошадь. Я почувствовала, как что-то ударило меня в спину, и я упала на землю от неожиданности. Майкл прижал меня своим телом, и теперь я не могла пошевелиться.

— Отпусти меня! — закричала я.

— Ты на меня кричишь, обижаешься и говоришь всякое дерьмо, но я люблю тебя, черт возьми, Стейси! И ничего не могу с собой поделать, — последнюю фразу он сказал шепотом и почти с мольбой.

С минуту мы пялились друг на друга и полностью потерялись в сюрреалистичности происходящего. Кажется, мою жизнь включили на быструю перемотку вперед, и я была неспособна изменить режим воспроизведения.

— Прости меня за все, Эс, — сплел он наши пальцы. — Пожалуйста.

— За все?

— Да.

— Очень удобно творить херню столько времени и попросить прощение однажды сразу за все.

Майкл поднялся на ноги и подал мне руку, которую я отвергла. Направляясь к своей машине, я злилась на саму себя. Ну и какой смысл злиться на него, если уже и так ничего не изменить? Он навсегда останется лучшим мужчиной в моей жизни по причине того, что он отец моего ребенка. Она всегда будет рядом со мной, а он рядом с ней, и я понимаю и принимаю это, как факт, но не принимаю его присутствия. Я словно ограждаю себя, зная, что из этого ничего не выйдет, вспоминая прошлое. Майкл не подпустит меня к себе до конца, как и я его, и мы оба никогда не будем лезть насильно.

— Поужинай со мной, Стейси.

— Какой в этом смысл, Майкл? — повернулась я к нему, повышая голос. — Мы оба знаем, что у нас нет будущего. Мы не разрешаем подступать к нам ближе кому бы то ни было по причине того, что так проще.

— А ты не пытайся искать смысл. Просто поужинай со мной сегодня вечером.

— Сегодня я не могу. Мне нужно поехать на работу и посмотреть несколько досье.

— Хорошо, тогда, когда ты будешь готова, — открыл он мою дверцу. — Просто скажи.

Я завела мотор машины и смотрела в зеркало заднего вида на стоящего Майкла. Он в свою очередь вскоре сел в свою машину, и когда я приехала домой, написал мне смс, что у него проблемы на работе, и он будет поздно.

Почему я ревную? Что за тупость? Как можно ревновать то, что тебе не принадлежит? Но с другой стороны, как можно говорить, что человек изменяет, если он тебя не любит. Измена — это лишь когда любишь, а все остальное даже и отношениями не назовешь.

Макс держал Эстель на руках, пока она спала, и в комнате мерцал лишь свет телевизора, звук которого был выключен. Макс был потрясающим парнем. Он был так похож на Эмили и в то же время полностью от нее отличался. В этом году он поступил в спортивную академию, и, как Эмили и хотела всегда, жил рядом с ней. Ее родители отпустили двоих детей, но теперь у них было время пожить для себя, хоть я и не представляю, как можно смириться с тем, что твой ребенок вырос.

— Спасибо тебе, — присела я рядом с ним, целуя Эстель в лобик. — Так мирно и спокойно она спит лишь у Майкла и у тебя.

— Она чувствует.

— Что чувствует?

— Защиту, Стейси. Пусть ты ее мама, и ты сильная, но она всегда будет хотеть рядом мужчину.

— Она совсем крохотная, — усмехнулась я. — И слишком маленькая для понимая всего этого.

— Сегодня я включил ей мультик о лошади по имени Спирит. И я знаю, что ей понравилось. Она смеялась и издавала разные звуки.

— Она так на него похожа. Ей нравится музыка, и она любит вымазывать руки в краске и рисовать, но лишь когда Майкла нет рядом. Мне кажется, она грустит в эти моменты, или даже злится.

— Может, мы все не правы, что дети не помнят? Может, именно так Эстель пытается заменить себе отца?

— Или запомнить его таким способом, — перевела я взгляд на стену перед собой. — Думаешь, я гублю свою дочь?

— Ей также нравятся лошади, — уловила я проблеск улыбки на его губах. — Она еще и твоя дочь, Эс.

Майкл так и не вернулся домой до самого утра, и у меня не было выхода, кроме как забрать дочь на работу. Она много спала или просто смотрела мультики, которые еще не понимала. Хотя теперь я и не была уверена в этом, послушав вчера Макса. Он ушел вскоре, даже несмотря на то, что я предлагала ему остаться.

Из-за постоянных нервов и напряжения у меня не было молока, и я кормила ребенка смесью. Никто не знал об этом, даже мои подруги, и я не считала это чем-то сверх удивительным. Я знала, кем работаю, и знала, что каждый, кто связан со мной так или этак страдает. Как бы я не хотела оградить своего ребенка, не смогу этого сделать, пока не уйду из этого дела навсегда. А для этого, наверное, придется умереть.

В конце концов, на работе я мало что смогла сделать. Эстель почему-то плакала все время, и я не могла понять причины. Ей было не холодно и не жарко, она не была голодна. Я сменила ей памперс и дала лекарство, которое прописал педиатр.

— Тише, милая, тише, — шептала я, качая ее. — Что такое? Что ты чувствуешь?

Вист вошел ко мне в кабинет и посмотрел с явным раздражением.

— Ты хоть знаешь, что мы в здании ФБР, а не в детском саду?

— Спасибо, умник, — ответила я. — Но мне не с кем оставить ребенка. Майкл уехал на встречу со спонсорами, а няне я не доверяю.

— Мне плевать Эс, ясно? — зарычал он. — Ты на работе!

— Не ори, — ответила я со злостью, когда Эстель начала плакать еще сильнее.

Я положила Эстель в переносную коляску и, собрав ноутбук и кое-какие бумаги, направилась к выходу, игнорируя своего босса. Я спустилась по лестнице в гараж, все еще покачивая ребенка.

— Тише, солнышко, мы уже едем домой. Прости меня, что так мало с тобой, мне нужно закончить это дело.

Когда я уже была в подземной стоянке, услышала чьи-то шаги. Я натренированный солдат и привыкла замечать все до последней подробности. Быстро открыв машину, я положила туда коляску и вещи, заблокировав все двери.

— Прости меня, Эстель. Но я не знаю, кто к нам пожаловал.

— Умно, — сказал мужской голос. — Вот мы и встретились, Стейси Фостер.

Это был он. Муж Долорес. Человек, сломавший столько лет жизни одной из самых дорогих мне людей. Я взглянула на него и мысленно просканировала, а он в свою очередь молча наблюдал за этим процессом. У него была черная кожа, темные волосы и холодные зеленые глаза. Его руки по локоть были в татуировках, и я видела, как на шее начинается еще один рисунок.

— Ну говори уже, — усмехнулся он.

— Твоя кожа, — сказала я, напрягаясь всем телом, когда он начал подходить ко мне. — Ты темный, но она выглядят гораздо темнее обычного. Тебе негде мыться и жить. Ты бездомный. Твои глаза. Они пусты. Я видела их на фото раньше, и, судя по твоим зрачкам, ты принимаешь наркотики. Кости пальцев избиты. Тебе нравится причинять людям боль. Но также ты любил мою подругу, — начала я понемногу расслабляться, смотря на него с вызовом. — Значит, ты начал это делать скорее всего по принуждению, но сейчас это переросло явно в удовольствие. Я права?

— Права, — все еще видела я оскал на его губах. — Ты изумительна. А как на счет того, почему я тут?

— Ты не причинишь мне боль, ведь знаешь, что я могу постоять за себя.

— Твоя дочь.

— И за нее могу, — мы стояли напротив друг друга и не отводили взгляд. — Если ты хорошо выучил мою подноготную, то знаешь, что ради нее я найду твой сожженный пепел среди тысячи других, даже раньше высыпав его туда.