Прощай, неразделённая любовь (СИ) - Галс Марина

— Спасибо, — сухо ответила я, откладывая коробку в сторону.

Чтобы не стоять как истукан под испепеляющим взглядом Соколова, я достала из навесного шкафчика вазу, налила воды и поставила в неё букет. Розы. Конечно, розы. Что же ещё? Красные, бархатистые, с намёком на страсть.

Они были прекрасны. Идеальные, без единого изъяна. Но ощущение, что это отработанная годами привычка, портило всю прелесть этих цветов. «Сколько таких букетов он уже подарил?» — подумала я, втыкая стебли в воду с чуть большей силой, чем нужно.

Кофе закипал на плите, наполняя кухню горьковатым ароматом. Я чувствовала, как глаза босса следят за каждым моим движением. Мне было непонятно, с какой целью он пришёл ко мне, и я испытывала из-за этого некоторую растерянность.

«Что ему от меня нужно?» — этот вопрос не давал покоя. Если бы он хотел только поговорить, то мог бы просто набрать номер моего телефона. Если бы хотел извиниться, то начал бы с этого. Но он сидел и наблюдал, словно ожидая чего-то.

Непрерывный поток мыслей в голове не давал сосредоточиться ни на чём конкретном.

«А, может быть, он пришёл, чтобы вернуть меня на работу? — мелькнула в голове ещё одна догадка. — Или это просто игра? Ответ на тот спектакль, что мы с Димой устроили ему вчера?»

Я не знала, что хуже.

— Свет, давай, поговорим? — голос Ивана прозвучал почти ласково, даже нежно, и от этого стало ещё тревожней.

Этот странный тон… Он никогда не использовал его раньше. В офисе он обычно бывал резким, деловым, требовательным, иногда — насмешливым и ироничным. Но не таким. Не нежным и не ласковым.

Я налила в чашку кофе — чёрный, без сахара, точно так, как он всегда пил. В отличие от Ивана, я до сих пор хорошо помнила все его привычки, даже если разум отчаянно пытался их забыть.

Рука невольно дрогнула, когда я взяла чашку.

«Соберись, дура», — мысленно выругала я себя.

Но, вместо того, чтобы собраться и настроиться на серьёзный лад, я зачем-то глупо улыбнулась. Совсем некстати. Хотя и понимала, что моё сегодняшнее поведение совсем не вяжется со вчерашним образом дерзкой и уверенной в себе девушки.

Эта улыбка была фальшивой, вымученной, и выглядела, как проявление моей слабости. И я мысленно ненавидела себя за неё. Но ничего не могла поделать.

— А… о чём вы хотите поговорить, Иван Александрович?

— О нас с тобой, — Соколов сделал несколько глотков из чашки с кофе и, слегка прищурившись, добавил: — Кстати, можешь называть меня на «ты» и просто по имени. Ни к чему этот официальный тон.

Я замерла. «О нас? Каких ещё «нас»? Мы никогда не были «нами».

— Хорошо, Иван Алекс… Ваня...

Его имя, произнесённое вслух без отчества, будто бы обожгло язык. Прозвучало очень непривычно.

Хотя раньше, в своих мечтах я очень часто шептала это имя в подушку бессонными ночами. «Ваня… Ванечка…» Но когда дело дошло до того, чтобы произнести его сейчас, вот так, без подготовки… Это оказалось для меня непростой задачей.

Перебороть себя было непросто, всё-таки мужчина, сидевший напротив, до сих пор оставался для меня моим начальником Иваном Александровичем. Пускай и бывшим.

Но теперь между нами не было больше офиса, контракта, других сотрудников. Были только мы двое на небольшой кухне, чашка кофе и что-то ещё, о чём я боялась даже подумать.

Глава 22

Казалось бы, что тут особенного? Назвала бывшего начальника просто по имени…

«Ваня…»

Но Соколов воспринял моё неофициальное обращение к нему как сигнал к действию. Как знак начала более близких, даже тесных, отношений.

На какое-то мгновение Иван замер, его взгляд заметно изменился — стал пристальнее и глубже. Он медленно отставил кофейную чашку в сторону. Затем неспешно поднялся, словно давая мне время передумать, сбежать, отшутиться.

Но я не двигалась, застыв на месте, как кролик под гипнотизирующим взглядом удава.

Соколов подошёл ко мне. Слишком близко. Настолько, что сердце в моей груди заколотилось с удвоенной скоростью. Не от восторга, не от долгожданной радости, а от чего-то другого. Более сложного и труднообъяснимого.

Может быть, от страха? От предвкушения? Или от осознания того, что я вот-вот сделаю шаг, после которого пути назад уже не будет?

Его пальцы коснулись моей руки — лёгкое, едва заметное прикосновение, но я вздрогнула. И не убрала его руку.

Почему?

Потому что где-то глубоко внутри, под слоями обиды, злости и разочарования, всё ещё теплилось «то самое» чувство, которое я так отчаянно пыталась похоронить. То, из-за которого я пролила столько слёз и злилась на саму себя за слабость. Клялась, что больше никогда…

Но стоило ему оказаться рядом, стоило его пальцам медленно, почти невесомо скользнуть по моему запястью, и всё, чего я так упорно добивалась несколько месяцев подряд, рухнуло в одно мгновение. Я почувствовала, как что-то внутри меня сдаётся.

«Что он делает?» — с лёгкой паникой пронеслось в голове.

Но было уже поздно. Соколов снова обретал незримую власть надо мной.

***

Невозможно даже представить, как часто я раньше мечтала об этом.

Казалось, эти фантазии в одно время стали неотъемлемой частью меня. Я теряла счёт ночам, в которые богатое воображение рисовало передо мной его — Ивана, высокого, сильного, властного, с этим невыносимо притягательным взглядом завоевателя.

В мечтах он подходил ко мне именно так — без предупреждения, без лишних слов. Без этой ненужной болтовни, без фальшивых улыбок и пустых комплиментов.

Он просто брал, что хотел.

И в этих грёзах он притягивал меня к себе по-собственнически, с той грубоватой нежностью, от которой ярким огнём вспыхивало желание. Его руки, сильные и уверенные, заставляли покориться не силой, а, скорее, невозможностью сопротивляться ему.

Я не раз фантазировала, что между нами случилось бы дальше...

Мои мысли уносились туда, где я была совсем другой и могла делать то, о чём в реальности побоялась бы себе признаться. Я представляла, как его пальцы будут скользить по моей коже. Как его дыхание, горячее и неровное, обожжёт шею, когда он наклонится совсем близко. Как его губы почувствуют вкус моих губ.

И тогда я… Тогда бы я растаяла. Отдалась бы ему без остатка, как в тех дерзких, порочных фантазиях, что нередко крутились у меня в голове по ночам, заставляя ворочаться в постели.

И я с ума бы сошла, если бы такое произошло на самом деле.

Ещё несколько дней назад сошла бы с ума... Но сегодня меня что-то смущало.

И это было странно. Необъяснимо. Ведь всё происходило точно, как в моих мечтах: желанный мужчина, мой бывший босс, стоял рядом, его горячий взгляд скользил по моей шее, груди, губам — медленно, намеренно смакуя каждую деталь. Его пальцы, сжимавшие мою руку, слегка подрагивали. Он хотел меня. Сильно.

А я?

Что же случилось со мной? Почему вместо любовного трепета, вместо этого сладкого предвкушения, внутри поднималось что-то совсем другое?

А случилось то, что я не чувствовала больше в себе былой уверенности в том, что по-прежнему жажду близости с этим мужчиной. Что хочу этих прикосновений. Что всё ещё мечтаю об отношениях с ним.

Внутри будто разыгралась буря.

Одна часть меня — обиженная и израненная, помнила о боли и унижениях. О тех днях, когда он проходил мимо, не замечая. О ночах, когда я рыдала в подушку, потому что снова увидела его с другой.

Другая часть — слабая, податливая, до сих пор предательски влюблённая, трепетала от его прикосновений, от откровенных взглядов, от горячего дыхания рядом.

И я пока не знала, какая часть меня одержит победу.

***

Я резко отпрянула назад, вжавшись в тумбу от кухонного гарнитура. Руки сами собой скрестились на груди, чтобы выстроить не очень надёжный, но всё-таки барьер между нами. Может, этот жест не остановит его, но хотя бы даст понять: я не из тех, кого можно прижать к стенке одним только взглядом. Не из тех, кто растает от первого же намёка на внимание.