Жена на выход (СИ) - Лесневская Вероника

— Теперь назад пути нет. Игра началась. Вы сейчас по одну сторону баррикад, так что придется вам засунуть свои обиды в тепленькое местечко и отложить выяснение отношений на потом, — поучительным тоном отчитал нас Ключевой. — С Костей сейчас буду говорить я! Ваше дело — соглашаться!

Стоило всем замолчать, как в кабинете появился Огнев. Он загадочно кивнул Валерию, отдал ему мобильный и сел во главе стола.

— Мы переговорили, все нормально, — коротко заключил папа.

Видимо, этот телефонный разговор и был отвлекающим маневром Ключевого, чтобы выиграть для нас пару минут.

— Константин, на следующей неделе я лечу в Дубай к Хуршиду, — заговорил Валерий, а я озадаченно посмотрела на Макса, тот слегка кивнул, намекая, что все в порядке. — Максимилиан не справился, буду вместо него доделывать начатое, — убедительно врал мужчина, окончательно ввергая меня в шок. — Так вот. Отпусти со мной Карину, если она, конечно, не против. И ей практика отличная будет, и развеется немного, и мне поможет на месте с электронными документами, мало ли, правки какие внести, принять-отправить… Я-то, старый пень, с техникой не очень дружен… А Стравинский останется в России, — напоследок заявил он.

Огнев самодовольно хмыкнул, скользнув взглядом по Максу, мол, ничего удивительного, а потом задумчиво посмотрел на меня.

— А как же ты оставишь… — начал папа, но я перебила, чтоб он ненароком не назвал Алексу по имени.

— За малышкой присмотрит Амелия, она справится, — спокойно заверила его, хотя у самой сердце разрывалось от предстоящей разлуки с ребенком.

— Костя, дай наконец-то дочери возможность реализовать себя! — воскликнул Ключевой. — Тем более, мы едем всего на пару дней…

Папа медленно кивнул — он крайне редко шел против друга. Авторитет Валерия был непоколебим.

— Вот и решили, — хлопнув ладонями по столу, Ключевой резко встал, и мы все последовали его примеру.

Пока Валерий и Константин обменивались рукопожатиями, я приблизилась к Максу.

— Что это было? — прошипела как можно тише.

— Наша "легенда", — шепнул Стравинский. — Я тебе позвоню, — добавил, покидая кабинет.

— Что ж, дальше вы с Максимилианом сами. Удачи! — украдкой улыбнулся мне Ключевой уже в приемной и, посвистывая, направился к выходу.

Я чувствовала себя марионеткой, которую дергают сразу за все ниточки. А не слишком ли много кукловодов на мою бедную голову?..



Глава 4

Апатия… Она накатывает постепенно, укутывая в свою липкую паутину, и чем больше трепыхаешься, тем прочнее увязаешь в ней. Парализующим ядом проникает в кровь и разносится по венам… И в какой-то момент становится абсолютно не важно, что происходит вокруг.

Это как медленно тонуть, с грузом на шее, метр за метром уходя под воду, пока безвольное тело не коснется дна. И нет даже малейшего желания выбираться на поверхность…

Именно так я ощущала себя сейчас, сидя в салоне машины Макса, вдыхая уже знакомые запахи кожи, кофе и цитруса, глядя, как за помутневшим от моего дыхания стеклом проносятся здания всех мастей и назначений.

Когда-то я мечтала стать дизайнером, строила грандиозные планы на будущее, любила и верила во взаимность… Но жестокая реальность лишь посмеялась надо мной и внесла свои коррективы. И вот я еду с теперь уже чужим мужчиной, теребя ногтями обложку документа с выбитым гербом, царапая ее поверхность до светлых пятен. Еду, чтобы сделать то, о чем грезила когда-то… в прошлой жизни. Но не при таких обстоятельствах и не с этим презирающим меня человеком…

Автомобиль притормозил возле вычурного здания с надписью "Дворец бракосочетаний". Макс открыл мне дверь, подал руку и искренне удивился, когда я покорно приняла его помощь. Сделала это не столько из вежливости, сколько из необходимости: вновь заболела поясница, и мне пришлось по-настоящему опереться на теплую мужскую ладонь, чтобы выйти из машины.

— Я понимаю, что все уже договорено, но хотя бы не делай вид овечки, которую ведут на заклание, — шепнул Стравинский, недовольно хмурясь.

— Да, дорогой, — ответила непринужденно и взяла его под руку.

— И не переигрывай, — разозлился он.

— Как скажешь, милый, — на этих словах Макс тяжело вздохнул.

Мы обошли здание, ведь главные двери не для нас, и нырнули в узкий коридор. Стравинский молча взял из моих рук паспорт. Примерно так девушек забирают в рабство — мелькнула в голове пугающая аналогия.

Макс коротко постучался в один из кабинетов и, не дожидаясь приглашения, тут же скрылся внутри. Через мгновение выглянул и жестом подозвал меня.

Неуверенно вошла и, поздоровавшись с грузной работницей ЗАГСа, села за стол, рядом с напряженным Стравинским. Пока женщина заполняла документы, я уныло рассматривала ее. Непропорциональные губы, одна пухлее другой, покрыты яркой помадой, скатавшейся в уголках рта, выжженные белые с розоватым отливом волосы убраны в старомодную гульку, глаза подкрашены броско и немного неровно. Одета сотрудница в морковного цвета костюм, который наверняка застал целую вереницу брачных церемоний…

— Невеста берет фамилию жениха? — ее красные губы растянулись в неестественно широкой улыбке, которая была адресована не мне, а Максу.

— Невеста остается на девичьей! — я возмущенно закатила глаза, и в этот момент услышала нервный кашель Макса. — Что? Я не собираюсь портить паспорт из-за тебя, — заявила, повернувшись к нему.

Стравинский гневно засопел, а его ноздри раздувались, как у быка на арене. Нет, мне даже интересно, а на что он рассчитывал? Хватит Хуршиду штампа, а фамилию российские девушки могут и не менять — ничего подозрительного!

— Ох, уж эти современные барышни, — пробурчала работница ЗАГСа, поглядывая на Макса и стараясь ему угодить. — Сплошные феминистки…

— Займитесь документами! — мы одновременно рявкнули на нее, и она обиженно замолкла.

Некоторое время мы сидели в гробовой тишине, которую нарушал лишь противный скрип ручки. Наконец, женщина положила на стол журнал и длинной указкой, как в школе, тыкала, где поставить подписи, а потом протянула нам паспорта. И вдруг, желая выслужиться и по полной отработать полученные от Макса деньги, начала подвывать приторным голоском:

— Сегодня вы создали семью. Теперь вы — муж и жена, основатели новой ячейки общества и продолжатели своей династии…

Я уставилась на нее, ошалело раскрыв рот: эта странная женщина издевается над нами? Окончательно убедилась в своей правоте, когда она с придыханием заключила:

— Можете поздравить друг друга поцелуем.

— Пффф! — я в отчаянии выхватила свой паспорт и выбежала из кабинета, даже не попрощавшись.

Фурией пронеслась через коридор и, только оказавшись на улице, немного сбавила шаг и сделала глубокий вдох. Хотелось плакать, но слез не было…

Где же ты, апатия? Вернись и забери эту боль!

— Карина, остановись же ты! — строго прокричал мне Макс, но я двигалась дальше.

Конечно, ему не стоило больших усилий догнать меня и схватить за руку. Как обычно, Стравинский грубо притянул меня к себе, тем самым провоцируя слишком острый импульс в моей измученной спине.

Невыносимая физическая боль молниеносно вытеснила душевную. Я непроизвольно схватилась руками за пиджак Макса, сжимая лацканы до побелевших костяшек, и зажмурила глаза. Я будто пыталась найти в этом мужчине помощь. Глупая!

Глава 5

— Что с тобой? — его взволнованный голос ласкал слух. — Я сделал тебе больно? — Стравинский неожиданно погладил меня по голове, как ребенка.

— Все в порядке, — выдохнула я, отпустила пиджак Макса и сделала шаг назад, потирая рукой поясницу.

— Не в порядке! Я же вижу… — не унимался он и, подойдя ближе, обхватил ладонями мое лицо, заставляя посмотреть ему в глаза. — Что случилось? Где болит? Карина, не молчи! — под конец фразы его голос сорвался.

— Ладно, хорошо! — сдалась я. — Болит спина, ясно? Все началось после рождения малышки. Острые боли то возникают, то затихают. Ничего особенного! Просто не надо хватать меня и таскать за собой, как тряпичную куклу. И тогда все будет хорошо! — я злилась на всю эту ситуацию. Очень не хотелось жаловаться Стравинскому, ведь он мне никто…