Просто бывшие (СИ) - Оболенская Ника

Мир не мешает мне ухаживать за собой, только морщится, когда касаюсь края губ.

— Больно? Прости, сейчас подую, — причитаю и действительно дую на ранку. Мама всегда так в детстве делала, когда я разбивала коленки.

Его губы так близко, теплое дыхание овевает мои. Сердце пускается в галоп, а голову ведет. Мне вдруг так хочется, чтобы он коснулся меня. Стер все неприятные воспоминания одним только прикосновением…

Сглатываю и поднимаю взгляд. Тону в ответной нежности.

— Юль… — тихий шепот поднимает волоски на теле. Меня будто разрядом тока прошивает.

— Поцелуй меня, — прошу.

И, вдруг испугавшись отказа, тянусь первой. Мир отворачивает голову, и я тыкаюсь, как слепой котенок, куда-то ему в подбородок.

— Подожди…Не надо.

12.3

Отказ ввинчивается в мозг. Осознание, что он не хотел этого поцелуя, бьет наотмашь.

А чего ты хотела, дурочка. Перед глазами стоит незнакомка из ресторана, поедающая тот самый придуманный сибас. А ты тут со своей «клубникой» лезешь, когда мужику мясо надо.

И так горько от этого, тошно…

Еле перебирая ногами, ухожу прочь. Прочь от этого мужчины, который уже не будет моим. Слезы комом стоят в горле, мешая нормально вдохнуть.

— Юля, постой! — Мир ловит меня перед самой дверью, припечатывая ладонь в косяк.

А у меня духу не хватает ручку повернуть. Слабачка я. Напридумывала себе романтику, поступки…

— Ты забыла в баре, — протягивает мне телефон и ключ от номера.

Я себя-то забыла, не только вещи.

— Это всё? — Опаляю взглядом, а потом поворачиваю ручку. Соболев упирает ладонь в дверь, блокируя.

Хватит со мной играть! Хочу это крикнуть ему в лицо, но сил хватает ровно на то, чтобы стоять, не шатаясь, и не разрыдаться прямо при нем. Чувствую его присутствие за спиной каждой клеточкой.

— Нет, не всё, — придвинувшись, Мир шепчет мне это в ухо. — Я очень хочу тебя. Ты представить себе не можешь, насколько сильно, и каких трудов мне стоит сдерживаться. В мыслях уже не раз тебя разложил на любой горизонтальной поверхности. Я, как пацан со своим сперматоксикозом, удрачиваюсь, просто представляя тебя подо мной, на мне, в любой комбинации…

Горячий шепот запускает во мне реакции ядреного синтеза, а как еще объяснить то, что белье уже насквозь промокло, внизу живота теплые импульсы посылают во все клетки сигнал «предел достигнут»… И мне давно наплевать на всякую живность в моем животе… Лишь бы только продолжал говорить.

— Я бы трахнул тебя прямо сейчас. — Мир прикусывает мочку уха, и я откидываюсь на его грудь, подставляя шею. — Но не буду.

После этих слов разворачиваюсь к нему, ища в глазах насмешку, иронию… Но Мир смотрит на меня серьезно. Пристально. И без усмешки.

— Почему? — вырывается совершенно искренне, хотя несколько часов назад я не планировала с ним спать.

— На это есть несколько причин. Ты пьяна, и я не хочу пользоваться твоим состоянием, чтобы потом ты не смогла всё свалить на алкоголь. Нет. Секс со мной будет по обоюдному, полному согласию. Мне нужна предельная ясность. И второе. Как на это посмотрит Борис?

— При чем здесь… — начинаю говорить, но Мир красноречиво прижимает палец к моим губам.

— Тшш, хулиганка, я еще не договорил. Тебе я обязательно дам слово. Как только ты протрезвеешь, выспишься и вспомнишь наш разговор. Так вот, я не собираюсь влезать в твои отношения с Борисом. Если ты с ним счастлива, и он именно тот, кто тебе нужен, забудь всё, что я тебе здесь сказал. Спишем на горячечный бред. Познакомь только нас, окей? Договорились, Юль?

Киваю, не зная, плакать мне или смеяться.

— Должен же я знать человека, которому могу тебя доверить. Ну и предупредить по-свойски, чтобы не смел тебя обижать.

Слушаю Соболева, а в душе плещется бесшабашное веселье. Человек свято уверен, что у меня есть мужик, которого зовут точно также, как и мою кошку.

Перехватываю ладонь Мира.

— А если я приду, по собственной воле, и попрошу трахнуть меня, согласишься?

Соболев поджимает губы.

— Не играй с огнем, Юль. Если ты придешь ко мне, это будет означать только одно — выбор сделан. Делить тебя с Борисом я не намерен. Я не святой, Юль, ни разу. Но, если придешь, обратной дороги не будет.

Мир ласкает мою щеку тыльной стороной ладони, а я не могу оторвать глаз от его лица. В нем решимость и нежность. Мой муж предельно серьезен, и это сводит с ума. А еще я вижу в его взгляде то, что когда-то поднимало меня до седьмого неба. Это…

К горлу резко подкатывает тошнота, перекрывая кислород. Хватаю ртом воздух и опрометью несусь в туалет. Чертова текила! Чертовы сибас с клубникой!

Глава 13. Хорошими делами прославиться нельзя

Мир

Юля спит тихо, закинув ножку мне на бедро. Приглушенный лунный свет бросает лучи на нежную кожу, превращая ту в белый мрамор. Настоящее произведение искусства, которым разрешено любоваться лишь избранным.

Жена доверчиво льнет ко мне, пока я верным псом сторожу ее сон, просматривая переписку. Охреневаю настолько, что еле сдерживаю ругательства.

Оказывается, с какими любопытными персонажами «дружит» моя глупышка Чип.

И ведь не сказала ни слова, что какие-то моральные уроды устроили ей самый настоящий прессинг. То, в каких выражениях обещают поступить с ней самой, с ее семьей, подругами и даже — опа! — с бывшим мужем, тянет на уголовку.

Делаю скрины, пересылаю себе в сообщения и, аккуратно убрав цепкие пальчики с груди, тихо выхожу на балкон.

Шум моря без полифонии звуков слышится громче. Пляж пустынен, ведь в это время город крепко спит.

Мое прекрасное несчастье тоже вымоталось за день, а мне походу предстоит бессонная ночь.

Город засыпает, просыпается мафия.

Андрей Волков берет трубку со второго гудка.

— Слушаю. — Судя по голосу бывшего одноклассника, Волков еще и не ложился.

— Привет, Андрюх. Извини, что дергаю в такое время.

— Да нормально всё, привык уже, — усмехается в трубку.

— На дежурстве сейчас?

— Ну почти. В рейде сегодня. Гребаных кладменов ловим, чтоб блять передохли они все разом, — Андрей чертыхается, а до меня доходит.

— Погоди, так ты ушел что ли из убойного?

— Соболь, ну ты б еще спустя сто лет меня набрал. Давно уж. В наркоконтроле тружусь четвертый год, капитана вот недавно дали.

— Мои поздравления.

— Служу России, — хмыкает Волков. — Колись давай, чего не спится в ночь глухую? Не ври, что соскучился и голос мой хотел услышать. Я по девочкам онли.

— Подъеб засчитан. Как был ты, Андрюха, язвой, так и остался, — посмеиваюсь. Повернув голову, смотрю на спящую жену и перехожу к делу. — Просьба у меня к тебе есть. Юльке, жене моей…

— Так ты женился что ли, Соболь?! И молчал, жучара! — перебивает Волков.

— Развелся уже, Андрей.

В трубке провисает тишина.

— Плавали, знаем. Ладно, всяко в жизни бывает. Так чего там с женой произошло?

— Да дяденьки уж больно интересные набаяривают… недели две уже. — По старой привычке обшариваю карманы на предмет никотинового допинга и, не найдя, тихо чертыхаюсь. — Обещают то ноги переломать, то лицо порезать, то в лес вывезти и закопать заживо…

— Смотри-ка, какие затейники. На сто девятнадцатую прям нарываются, а в худшем случае и на сто пятую часть вторая пункт ж… Жопа получается. Прости, друг, профдеформация.

— Да, до жопы лучше не доводить. Я тебе скину номера, переписку, может, выйдет чего накопать. Сам бы потом с ними переговорил… — Тру переносицу.

Голова тут же взрывается от боли. Под носом становится горячо. Да твою мать!

— Погоди, Андрюх, — прошу шепотом, а сам тихо пробираюсь мимо спящей жены в ванную, прихватываю полотенце. Льда бы раздобыть.

— Мир? — еле слышный шепот.

Подхожу к Юле. Спит, свернувшись калачиком на огромной кровати. Хрупкая такая, беззащитная, что аж сердце щемит. Поправляю давно сползшее покрывало, пряча от лунного света.