Измена. Простить, отпустить, отомстить? (СИ) - Шевцова Каролина

Савранский моргает. Шея его краснеет, как в сердечном припадке, а голос становится непривычно низким:

- Повтори, - таким я своего мужа никогда не видела.

- Легко. Ты ссышься перед своим папочкой, который может испортить жизнь не только моему отцу, но и тебе. – Чтобы немного успокоить пляшущие руки, я схватила со стола и сжала карандаш. – Кеш, ты слишком высоко взлетел. Сохранять видимость брака и при этом легально трахать свою подстилку, понимаешь, это как-то… не по-пацански.

- А мы теперь заговорили на блатном? - Скалится муж.

- Ну, может ты так лучше понимаешь? В простонародье такое называют: и сисю сосать, и писю сувать. А все вместе не бывает!

Я сжимаю карандаш. Давлю так сильно, что пальцам становится больно и только эта боль еще держит меня в сознании.

- И какие рычаги давления у тебя есть?

- Никаких, - спокойно отвечаю, и прежде чем Савранский улыбнется, добиваю, - кроме одного. Савранские не разводятся, милый.

Лицо мужа каменеет, как древняя маска. Вытянутый, со впалыми глазницами и тонкими губами он сейчас похож на страшное божество.

- Женечка ведь в курсе, что ты никогда на ней не женишься?

- Ей это и не нужно, - цедит он. – Женя другой человек, любит и ценит меня, а не мою фамилию!

- Кеш, - удивляюсь я, - да ты не только лысеешь. Ты еще и тупеешь! Господи, ты серьезно сейчас? Твою Женю можно на подиум отправлять без кастинга, и ты правда веришь, что такая девочка будет любить тебя? Ты каких сказок насмотрелся?

Муж отталкивается от стола и отходит в сторону. У стены висит плакат о необходимости предохраняться во время секса и лицо Аркаши на фоне нарисованного презерватива смотрится очень органично.

- Не всем быть такими циниками как ты, - с неприязнью кидает он.

Я смотрю на своего мужа и просто не узнаю его. Даже пьяным, даже уставшим, даже когда его отец пережил инсульт, а Кеша кормил его с ложечки и ночевал в реанимации, он казался мне более вменяемым, чем сейчас. Если такое с людьми делает любовь, то упаси меня бог когда-нибудь влюбиться!

- Ладно, - я снова кручу в руках карандаш, - все это уже перестает меня забавлять. Давай я обрисую ситуацию, а ты выслушаешь? Савранские не разводятся, это правила игры, которые ты мне сам описал. И я соглашаюсь тебе подыгрывать. Целый год мы делаем вид, что у нас нормальная семья. Щелкаем лицами, работаем в команде, открываем клинику и все прочее. Не кривись, родной. В этом проекте твоих денег тоже не мало. И я уж не говори о бабках и репутации, которые туда втюхал мой дорогой свекр! Если мы сейчас разведемся, эта новость ударит по всем, так что в твоих интересах меня вылизывать с ног до головы, чтобы я молчала и играла свою роль, пока клиника не заработает.

- А больше мне ничего не сделать, - угрожающе шепчет Кеша.

- Только уволить Женю. Она меня расстраивает, понимаешь? А когда мне грустно, я делаю разные глупости: развожусь, даю интервью, жалую старым порядочным евреям на их охеревших в своей безнаказанности сыночков. Смекаешь?

- Это шантаж.

- Ой, не драматизируй. Переведи свою кралю в частную лабораторию. Или боишься, что ее искренней любви к тебе не хватит, если отпустить поводок и эта святая женщина посмотрит на кого-то помоложе… - я демонстративно оцениваю мужа взглядом, - и поинтереснее?

- Женя так не поступит.

- Тогда вообще не понимаю, чего ты нервничаешь! Найди ей сытное местечко и успокойся.

- И это поможет? Насть, я тебя знаю, ты будешь мониторить ее странички в интернете, рыдать, угрожать нам!

Господи, он сейчас серьезно? Нет, он правда видит меня такой? У меня столько дел, что времени не хватает не то чтобы на чужие соц. сети, мне в туалет присесть некогда! Работа, дом, дети, спортзал еще этот дурацкий! Вспомнив последнее, я улыбнулась.

- Нет, милый. Я найду себе тупого накачанного любовника и утешусь в его объятиях. Так что обещаю не трогать ни тебя, ни Женю.

Савранский замолкает. Даже отсюда я отчетливо слышу, как вращаются шестеренки в его голове. Он с недоверием смотрит на меня, будто видит впервые.

- Любовника?

- Как ты и просил.

- Себе?

- Могу тебе, но думаю, это не совсем то, что ты хочешь, - рука, сжимающая карандаш просто дрожит от напряжения.

Кеша брезгливо морщится и как туз в покере, выкидывает свой последний аргумент.

- На ужин тоже с любовником пойдешь?

Я замолкаю. Потому что про ужин совсем забыла. Официальное мероприятие, которое я, как жена Савранского, не могу пропустить. Родители, инвесторы, спонсоры и кто-то из аппарата. Я ненавидела такие сборища, потому что там было нужно соответствовать. Носить длинное платье, смеяться низким бархатным смехом и пить кофий мелкими глоточками. Теперь к списку ужасных вещей добавилась еще одна: делать вид, что мы с Кешей все еще семья.

- Нет, любовник подождет меня дома.

- Отлично, - муж хмыкнул и вернулся обратно к столу, - когда будешь наряжаться, не забудь про ту пижамку с собаками. Отличный образ для светского приема.

Он уходит, когда в комнате раздается неприятный хруст. Черт! Я все-таки сломала карандаш…

Глава 19.

Это провал. Это крах. Это пиз… дец…

Я стояла в примерочной магазина с не выговариваемым названием, и смотрела на свое отражение. Свинка Пеппа пришла вершить революцию!

Розовое платье в рюшах и алая пионерская лента на груди.

- Римма, я не могу так показаться на ужине.

- Не можешь, - кивнула подруга. – Но через четыре часа у тебя салон, так что выбирать тоже времени нет. И почему ты так затянула?

Я зло кривлюсь, и женщина из отражения кривится мне в ответ. С морщинами на лбу мы еще страшнее, чем без.

Почему-почему. Вот поэтому! Ненавижу покупать себе одежду! Не умею и не люблю. Поэтому я отложила сборы к ужину на последний день, понадеявшись на тонкий вкус Риммы. Хрена с два! Римка умела одевать только таких аристократок как она сама. А что делать с попастыми сисястыми торопуньками подруга не знала.

- А как бы ты хотела выглядеть перед Савранским?

- Спасателей Малибу смотрела? Есть там одна блондинка в красном бикини…

Вместо того чтобы оценить шутку, Римма посмотрела на часы и в ужасе прошептала:

- У тебя точно нет никого, кто мог бы нам помочь?!

Я выглянула из примерочной, посмотрела на покупателей и продавцов, опытно цепляя нужное. Высокий парень у стены, нескладный и скучающий, будто не от мира сего. Он был невероятно похож на моего знакомого, тренера Гаврила, и чутье подсказывало, что этот-то разбирается в моде куда лучше нас с Риммой!

Через секунду, я уже звонила Тимуру.

- Зачем тебе его номер, - недовольно пробурчал лысый тиран. Я прижала рукой ухо и снова повторила свою просьбу. Судя по звукам, Тимур был в качалке, и музыка вместе с лязгом железа мешала услышать его ответ.

- Я же не бесплатно, - стала оправдываться я. - Я Гавру обязательно заплачу, за консультацию, так сказать…

Тимур ругается и вешает трубку, а через секунду на мой номер приходит контакт. Дальше события развиваются очень быстро. Просто молниеносно. Мы мчимся на такси в ЦУМ, в котором я отродясь не была. Там нас подхватывает модный, как стаканчик из Старбакса, Гаврила и тянет куда-то по «своим местам».

Я примеряю одно, второе, третье, слушая осторожные замечания Риммы и нервические пассажи Гаврилы.

- Не нравится? – глажу рукой черное строгое платье.

- Очень… по-деловому, - кивает Римма.

- В гроб и то краше кладут, бусинка моя, - закатывает глаза Гавр.

И снова все повторяется. Я, примерочная, куча дорогого пафосного шмотья. От постоянных переодеваний я потею и, кажется, начинаю вонять. А калорий тратится в разы больше чем во время тренировки.

И когда я стягиваю с себя очередное нечто из полиэстера и страз, в кабинку протягивают красное бархатное платье.

- Это надень, - я немею, когда понимаю, кто это сказал.

Выглядываю из примерочной, осторожно прикрывшись каким-то пиджаком и как на нож напарываюсь на острый голодный взгляд.