Обещаю, больно не будет (СИ) - Коэн Даша

По пути что-то глумливо писал Аммо, я что-то отвечал ему, особо не вдумываясь в слова. Обычный мужской, ничего не значащий трёп, в котором мне откровенно желали провалиться по всем фронтам. И пока я внешне спокойно крутил руль, внутри у меня всё бурлило, грозясь прорваться наружу кипучей лавой.

Потому что за рёбрами всё зудело от нетерпения закрыть поскорее для себя этот гештальт. Но в то же время мне хотелось смаковать этот реванш бесконечно долго. Смотреть в её глаза, видеть в них надежду, а затем хладнокровно расстрелять всё в упор.

Что, не понравилось?

Разве тебе больно, милая?

Плевать!

К месту назначения прибываю в самое подходящее время. Паркуюсь максимально выгодно, чтобы как можно большее количество девчонок увидели мою тачку, дабы их завистливые взгляды прикормили эго Истоминой. Вот он я — только для тебя. Явился, не запылился.

И цветочки на перевес.

Глушу движок на своём Ровере и покидаю, охлаждённый кондиционером, салон. Ступаю в сентябрьский зной и кладу букет на капот так, чтобы всем было видно и Истоминой в частности — я настроен предельно решительно.

А она уже тут как тут.

Идёт в компании, очевидно, своих одногруппниц. И на моё счастье, без Максимовской. Щебечет заливисто. Затем группка ненадолго замирает, и все они что-то рассматривают в телефоне. Громко смеются, кто-то даже держится за живот, и только Снежная Королева самодовольно улыбается, сложив руки на груди.

Я позволяю себе полюбоваться ей с минуту. Сегодня она выглядит ещё шикарнее, чем в нашу первую встречу: на ней короткие шорты тёмно-синего цвета на подтяжках, голубая рубашка с подвёрнутыми до локтя рукавами и лоферы на толстой подошве. Густые, блестящие волосы развеваются на ветру, а глаза скрыты под солнцезащитными авиаторами, которые она сдвигает на голову.

Прям соска. Стройная. Подтянутая. Знающая себе цену.

И я готов её заплатить.

Видно, что Истомина немного теряет градус своего интереса к разговорам и начинает лениво скользить взглядом по толпе у институтских ступеней. Замечает девчонок, что жарко глядят в мою сторону. И наконец-то врезается в меня своими обалденными серо-зелёными глазищами.

Только она одна умела так смотреть. Будто бы я всё. Будто бы я ничто.

Короткая дуэль наших взглядов заканчивается слишком быстро и ничьей. Истомина просто отводит глаза и слегка приподнимает недоумённо брови. А затем что-то говорит одной из своих подруг, которые уже принялись пялиться в мою сторону.

Им всем было до усрачки интересно, кто я такой и по чью душу явился. Всем, но не ЕЙ.

Истомина лишь коротко кивнула подругам, расправила плечи и поплыла в сторону института, более не оглядываясь на меня. Ей бы в актрисы, она бы всех уделала на красной дорожке.

Жду, пока она начнёт подниматься по ступеням, аппетитно виляя задом. И тогда я набираю полные лёгкие воздуха и кричу так, чтобы не только она, но и все вокруг меня услышали:

— Вероника!

Она вздрагивает, но даже не замедляется. Всё так и движется плавно, будто бы ей на всех плевать с высокой горы.

— Истомина! — и я не сбавляю своего темпа.

Толпа стихает и замирает в ожидании.

А я довольно улыбаюсь, когда вижу, как она всё-таки притормаживает и медленно поворачивается ко мне. Смотрит волком. Губы поджимает. Весь её облик кричит — я убью тебя.

Я же ей транслирую свой посыл — ну давай, попробуй, я только этого и жду!

Кто-то в толпе начинает свистеть и улюлюкать. А это гарпия всё-таки припускает в мою сторону, пока не останавливается в шаге от меня.

— Что за дешёвые понты и подкаты, Басов? — а я от такой прыти тут же проседаю, потому что, чёрт возьми, как-то не был к ней готов в исполнении Истоминой.

Я помнил её другой.

— Мне захотелось подарить тебе цветы. Нельзя?

— Нет.

— Почему?

— Ты издеваешься?

— Признавать ошибки никогда не поздно, знаешь ли.

— П-ф-ф, — психует, но тут же берёт себя в руки, и эта новая Вероника почему-то пугает меня, — ладно, я подыграю и заодно сэкономлю наше время. Что тебе нужно от меня на этот раз?

Какая умненькая и сообразительная гадина. Но лучше тебе этого не знать. Не понравится — факт.

— Прощение, — беру я цветы и делаю к ней шаг ближе.

— Мне жаль, — отступает она от меня.

— Что?

— Я под чужие дудки больше не танцую. Да и ты опоздал с извинениями на три с половиной года.

— Вероника...

— Так, стоп! — поднимает она повелительно руку, затыкая меня. — Хватит.

— Возьми их, прошу тебя, — протягиваю я ей охапку пионов, но Истомина только кривится, смотря на белоснежные цветы, а затем поднимает на меня совершенно пустой взгляд.

И рубит:

— Ты просто ничтожество, Басов.

Разворачивается и уходит, оставляя тупо ей смотреть вслед и обтекать от первого, но прогнозируемого провала. Вокруг меня стоит гул, кто-то из парней даже осмеливается подойти ближе и сочувственно похлопать по плечу, но я не реагирую на эти жесты мужской солидарности. Лишь прыгаю в тачку, злой как сам чёрт, закидываю веник на заднее сидение и жму на газ, выруливая с парковки. Но практически тут же торможу, замечая, как Марта Максимовская входит в ту самую кофейню, где мы виделись в прошлый раз.

Секунда на раздумье, а затем я снова глушу двигатель и иду выведывать себе чит-коды.

Любой ценой.

Глава 15 - Ок

Вероника

— Ты как? — Марта садится напротив меня и пристально вглядывается в моё лицо.

— Я худею, — шёпотом выдаю я, чувствуя, как в глубине души до сих пор бесконечно детонируют килотонны взрывчатки, разнося мой привычный и устаканившийся мир в щепки.

— Что он тут делал? — кивает Максимовская в сторону выхода, очевидно, имея в виду Басова.

— Клеил меня, пока глаза не разул, — я совершенно забываю, кем был оплачен мой кофе и делаю несколько жадных глотков из высокого бокала.

— Кобелина! — фыркает Марта и остервенело комкает в руках салфетку.

А мне больше и добавить нечего. Я, давно выпавшая в нерастворимый осадок, просто сижу и в ступоре полирую свой маникюр, пытаясь вытравить образ повзрослевшего Басова из сознания.

Три с половиной года пошли ему на пользу. Он возмужал. Кажется, вытянулся ещё на пару сантиметров и стал массивнее. Но в остальном остался тем же — танком, который прёт к своей цели, не заботясь о тех, кого перемалывают в пыль его смертоносные стальные гусеницы.

— Скажи, мы обе думаем об одном и том же? — нахмурилась Марта, чуть касаясь моих ледяных пальцев.

— Случайности неслучайны, — потянула я. — Да и с чего бы вдруг Басову околачиваться у нашего института, если он уже давно и безнадёжно пустил корни в столице?

— Чёртов паук! Так бы и взяла пинцет, а потом медленно, с чувством и расстановкой принялась бы отрывать его мерзкие маленькие лапки, — зашипела подруга, принимаясь с ненавистью месить десертной ложкой в тарелке ни в чём не повинные пирожные.

— Не растрачивай жизненную энергию на дураков, Марта. Аммо — энергетический вампир. Вот он провернул гадость и с предвкушением теперь ждёт от нас реакции. Ручки потирает.

— А вот и хрен ему! — стукнула кулаком по столу Максимовская, и я ей улыбнулась.

— Настрой верный, подруга. Не будем о мудаках?

— Не будем, — кивнула девушка, и мы тут же сменили тему, переключаясь, то на учёбу, то на приют, то на новый блокбастер, который только-только вышел на больших экранах.

Мы болтали обо всём на свете и более не вспоминали Басова и Аммо. Но если в глазах подруги я выглядела нерушимой скалой, то себя обмануть было сложнее. Внутренне я была подорвана почти так же, как это было три с половиной года назад, когда любимый человек хладнокровно вонзил мне нож в спину.

А затем привёл в квартиру, где в спальне был изображён мой портрет, другую девушку. Ту, что травила меня не один месяц по его же наводке. А потом... Несложно догадаться, что он делал с ней, стоило мне только покинуть их периметр.