— Там, — киваю в сторону.
— Далеко?
— Нет, брала поближе, чтобы с Астрой по жаре не мотаться.
— Предусмотрительно.
И не дожидаясь нас, идёт вперёд.
Думала ли я час назад, что самостоятельно пойду за Пожарским? Нет, нет и нет. До сих пор не верю.
Этот миллиардер находит какой-то пафосный ресторан, открывает нам дверь, пропуская внутрь.
Пф, джентльмен. Договаривается тут же о столике, за который мы и садимся. Сажаю дочку себе на колени, а она постоянно прячется, поскольку её отец смотрит на неё.
Кое-как удаётся заинтересовать мышонка всякой ерундой, стоящей на столе. Нахожу свежий цветочек, даю ей. Она принимает его, но не расслабляется, цепко схватив стебель в пальчики.
Попутно делаем заказ.
— Почему, кстати, Астра? Не знаешь? — задаёт, казалось бы, будничный вопрос. Но я ведь знаю, что это имя ему не нравится.
Имя у неё необычное. Среди Кать и Насть так точно…
Но и она такая же. Особенная.
— Знаю, — киваю, прижавшись подбородком к макушке с шелковистыми и слегка кудрявыми волосами. — Она родилась ночью, под Большой Медведицей. Почему-то это прицепилось, и в родильном доме решили назвать её именно так.
— Ночью, — задумчиво проговаривает, откинувшись на спинку стула.
Мне тут же становится неловко — вот так находиться перед ним, разговаривать.
Будь я одна — была бы твёрже с ним. Но из-за Звёздочки не могу поменять тон, иначе она начнёт переживать ещё сильнее.
И если нам предстоит жить вместе, а ей взаимодействовать с отцом… надо делать так, чтобы она к нему привыкала. И для начала не ловила моё плохое настроение и предвзятое отношение к Глебу.
Тот факт, что он нашёл компромисс для нас двоих, никак не смягчает моё отношение к нему. Я всё ещё его ненавижу. За то, что пытался отнять у меня дочку. И буду дальше делать это — пока он ничего не сделал, чтобы моё мнение о нём поменялось.
— Почему вы вдруг передумали? — спрашиваю у мужчины.
— Ты о чём?
— О вашем предложении. Вы ведь женоненавистник. Я и подумать не могла, что вы подпустите меня к себе ближе.
— Я не женоненавистник, — нахмурившись, заявляет.
— Обманываете себя.
— Ты не обнаглела? — спрашивает с вызовом.
А я улыбаюсь.
— Если хотите, чтобы ваша дочка не пугалась вас, начните говорить хотя бы не так агрессивно в её компании.
Замечаю плотно сжатые челюсти.
И тут же хочется улыбнуться.
Я дам тебе насладиться шёлковым папочкой, Астра. Дам отомстить тебе за все твои слёзки.
— Так почему вы вдруг передумали? — спрашиваю с интересом. — Поняли, что не вывезете?
— Я бы справился, — говорит уже тише, но наглость никуда не пропадает. — Считай, благотворительная акция. Один человек замолвил за тебя словечко, а я просто прислушался.
Наклоняю голову набок. О чём он говорит — не пойму. Что это за человек, раз ЭТОТ длинношеий мужчина, у которого уши находятся в трёх метрах от земли, мог кого-то услышать?
Но не успеваю спросить, как к нам подходит официант и приносит заказанную еду. А потом и вовсе все забываю, думая только о голодном ребенке, которого обязана накормить.
Глава 23
Глеб
С интересом наблюдаю за тем, как Люба ласково шепчет Астре всякие нежные слова. Пытается уговорить её поесть, несмотря на то что девочка отвлекается на меня, потому что до сих пор боится.
И это, млять, капец как больно и неприятно видеть.
Когда родной ребёнок испытывает страх при виде отца. И всё из-за случайной встречи в лифте, где я был не в себе. И ударил о панель, из-за чего лифт остановился.
И всё. Она каждый раз при виде меня старается спрятаться.
И во всём виновата Марта. Если бы не её письмо — я не вылетел бы галопом из кабинета. Не оказался бы в том лифте.
И если бы не она… Моя дочь не провела бы почти два года в детском доме.
— Мышонок, давай ещё немного, — Люба протягивает ей пюре из каких-то овощей. Малышка голодна, поэтому, косо поглядывая на меня, раскрывает ротик и облизывает ложку.
Я бы мог уйти. Дать ей спокойно поесть. Но это — не выход.
Потерпи, малявочка, скоро станет легче. Твоя неродная мать научит тебя нормально ко мне относиться. А потом… А потом ничего.
Я сказал правду, что слов на ветер не бросаю. Если предложил фиктивный брак, он таковым и будет. Даже после того, как Астра привыкнет ко мне и начнёт называть «папа», Нежная всё равно останется в нашем доме. Договор без подлостей, без двойного дна.
Несмотря на то, что это невыгодный для меня брак. Нежная кое в чём права. Я ненавижу женщин. Сексист.
И её, в общем-то, не люблю.
Но что-то у меня к ней есть. Уважение, восхищение её упрямством.
Не могу дальше испытывать её. Вроде маленькая, с виду хрупкая, а такая железная и несгибаемая. Хрен чем пробьёшь. Вот и я решил идти другим путём.
Вспомнил слова Новака. Морщусь, когда фраза друга из прошлого звучит в голове. Слова, сказанные им, звучали ванильно и приторно. Видимо, изменился после женитьбы.
А в моих словах нет ничего такого.
У нас взаимовыгодный брак.
Будет тяжело, конечно. Но думаю, проблем не будет, учитывая, что я могу сидеть на работе целыми днями, пока Любовь ухаживает за малявкой.
Стоп. Мне ведь тоже придётся проводить время с дочерью. Иначе зачем я всё это устроил? Мы должны начать контактировать. Становиться родными людьми.
И работу придётся урезать. Хотя Любовь мне уже это сделала.
— Я из-за вас контракт золотой потерял, пока искал, — ставлю её в известность, вспоминая неприятный факт.
— Какая жалость, — с улыбкой на губах произносит она и продолжает нянчиться с дочерью, кормя её с ложечки. — Вы, наверное, обеднели. Но ничего, думаю, у вас должников хватает. Кстати…
Она поднимает на меня невинный взгляд.
— За то, что вы спалили мою квартиру, вы сделаете там ремонт.
Выгибаю бровь.
Она серьёзно всё ещё считает, что её поджёг я?
— А за разрыв договора со мной, как с автором… я верну вам долг, как только сделаем ремонт, и я продам недвижимость.
Долг-долг-долг.
— Успокойся, Нежная, — усмехаюсь, подперев голову рукой.
Даже почти став женой миллиардера и, без стеснения — книжного магната, что держит весь рынок в этой сфере, она говорит о долге.
— Не палил я твою квартиру. Я бы не стал рисковать здоровьем дочери. Тем более... Официальная версия поджога — загоревшийся мусор от сигареты. Извини, но я не курю.
Специально узнавал причину возгорания.
Она хмурится, о чём-то думает, продолжая кормить Астру с ложечки. Та немного расслабляется и ведёт себя не так скованно. Это всё потому, что я разговариваю спокойно?
Интересно, если сейчас возьму салфетку и уберу это пюре у неё с губ, она заплачет?
Заплачет. Но я хочу. И одновременно останавливаю себя.
Она милая… Очень. Так и хочется схватить за пухлые щёки.
— Это хорошо, что вы не курите. Астра не переносит сигаретного дыма. И на будущее… У неё аллергия на шерсть. То есть никаких животных.
Киваю. Тоже терпеть их не могу. От них воняет и много шерсти. Везде найдёшь её — в еде, в трусах.
— Принял, — отвечаю коротко.
Минута тишины, и от Сказочницы раздаётся вопрос:
— То есть ремонт в квартире делать вы не будете?
Вот же заладила…
— Не я же спалил, — пожимаю плечами. — Но так и быть. Можешь потратить те шесть миллионов на ремонт. Будем считать это компенсацией за то время, что ты тратила на маляву свои кровные.
— Малява, — фыркает. — Не называйте её так.
— А мне нравится, — расплываюсь в улыбке. И поглядываю на маленького пупса, спрашиваю: — Малявка же. Разве я не прав?
— Ладно, денег я не возьму, — меняет быстро тему, ничего не ответив. — Как только соседка сверху сделает ремонт за свой счёт, я продам квартиру и всё вам отдам.
— Кстати об этом, — коротко киваю, взяв салфетку и промакнув свои губы. Объелся. От нервов. В самолёте поел, здесь теперь. — Долга у тебя перед издательством нет. Тираж не печатался, поэтому мы не понесли финансовых потерь.
