Одержимость Буйного (СИ) - Сакурская Яра

Слышит только себя, на других ему плевать. Я лишь бесправная игрушка в его руках.

Но дурацкое сердце никак не желает признавать правоту разума.

И тоскует по этому сумасшедшему. Как бы я не пыталась отвлечься, всегда возвращаюсь мыслями к Рустаму.

И так ругаю себя за это, что щёки от натуги краснеют.

А он не приезжает, не пишет и не звонит.

Застрял, наверное, на своей работе или с другими девушками развлекается.

Я не имею права ревновать, мы друг другу никто.

И потом, я же сама хотела, чтобы мужчина оставил меня в покое.

Буйный смилостивился и отстал, а я почему-то не могу этому порадоваться.

Увидеть его хочу, обнять...

Так, хватит раскисать! Сколько можно мусолить одно и то же второй день подряд?

Надо искать себе работу. На дурацкие глупости перестану отвлекаться и деньги свои в копилке будут лежать.

И опять ругать себя начинаю, что я слишком глупая и доверчивая. Ничему меня жизнь не учит.

— Рекс, гулять, — быстро встаю с дивана. — Идём, парень. Иначе я продолжу заниматься самокопанием вплоть до поздней ночи.

Одеваюсь в тёплые леггинсы, меховую курточку и кроссовки.

Всё-таки, осень окончательно вступила в свои права, а простывать мне как-то не хочется.

На Рекса одеваю поводок и намордник, он смиренно терпит. Вообще, славный пёс, умный и ласковый.

Глажу его по голове, а Рекс доверчиво тянется ко мне. И даже когда я руку убираю, продолжает выпрашивать ласку.

Вот же хитрый.

В коридоре мы застреваем ещё на пять минут, я продолжаю его тискать и умиляюсь.

Снова идём в парк.

Я повыше натягиваю воротник куртки. Ветер сегодня отнюдь не тёплый.

Листья с деревьев срывает, в общем, осеннюю красоту наводит. Я даже голову поднимаю, чтобы получше разглядеть листопад.

Рекс послушно рядом замирает, садится на сухой асфальт.

В этой части парка немноголюдно, только вдалеке слышно, как на площадке резвятся дети.

Даже своих охранников не наблюдаю.

Испарились они, что-ли?

Озадаченно пожимаю плечами. Ну и ладно, они мне не мешают. Что есть, что нет, как-то всё равно.

— Ева Матвеева?..

Изумлённый незнакомый мужской голос вынуждает меня настороженно обернуться.

Я пристально разглядываю молодого мужчину крепкого телосложения.

Цепким взглядом прохожусь по его приятному лицу.

В голове какие-то обрывки воспоминаний мелькают, а я никак не могу за них зацепиться.

— Да, а вы?..

— Я Илья Матвеев.

Поводок с тихим шуршанием падает на землю.

Я замираю в шоке, едва могу повернуть язык. В таком ауте нахожусь, что не могу собрать мысли в кучу.

Нет, не может быть! Это правда он?..

Но как же, это ведь невозможно.

Пока мозг отчаянно пытается переварить информацию, мужчина решает добить меня окончательно.

— Ну, Ева. Помнишь, как мы ездили в Дубровку к бабушке Татьяне? Наряжали ёлку, ты ещё тогда разбила стеклянную игрушку в виде шишки и долго плакала...

Я и сейчас заплакать готова!

С разбегу бросаюсь ему на шею, крепко обнимаю.

И слезы от радости на глаза наворачиваются. Так хорошо на душе становится, что я готова вопить от счастья во весь голос.

Мужчина бережно прижимает меня к себе.

Мы примерно одного роста, хотя, это не удивительно.

— Илья, брат! — я чуть отстраняюсь, ошарашенно вглядываюсь в его лицо. — Это правда ты?..

— Правда, — Илья широко улыбается. — Ты так выросла, звёздочка...

32

— В моём деле было написано, что родственников у меня не осталось. Ты вообще, якобы, пропал без вести.

— Это правда, — брат сидит рядом со мной на скамейке и согласно кивает. — Я действительно потерялся в лесу. Когда меня нашёл егерь, я был уже без сознания. Как выкарабкался, не знаю. У меня ведь амнезию диагностировали. Переохлаждение, множественные гематомы и переломы. Я до сих пор не помню, что со мной случилось.

— И что с тобой было потом? — живо интересуюсь. А у самой холодок по спине идёт от его слов.

— Спустя какое-то время после долгой реабилитации, меня усыновили. Когда стал совершеннолетним, пустился в свободное плавание. И потом, ты не поверишь, но ко мне частично вернулась память.

— И что же ты вспомнил?

— Немногое, — признается брат. Чуть заметно морщится. — Только тебя, и некоторые моменты из детства. Как только разобрался со всеми делами, решил вернуться в родной город. Понадеялся, что ты никуда не уехала.

— Нет, мне некуда ехать, — я смущённо улыбаюсь. — Я же из детского дома только недавно выпустилась.

— И что же, в центре живёшь? — добродушно интересуется.

— Нет, на квартире, — я понимаю, что диалог начинает сворачивать не в ту сторону. Сейчас Илья начнёт задавать неудобные вопросы. Действую на опережение. — Давай за пирожными зайдём и пойдём ко мне в гости?

— Замёрзла? — брат участливо кивает. За руку меня берёт. — Идём, тут есть одна вкусная пекарня. У них такие десерты, язык откусить можно. — лукаво смотрит на меня. — И что, если не в центре живёшь, значит с молодым человеком? Или хорошо зарабатываешь, что можешь себе позволить снять квартиру?

— Ну, давай я с мыслями соберусь и тебе расскажу, — стараюсь улыбнуться, но получается плохо.

И как я ему про этого бандита расскажу?

Вдруг Буйный будет представлять опасность для моего брата?

Нет, я не позволю, чтобы с ним что-то случилось.

В четыре года я его уже потеряла. Больше такого не произойдет.

Рассматриваю Илью осторожно, из-под опущенных ресниц.

Мы с ним похожи.

У меня его кудрявые волосы, изгиб бровей, серые глаза и такой же подбородок.

И хотя, брату двадцать шесть, он выглядит чуть младше своего возраста.

Я до сих пор не могу поверить, что жизнь подбросила мне новый виток. Мой Илья, самый лучший старший брат на свете, оказался живой!

Ещё и меня нашёл!..

— Звёздочка, — брат осторожно трясёт меня за руку. — Это от радости у тебя такие ошарашенные глаза или что-то случилось?

— От радости, — быстро соглашаюсь. — Я до сих в себя прийти не могу.

— Я тоже, — Илья смеётся. — Я тебя по нашим семейным кудрям узнал. И по росту, конечно.

Мы смеёмся.

Все печали и тревоги как-то разом отходят на второй план.

Мне интересно, что всё-таки с ним произошло?

Но я понимаю, что брат действительно толком ничего не помнит, иначе, рассказал бы мне.

Мы всегда были близки, и это осталось неизменным.

Надеюсь, когда-нибудь воспоминания к нему окончательно вернутся.

— Ты и родителей не помнишь? — уточняю очень осторожно.

— Бабушку Татьяну смутно, — Илья спокойно пожимает плечами. — Родителей не помню. — указывает пальцем на стеклянную витрину. — Девушка, два тирамису, два медовика и сахарные леденцы, штуки три. С собой, будьте добры.

Я улыбаюсь.

Помнит ведь, как я любила в детстве сахарных петушков. Головой прижимаюсь к его плечу, не могу успокоиться.

Сумасшествие какое-то. Я теперь не одна!

Ко мне вернулся брат!

Ликую, словно маленький ребёнок. Я ведь теперь и поплакаться ему могу.

И Илья выслушает, советом поможет. Я, конечно, всю правду ему не смогу рассказать, но хотя бы попробую с чего-нибудь начать.

— Ну, звёздочка, — мы выходим из пекарни. Он отвязывает от перил поводок и протягивает мне. — Ведите давайте. Далеко идти? Или на автобус пойдем?

— Ой, нет, — я только отмахиваюсь. — Совсем близко, пару домов пройти.

— Элитный район, — брат почему-то мрачнеет. — Так кто твой молодой человек?

— Ой, — у меня от его вопроса где-то под левой лопаткой начинает колоть. — Илья, я ещё не настроилась. Но я расскажу тебе, обещаю.

— Настолько серьёзный парень?

Я неопределенно пожимаю плечами. Серьёзный и опасный мужчина, так будет правильнее.

Но ему это знать пока не обязательно.

За разговорами о пустяках, мы добираемся до дома.

Я постоянно оборачиваюсь, но своих охранников не наблюдаю.