Неподходящая (СИ) - Резник Юлия

– Не знала, что ты такой матерщинник, – смеется на мои бормотания. Смеется, да, а внутри всё ещё дрожит.

– Да что ты? – сиплю я.

– У тебя репутация очень хорошего правильного мальчика.

– Разве ты не получила возможность убедиться в обратном?

Я готов на второй заход. Руки сами к ней тянутся. Ладонь ложится на гладкий живот. Жарко, уверенно. Я ощущаю, как под пальцами сокращаются ее мышцы. Реакция почти мгновенная. И я думаю – ещё пару минут, только пару, и я снова окажусь в ней.

– Ага, – шепчет Лейла, смущенно пряча лицо у меня на груди.

– Блин, – выдыхаю, поднимая взгляд к потолку. – Мы совсем долбанулись.

– Жалеешь? – Лейла замирает в моих руках. Хорошо, что она не видит моего лица, потому что на нем наверняка написано замешательство. На самом деле это все действительно чертовски сложно. Но сказать, что я жалею – значит соврать. Поэтому я немного хитрю, сделав вид, что не понял ее вопроса:

– У меня так сорвало башню, что я даже забыл о резинках.

Осторожно переложив Лейлу со своей груди на подушку, сажусь. Тянусь за пиджаком, вытаскиваю из кармана ленту презервативов и небрежно бросаю ее на тумбочку. Лейла удивлённо хмыкает.

– Господи. Ты что – из тех, кто всегда готов?

– Я же хороший мальчик, помнишь? – подмигиваю. Она фыркает и поспешно натягивает на грудь сползшее одеяло. А я встаю – надо попить и открыть форточку, раз уж кондиционера здесь нет.

Сделав шаг, наступаю на игрушку-пищалку и от неожиданности подпрыгиваю. Лейла смеется, прикрыв рот ладошкой. С усмешкой качаю головой, гадая о том, какие меня еще поджидают сюрпризы.

– Прости, мы очень торопились, собираясь утром. Обычно я успеваю прибраться.

– Забей, – отмахиваюсь я. – Пойдешь со мной?

– Куда?

– В душ.

Я оскаливаюсь, наблюдая за тем, как шокированно распахиваются ее глаза. Не знал бы, что она была замужем – подумал бы, что имею дело с нецелованной девочкой. Мне пиздец как нравится то, как она на меня реагирует.

– Ты меня смущаешь.

– Почему? Привыкай.

Говорю и только потом понимаю, как это все для нее обозначил. Лейла широко распахивает глаза. Ладно, может, я зря… Но не думала же она, что мы обойдемся разовым перепихом? Мне ее мало. Мне еще хочется. И еще. А прошлое… Мы что-нибудь придумаем. Найдем какой-то баланс.

Я гляжу на нее, вытирая краем простыни сперму. Лейла сглатывает. Стыдливо отводит взгляд, но, любопытная, один черт возвращает. Я улыбаюсь, подавая ей руку. Она колеблется, но все же доверчиво вкладывает свои пальчики в мою ладонь.

А почему, собственно, нет? Мы же можем просто встречаться. Не выпячивая, по-тихому, да, но хоть так?

Затаскивая ее за собой в душ, я взвешиваю за и против. С первым все понятно – я просто ее хочу, как еще никого и никогда не хотел. Со вторым… В принципе, все тоже более-менее ясно. Там все то, что может помешать моим планам. Начиная от моих родителей и ее прошлого – факторов существенных, но довольно расплывчатых, до вполне насущных – таких, как наличие у Лейлы ребенка и некоторые логистические трудности, связанные с ее проживанием в жопе мира.

– О чем ты думаешь? – Лейла касается моего пресса дрожащими пальцами. Вода хлещет… И я снова ее хочу.

– О нас. О Ками… Как все устроить.

В глазах Лейлы мелькает что-то такое, от чего мне становится не по себе.

– Ты правда видишь нас в будущем? – шепчет она.

– Правда, – шепчу я, разворачивая ее к себе задом.

Глава 13

Лейла

– Проходи скорее. Ками, смотри, кто пришел? Мама!

Я наклоняюсь, чтобы снять кроссовки, и морщусь. Между ног саднит — горячо, тягуче, сладко. Стоит только вспомнить, что этому предшествовало, и всё внутри обволакивает тёплой волной стыда, восторга и... смущения. Щёки заливает огнём. Мне кажется, мама может по одному выражению моего лица понять, чем я занималась. И это ужасно стыдно. Но жалею ли я? О, не-е-ет.

– Уже? Мы поедем домой, да? – печалится дочь, выбегая из комнаты мне навстречу. Выходит, зря я переживала, что, оставшись без меня, она будет тосковать? Зря выпроводила Адама ни свет ни заря и примчалась?

– Да разве я вас выгоняю? – всплескивает руками мама. – Гостите сколько хотите.

– Слышала, мам?

Я встряхиваюсь, выныривая из мыслей, в которых ещё царят насыщенный аромат его кожи, тепло ладоней, привкус соли на шее. Киваю чуть растерянно. И понимаю – что-то изменилось. Эти мягкость, приветливость... Они совершенно мне в новинку.

– Отца нет?

Это единственное предположение, которое хоть как-то может объяснить оказанное мне гостеприимство. Мама вспыхивает, когда понимает, к каким выводам я прихожу. Виновато отводит взгляд.

– Дома он. Мы как раз завтракаем. Проходи, что застыла?

Плетусь в столовую, совершенно не зная, чего мне ждать, но особенно и не переживая по этому поводу. Благодаря Адаму в один момент акценты очень сильно сместились. То, что казалось мне важным еще недавно, отошло в тень. Ну, не складываются у нас с отцом отношения, и что? Он уже давно не главный мужчина в моей жизни.

«А кто главный? Байсаров?» – оживает внутренний голос, выпуская наружу все мои страхи сразу.

«А если и так?»

«Лейла, ты совсем дура?»

«Он сам сказал!»

«Сказала что?!»

«Что это будет иметь продолжение, вот что!» – беззвучно рявкаю.

– Доброе утро, – здороваюсь с отцом, входя в столовую.

Тот отрывает взгляд от тарелки. Зрачки сужаются, как затвор. Я ощущаю, как отец сканирует меня взглядом, словно замечает мою дрожь, мой слишком яркий румянец, мою лёгкость. Вот уж от кого мне ничего не утаить. А я еще по поводу матери переживала!

– Доброе. Присаживайтесь, – строго кивает на стул. Да неужели? Ничего не понимая, беспрекословно подчиняюсь. Мама начинает суетиться, подкладывать мне в тарелку то одно, то другое, и напрочь игнорирует мои восклицания о том, что я на диете.

Впрочем, за эту ночь я сожгла столько калорий, что имею полное право немного себя побаловать. «Или нет?» – мелькает беспокойная мысль. Или теперь мне нужно еще больше стараться, чтобы соответствовать такому красавчику, как Адам?

Пока отец с матерью переводят разговор на моего брата, достаю телефон и открываю нашу с ним переписку.

«Как добралась?»

Улыбаюсь как ненормальная. Пальцы дрожат…

«Хорошо».

– Лейла! – окликает меня отец. Я вздрагиваю.

– Папа интересуется, как тебе работается, – поясняет мама, с осуждением косясь на зажатый в моих руках айфон. Послушно откладываю его в сторону. Обтираю об одежду немного влажные от волнения руки. И пожимаю плечами:

– Нормально. Коллектив хороший. Объем дел – тоже. Есть куда расти. Есть чему поучиться.

– А Байсаровы? – бросает отец будто невзначай. Наклоняется, откусывает лепёшку. Жует медленно, глядя поверх чашки. Я поздний ребенок, но зубы у отца белые и красивые.

– Что Байсаровы?

– Как к тебе относятся? По-человечески и в профессиональном плане?

Откуда этот интерес? Он же не ищет повода для эскалации, теперь, когда узнал, что для вражды не было никаких причин? Я опускаю чашку на стол. Сердце заполошно оступается в груди.

– С Вахидом мы еще ни разу не пересекались, – напряженно отвечаю я.

– А с Байсаровым младшим? – взгляд отца становится напряженным.

– Очевидно, да, – подхватывает разговор мать. – Вы же вчера его день рождения отмечали? Или я что-то попутала?

– М-м-м… Да. Адам... внимательный, вовлеченный в дела компании начальник. В коллективе его очень любят.

Отец морщится, словно я сказала что-то не то. Но кивает, оставляя меня гадать, как понимать его странные ужимки.

– Как он к тебе относится? Непредвзято?

– Как и ко всем своим подчиненным, – стою на своем я, хотя это чертовски сложно. Кажется, у меня сейчас дым из ушей повалит. Он что… Что-то подозревает?

– Думаешь, в этой компании у тебя есть перспективы?

– Всё будет зависеть от меня, – пожимаю плечами. И вдруг понимаю: я не хочу, чтобы он знал. Не хочу, чтобы кто-то сейчас, пока всё ещё зыбко, лез в наши отношения. Я хочу сохранить это только нашим. Но вовсе не потому, что боюсь нарваться на очередное неодобрение.