Взрослые люди (СИ) - Шнайдер Анна

Но почему-то мне казалось, что всё она прекрасно понимала. Даже в шесть лет.

— В общем, когда настало время, вопроса, хочу брать или не хочу, не стояло. Единственный вопрос, который меня мучил, — справлюсь я или нет. Вот где сомнения были, да и остаются до сих пор. Потому что таким детям в принципе от жизни досталось и хочется дать им больше обязательного минимума. Значит, недостаточно быть просто матерью. Нужно быть суперматерью, чтобы компенсировать несправедливость, случившуюся с ними.

Ася сделала паузу и пристально посмотрела на меня, словно проверяя, понимаю я, о чём она говорит, или нет. А я настолько заслушался, что хоть и продолжал жевать драники, но делал это как в замедленной съёмке, будто бы эти движения могли сбить рассказ Аси, очень важный, если не сказать сакральный для неё, как мне казалось.

— На самом деле, решимость и смелость мне по-настоящему понадобились бы не чтобы взять всю троицу, а чтобы не взять их. В каком-то смысле ещё страшнее было бы взять только Лику, разлучив её с братьями. Разумеется, я планировала взять одного ребёнка, более того, совсем другого. Изначально я пришла, чтобы посмотреть на другую девочку, но в процессе выяснилось, что на неё уже оформляет документы одна семья, и мне предложили взглянуть на Лику. Правда, предупредили, что её желательно забирать вместе с братьями и они сейчас как раз пришли к ней в гости. Если ты не понял, как это, то всё очень просто — Лика в то время находилась в доме ребёнка, там держат малышей до трёх лет, а близнецы уже были в детском доме. Оба здания располагались на одной территории, и воспитатели разрешали мальчишкам бегать к сестре. Я тогда подумала: «Ой, нет, троих я не осилю, но ладно, на девочку посмотрю, раз уж пришла». И-и-и… Знаешь, это было как обухом по голове. Годовалая Лика, такая трогательная — она жалась то к Тёме, то к Лёшке, — и ребята, которые её оберегали и надуто смотрели на меня, односложно отвечая на вопросы. Как три волчонка, оставшиеся без мамы. И сразу было видно, что они домашние детишки, попавшие сюда недавно, растерянные и несчастные. Как можно было их не взять? Да, всех троих, безумно любящих друг друга. И пусть тот детский дом был очень хорошим… Внутри приличный ремонт, дети ухоженные, сотрудники, каких мне довелось повстречать, тоже не походили на тюремщиков. И ребята мои потом рассказывали, что там и вправду было не так уж и плохо. То есть я понимала, что, даже если откажусь, я никого своим отказом не убью, да и дети не окажутся без крыши над головой. Но тем не менее…

Ася вдруг замолчала, и её глаза увлажнились от воспоминаний. А спустя несколько мгновений она сказала очень простые, но наполненные таким состраданием и любовью слова, что у меня сжалось сердце.

— Это так неправильно и несправедливо, когда дети растут без семьи.

К этому моменту я уже ничего не ел, а сидел с вилкой и ножом в руках и совсем не шевелился. По правде говоря, у меня ком к горлу подкатывал, стоило мне представить её ребят в детдоме. Мальчишки — непоседы и хулиганы, любознательные и живые, а Лика вообще — принцесса из принцесс. Но тогда, по-видимому, всё было иначе. Хорошо, что Ася не отступила и подарила им счастливую семью.

Меня поразила её откровенность. Я не был готов к такому. Конечно, я привык, что Ася часто говорит прямо и за словом в карман не лезет, но подобное случалось, как правило, в те моменты, когда ей хотелось избавиться от меня или поддразнить. Но не в этот раз. Здесь и сейчас всё было иначе.

Ася открыла мне душу нараспашку, когда я этого меньше всего ожидал.

29

Виктор

— Так что у меня не было выбора, как я и сказала раньше, — подытожила Ася, вернувшись из прошлого в сегодняшнее утро. Улыбнулась и, подцепив вилкой кусок омлета, изящно отправила его в рот. Вкус ей явно понравился, потому что она тут же с аппетитом принялась есть дальше.

— Им очень повезло с тобой. — Я постарался произнести эти слова так, чтобы моя собеседница не подумала, будто я говорю дешёвый комплимент. Ведь я искренне так считал. Получилось у меня или нет, я не понял.

Ася пожала плечами и как будто немного смутилась, что настолько разоткровенничалась с почти незнакомым человеком.

— Время покажет, — ответила негромко, вздохнув. Сделала глоток кофе и продолжила: — В любом случае я рада, что всё случилось именно так. Да и нескучно ни им, ни мне. С этим точно никто не поспорит, — пошутила она и поспешила перевести разговор в другое русло: — Что ж, теперь моя очередь задавать вопросы.

— И есть, — кивнул я, указав на тарелку Аси, где всё ещё красовались не съеденный даже наполовину омлет и целый сэндвич.

— Точно. Итак…

Ася шутливо потёрла руки в предвкушении.

Я напрягся. С одной стороны, я был готов почти ко всем вопросам и не собирался юлить или врать. Такую женщину покоряют честностью и открытостью, это понятно. Я и собирался действовать подобным образом, ну или хотя бы постараться.

Но в то же время я очень не хотел рассказывать ей про девушку, которую она мне действительно напоминала. Я не осознавал этого, пока Ася не применила свои ведьминские навыки читать людей.

Господи, это же было очевидно! Я пялился на её тёмную косичку с восьмого по одиннадцатый класс, когда меня, новенького в школе, посадили за Светкой, будь она проклята. Четыре года унижений от неё и одноклассников. Стоило мне заикнуться в самый ответственный момент, когда я приглашал её в кино… Как сейчас помню: «С-с-светка, п-п-пойдём в кино?» — и сразу после этого начинались хохот и насмешки.

Ася была похожа на Светку не только причёской и цветом волос, но и чертами лица и даже ухмылкой, хоть и отдалённо. Только время к Асе было благосклоннее, чем к обрюзгшей с годами Светке, которая ещё лет десять назад, судя по соцсетям, превратилась из принцессы в жабу.

— Расскажи про свою работу? — наконец спросила Ася с игривым лукавством в глазах, вернувшимся к ней после сентиментального рассказа о приёмных детях.

Мысленно я выдохнул. Вопрос оказался не про Светку, и не про других женщин. И это было хорошо. Про список из ста девяноста девяти партнёрш я тоже не хотел рассказывать. Таким козыряют перед друзьями за стаканчиком виски, а не перед женщиной, которую хотят завоевать.

Да и этот список хоть и не был спором с друзьями, как предположила Ася, но концептуально был чем-то очень близким к её догадке.

Но всё обошлось. Я отпил кофе и заговорил:

— Про работу, значит. Сейчас подумаю, с чего начать… Я учился в экономическом на менеджменте и финансах. После института устроился в одну брокерскую контору, которая брала деньги у инвесторов и вкладывала их в акции, фьючерсы, облигации и прочую ерунду, — произнёс я, взяв в руки салфетки — как бы намекая на истинную ценность многих бумаг, которыми я занимался в ту пору. — Но, будучи на побегушках, я так особо ничего, кроме опыта, и не заработал. Поэтому, как только накопил немного денег, сразу улетел доучиваться в Штаты. Там меня ободрали как липку и ничему не научили, потому что я, дурень, рождённый в СССР, повёлся на красивые слова типа Америка, Нью-Йорк, Уолл-стрит и всё такое.

Я постучал себя по лысине, и звук на удивление оказался звонким и громким, что рассмешило нас обоих.

— Судя по звуку, не много с тех пор изменилось. М-да. В общем, был бы тот опыт совсем провальным, если бы не два приобретения. Во-первых, я увидел, что существует другой мир за пределами родины, а во-вторых, одно случайное знакомство навсегда изменило мою жизнь.

— Я заинтригована, — сказала Ася, хищно уничтожая сэндвич.

— Так и было задумано. Ты знаешь что-нибудь про криптовалюты, биткойн там всякий?

— Не-а. Что-то цифровое и вроде дорогое. Но ничего больше.

— В принципе, так оно и есть. Не буду грузить подробностями. В общем, когда меня кинули на деньги в Штатах в этой липовой школе инвестиций, я был не один, разумеется. И вот с другим учеником, американцем японского происхождения по фамилии Шинода, я и засел как-то раз в одном ирландском пабе недалеко от этой шарашки. И тогда в пьяном горьком угаре Шинода и рассказал мне про биткойн, первую криптовалюту.