- Если ты так… всхлипывает она, - если разговор строится таким образом, то… я брошу Владлена! Я расстанусь с ним, ты только скажи.
- Говорю. Расставайся.
Лена застыла, будто её действительно ударили. Глаза округлились, губы слегка приоткрылись – она явно не ожидала такого прямого ответа.
- Ты... ты серьёзно? - её голос дрожит.
Я пожимаю плечами, откидываюсь в кресле и скрещиваю руки на груди.
- Абсолютно. Расставайся. Прямо сейчас. Позвони ему и скажи, что уходишь. Что, к примеру, нашла другого.
Она моргает, словно пытается осознать, что только что сама загнала себя в угол.
- Но... но я же...
- Что? - наклоняюсь вперёд, упираясь локтями в стол. – Ты же хочешь снова дружить? Тогда надо выбрать, кого ты больше любишь, его или меня?
Лена краснеет, её пальцы сжимают край пальто так, что костяшки белеют. А я… получаю болезненное удовольствие от этой игры. Вижу, что она мучается и наслаждаюсь!
- Я не знаю...
- Вот видишь, - вздыхаю я. - Ты даже в этом не уверена.
Она вдруг резко выпрямляется, глаза загораются обидой.
- Ты жестокая! Я пришла за помощью, а ты...
- А я что? - перебиваю. - Должна тебе помочь выбрать платье, чтобы ты красиво смотрелась на совместных фото с МОИМ мужем?! Вы там с Лёней в себе или как?
Лена открывает рот, но я уже машу рукой.
- Не утруждайся. Я пошутила. Этот товар возврату не подлежит – мучайся с ним сама.
Её лицо искажается.
- Я даже не догадывалась, что ты такая... такая…
- Жестокая? - заканчиваю за неё. - Да, вот такая. Теперь ты знаешь.
Лена резко разворачивается, хватается за ручку двери – но я её окликаю.
- Траурное.
Она замирает, оборачивается.
- Что?
- На корпоратив покупай закрытое чёрное платье. Максимально траурное.
Лена смотрит на меня, будто я сошла с ума. Потом резко распахивает дверь и выбегает, даже не попрощавшись.
Дверь захлопывается.
Я остаюсь одна.
Тишина.
И вдруг – смех.
Сначала это просто нервный выдох, потом хриплый звук, застрявший в горле. А потом уже настоящий, громкий, истерический хохот, от которого сводит живот. Я смеюсь так, будто это самый смешной спектакль в моей жизни, пока слёзы не начинают капать на полированную столешницу, оставляя мокрые следы.
Боже, какая же я идиотка!
Я победила в этой дурацкой перепалке, но проиграла в куда более важной битве. Муж снова меня обманул. Да, в мелочи – но обманул. И Лена... Лена, которую я растила, которую учила, которую считала - нет, не подругой - дочерью!
Встретила ее в самый черный период своей жизни. Убедила себя, что это не случайно, и мы можем спасти друг друга. Она меня от одиночества. Я ее от пьяного ада родительского дома.
Рита предупреждала: «От осинки не родятся апельсинки». А я спорила: «Всё дело в грунте! Я создам подходящий!»
И ведь создала. Создательница года, блин!
Поливала. Удобряла. Любила.
А в итоге - вырастила нарцисса.
Из нежного ростка - ядовитый цветок.
Я закрываю лицо руками. Слёзы текут сами, без разрешения. Сначала тихо, будто в глаз что-то попало. Потом - навзрыд.
Мне стыдно.
Не за них - за себя. За то, что позволила им относиться ко мне, как к вещи. За то, что доверяла, когда все кричало об обратном. За то, что снова, в который раз, оказалась слишком мягкой, слишком доброй, слишком... глупой.
И самое смешное, у этих двух все хорошо! Будут утешать друг друга, обсуждая, то, какая я плохая. А я, человек, который реально не сделал ничего плохого… Боже, мне даже сейчас позвонить некому! Просто поплакать в жилетку, просто рассказать, просто на секунду, на один короткий миг перестать быть Кариной Ким и стать… женщиной.
Вокруг сильных женщин крутится столько легенд, и ни одна из них не расскажет, что на самом деле сильная женщина мечтает найти человека, с которым можно снова быть слабой.
Голова тяжелая, как будто налита свинцом. Слезы размывают тушь, оставляя черные дорожки на пальцах. Я даже не пытаюсь их остановить - пусть текут, пусть смоют хотя бы часть этой боли.
И тут - скрип двери.
- Пришел сообщить, что у меня закончились пряники и деньги на Ритц, так что, если ты не передумала, то я… - Яшин замирает в проходе. Ему нужна всего секунда, чтобы оценить обстановку и он тут же срывается в мою сторону. – Твою мать, Карина!
Глава 15
- Карина, что с тобой? Ударилась? Упала? Чёрт, ты чего?! — Голос Яшина режет уши, слишком громкий для этой застывшей тишины.
Я резко отворачиваюсь. Влад впервые видит меня такой - с мокрым лицом, дрожащими губами. Сейчас я настолько некрасива, что мне хочется скрыть это, исчезнуть, а лучше провалиться сквозь пол. Мои слёзы не для всех. В идеале — ни для кого.
Яшин хватает салфетку со стола, грубо вытирает мне щёки. Его пальцы шершавые, будто он не бумажки в суде перекладывает а сваи забивает. При чем этими самыми руками.
- Ничего себе, просто вода! - фальшиво удивляется он. - А я-то был уверен, что ты плачешь кислотой.
Бью его кулаком в бок. Не больно, но в ответ он стонет - слишком громко и театрально.
- Прости, прости, полудурка. - Его губы растягиваются в кривой ухмылке. - Ты ведь не думала, что с годами это у меня выветрилось? Наоборот, настоялось, дозрело. И теперь я - эталонный кретин!
- И упёртый баран, - снова всхлипываю. Слезы и не думают заканчиваться.
- Разумеется, - легко соглашается он, протягивая стакан воды.
Пью жадно, зубы цокают о стекло. Вода капает на блузку, оставляя тёмные пятна. Не успеваю отдышаться, как дверь с треском распахивается.
Ира. Она стоит на пороге, широко раскрыв глаза. Обычно заходить без стука табу. Но сегодня правила летят к чёрту.
- Карина Викторовна, этот опять без приглашения, я не смогла его остановить! Вам... помочь? - её голос дрожи от злости.
Надо успокоить девочку. Я открываю рот, но вместо слов - предательская икота. Пальцы судорожно сжимают стакан.
- Ира, идите, Бога ради! - резко обрывает Влад.
Бросаю на него возмущённый взгляд, но он уже крутится вокруг, как назойливая оса: поправляет сбившийся воротник, вытирает пролитую воду, постоянно касается - плеча, спины, запястья...
И его руки. Чёрт возьми, его руки. Я и забыла, какие они горячие. Будто всё тепло, которого мне так не хватало эти годы, скопилось в его ладонях.
- Не... не трогай, - шиплю я, но тело предательски тянется к этому теплу.
Яшин прищуривается, но не убирает руку.
- Ага, конечно. Как скажешь, генерал.
И продолжает наводить порядок в моем разрушенном мире с наглой самоуверенностью человека, который считает это своим правом. Его пальцы поправляют бумаги на столе, складывая их в аккуратные стопки, будто он может так же легко упорядочить и мои эмоции.
Дверь снова распахивается с такой силой, что стеклянная перегородка дрожит.
"Господи, да что за день сегодня?" - мысленно стону я, чувствуя, как начинает пульсировать в висках.
Иван Петрович вваливается в кабинет, тяжело дыша. Его лицо пунцовое, как спелый помидор, в руках - дубинка времен его былой славы. Вид у него одновременно героический и жалкий: жилетка расстегнута, потому что иначе в нее не влезет солидный живот, седые виски слиплись от пота.
- Карина Викторовна! - хрипит он. - Вызываем полицию или сами разберемся?
Его старческие, но все еще зоркие глаза яростно сверлят Яшина, который тут же расплывается в ухмылке:
- Давайте сами? По-семейному, так сказать?
Рита, которая тоже пришла и тоже не предупреждая, ворвалась в кабинет, застывает за Иваном Петровичем и перепуганной Ирой. Она единственный человек, который хоть что-то понимает в этом цирке. По крайней мере, она точно знакома с местным клоуном. Рита сразу оценивает обстановку и смотрит на нас до того заговорщицки, что мне хочется сдохнуть. Мнительная по натуре, наверняка она себе уже что-то придумала. Ее взгляд скользит с моих заплаканных глаз на Яшина, который продолжает стоять ко мне слишком близко.
