Договор на одну ночь (СИ) - Акулова Мария
Вытерев руки и повесив на крючок полотенце, поднимаюсь на второй этаж нашего ресторана, который одновременно с этим является еще и небольшой гостиницей, и родным домом для меня, дяди Димитрия и двух наших тетушек.
Чем ближе разговор – тем больше я переживаю. До последнего раздумываю над тем, чтобы спасовать и вильнуть в свою комнату. Но все же дохожу до конца коридора и громко стучусь в дядюшкин кабинет.
Я знаю, что он здесь. Пьет ракию и сводит затраты с доходами. Это его обычная вечерняя рутина, в которую сегодня ворвется непутевая Еленика…
– Дядя, это я, – заглядываю и, не спеша войти, пытаюсь улыбнуться.
Он поднимает нахмуренный взгляд от своих тетрадей и смотрит немного растерянно.
– Время позднее, почему не спишь? – Смотрит сначала на часы, потом на меня.
В сердце колет досада. Это его забота? Или дядя просто понятия не имеет, что я всегда ложусь позже?
– Закончила дела. Решила к вам зайти. Хочу поговорить.
– Хм…
Он хмурится сильнее. Видимо, ему уже не нравится мое «поговорить», но и приглашения я больше не жду. Набравшись храбрости, шире открываю дверь и ступаю внутрь.
Закрываю ее за своей спиной, отрезая пути к бегству.
Кабинет дяди Димитрия обставлен старомодной темной мебелью. Паркет давно уже скрипит. Здесь можно было бы сделать ремонт, но дядя не хочет. Думаю, когда мне будет столько же лет, как и ему, я тоже буду держаться за привычное. Но пока меня тянет неизведанное.
– О чем поговорить, Еленика?
Я запинаюсь на пути к его столу, услышав вполне обычный, но такой многозначительный в моем представлении вопрос.
Действительно, о чем нам говорить, когда у нас всё хорошо? Я все исполняю и ни в чем не виновата?
Сердце ускоряется удар за ударом. Ладони становятся влажными.
– Я бы хотела поговорить с вами о своем будущем, тейе.
Дядя, судя по тому, что хмурится всё сильнее и пытается вернуться к изучению тетради, о моем будущем говорить хочет не очень. Но, со вздохом, смиряется.
Закрывает свои расчеты и поднимает взгляд на меня.
– Ну присаживайся, поговорим о твоем будущем.
Опустившись на кресло, складываю суетливые руки на столе, крепко-крепко сжимаю колени. Всю себя ощущаю одной огромной сжавшейся пружиной.
– Я хотела сказать, что очень благодарна вам за все добро, которое вы мне оказали, тейе Димитрий. Я навсегда буду перед вами в долгу за то, что взяли после смерти бабушки, хотя не должны были.
Реакция дяди явно дает понять, что ему неловко. Он двигается на своем кресле и сжав губы, отмахивается:
– Брось, Лена. Ты моя кровь. Племянница. Как я мог бы жить, зная, что сдал одну из Шамли в детский дом?
Из-за переизбытка чувств и накала эмоций на моих глазах выступают слезы. Сложно не чувствовать себя ужасной и неблагодарной в этот момент. Но и от мечты отказаться я не могу. Кроме того, что я – Шамли, ещё я отдельный человек.
Прокашлявшись, стараюсь снова взять себя в руки.
– Нет, я правда очень благодарна вам, дядя. И хочу, чтобы вы это знали. Благодаря вам я выросла. Многому научилась. Не знала ни холода, ни голода… – Сказать, что здесь меня любили, язык не поворачивается. Но может это и не так-то важно. – Я всегда буду это помнить. И всегда буду готова прийти к вам на помощь, если вы будете в этом нуждаться. Но сегодня я хочу попросить вас меня отпустить.
Моя пружина продолжает сжиматься, а вот дядя как будто выстреливает. Нахмуренные брови и лоб внезапно становятся гладкими-гладкими. Взгляд – искренне пораженным. Даже сжатые губы расслабляются.
Он снова двигается по креслу.
– Что значит, отпустить? – Переспрашивает как бы осторожно, но я ощущаю, что просто не будет.
– Я хочу поступить на вокальный факультет. Экзамены в августе. Я знаю, что вы видите меня в Кали Нихта. Рядом. Но я больше не хочу откладывать свои мечты. Я вижу свою судьбу другой. Я поеду поступать, буду учиться, потом…
Вместо тысячи слов я достаю из кармана красочную брошюру моего будущего университета. Разворачиваю и кладу на стол перед дядей. Мне кажется, стоит только пролистать ее – и он меня поймет.
Или всё же...
Договорить мне не дают.
Дядя выставляет в воздух указательный палец, я тут же умолкаю. Берет брошюру и открывает. Я с замиранием сердца слежу за тем, как его глаза бегают по строчкам. Только заканчивается всё не моментальным принятием. А жаль.
Дядя резко отталкивается от ручек кресла и встает.
Я осознаю, что дрожу всем телом. Он отходит к окну, оглядывается на меня.
– Куда ты хочешь поступить, Еленика? – не случайно использует именно эту форму моего имени, покачивая буклетом. Его голос звучит еще не угрожающе, но я уже чувствую огромное желание прижать щенячьи уши перед главой нашей греческой стаи. – На певицу? Я не ослышался?
– Нет, дядя. Вы не ослышались. Мои родители… Они пели. И я тоже хочу петь.
– О своих родителях ты лучше сейчас не вспоминай, Лена. Твой отец отрекся от нас и укатил по своей дурацкой прихоти. Твоя мать даже гречанкой не была. И вообще у нас тут много к ней вопросов! А ты кто, Еленика? Твоя бабушка тебя кем воспитывала, Еленика? А я кем?
Дядя рубит жестко. Как будто прямо по сердцу. Я захлебываюсь сразу и от обиды за маму с папой. И за боль вопросов о себе.
Я прекрасно понимаю, что для моего дяди выбор стоит именно так: ты либо гречанка и сидишь у него под крылом до замужества. Либо…
– Я пою в Кали Нихта. Всем нравится. Вам нравится. И вы не спрашиваете, гречанка я после этого или…
По вздувшейся и пульсирующей на виске дяди венке видно, что он злится все сильнее и сильнее.
Разжимаю практически до паралича сжавшиеся пальцы и тру их о подол платья. Тру. Тру. Тру…
Хочется сделать паузу в разговоре и выпить хотя бы воды. Но нельзя.
Дядя взмахивает рукой и поворачивается ко мне всем телом. Вернувшись к столу, упирается в него кулаками.
– И речи быть не может, Еленика. Никаких поступлений на певицу, ты меня поняла? Чтобы я больше и не слышал этих глупостей. Одно дело здесь. Под моим присмотром. А другое… – Дядя взмахивает буклетом куда-то в сторону, не скрывая пренебрежения. – Или ты думаешь я допущу, чтобы по поселку только и говорили, что племянница Димитрия Шамли подавалась на шлюху поступать?
Его слова сравнимы с сильным ударом под дых. Из меня резко выходит воздух.
Я увожу взгляд и пытаюсь успокоиться. Но щеки горят. Глаза наполняются слезами. Впервые за… Не знаю, за сколько.
– Или тебя там заждались? Сами пригласили? За талант возьмут? Ты вообще знаешь, как туда поступают, Еленика? Думаешь, голосом их поразишь? Через койку! И учиться потом там будешь через койку! Там таких горластых сотни! Я, конечно, знал, что ты наивная, но не дура ведь, Еленика!
– Из-за того, что я пою у вас, я тоже теперь шлю… – Даже договорить не выходит. Голос обрывается.
Смахиваю слезы и смотрю на дядю.
– А ты как себе думаешь? У меня ни разу не спрашивали, сколько надо дать, чтобы ты приватно спела? – Внезапное откровение выливается на голову ведром помоев. – Я разрешил тебе петь, потому что ты очень просила. Потому что тётушки за тебя просили. Но если бы я знал, что ты возомнишь из себя звезду и решишь… Нет, Лена. Нет. Нет. И нет. И речи быть не может. Ты уже учишься в хорошем университете. Получаешь серьезное образование. Этого достаточно. Ни о каких поступлениях на певицу и не думай. Я тебе запрещаю. Услышала? Спать иди и выброси из головы эти глупости. Фамилии Шамли в этой грязи не будет!
Дядя припечатывает свои слова громким ударом ладони по столу. Дальше назад летит буклет. Я рефлекторно ловлю его и прижимаю к груди. В которой, как будто, зияет дыра.
Глава 15
Лена
Тетушки правы когда говорят, что с меня всё как с гуся вода.
Я пытаюсь так жить, чтобы собственная реальность не доставляла столько боли, сколько может.
Но сегодня «стечь» не получается.
Похожие книги на "Договор на одну ночь (СИ)", Акулова Мария
Акулова Мария читать все книги автора по порядку
Акулова Мария - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.