Сто причин родить от меня ребенка (СИ) - Марецкая Зоя

Я даже уговорил ее начать пить чай с медом и лимоном. Чтобы она получше себя чувствовала. Ну, не могу я, хоть убейте меня, заниматься сексом с женщиной, которая обессилела от голода. Беспредел какой-то. В первый раз в жизни в такой идиотской ситуации. У меня все возможности есть, чтобы Зою своей сделать, а я ее шиповником отпаиваю и боюсь, что она в обмороки начнет падать.

Чтобы не будить Снегурку, выхожу на кухню и только там принимаю звонок Кати.

– Гоги, привет, ты как там? – обеспокоенно спрашивает меня сестра.

– У меня все в порядке, вы как там? Почему так рано звонишь, что-то случилось? С мамой все нормально? С мальчиками?

– Гоги, все хорошо, все здоровы, в ресторане тоже все в порядке. Меня тут невеста твоя бывшая сильно допекает, просит сообщить, где ты. Ты ее номер, судя по всему, заблокировал? Она не может тебе дозвониться.

– Катя, просто свози ее на мою квартиру и присмотри, чтобы она чего лишнего оттуда не прихватила, – прохладно отвечаю я. – Свои вещи она может забрать и без меня.

– Она тебя видеть очень хочет, а не твою квартиру.

– А я ее не хочу видеть. Катя, ты подалась в адвокаты дьявола? Не надо за нее заступаться.

– Гоги, вы больше года встречались! Просто увидеться и поговорить – это для тебя такая проблема?

Меня бесят настойчивые попытки сестры лезть в мою личную жизнь. Поэтому я неосознанно повышаю голос.

– Извини, но нам c Маргаритой не о чем разговаривать. Мы уже сказали друг другу все, что хотели. Ее так вообще было не заткнуть. Я встречаюсь с другой женщиной. В ближайшие дни в Москве быть не планирую. Можешь ей все это передать, чтобы она умерила свою прыть. Пусть договаривается с тобой и вывозит свое барахло из моей квартиры, иначе я просто выброшу все на помойку. Очень возможно, что после отпуска я вернусь домой не один. Еще что-нибудь? Ты из-за Маргариты позвонила?

– Почему из-за Маргариты? Гоги, дорогой, мы с мамой всерьез беспокоимся за тебя. Что это за другая женщина? Почему ты ее скрываешь? Как и когда ты с ней познакомился? Почему Вахтанг молчит, ничего не рассказывает? Она замужем, у нее дети? Она старше тебя?

Улыбаюсь. Моя сестра неисправима.

– Катя, передай маме, что я уже взрослый мальчик, не надо обо мне беспокоится. Со своей личной жизнью я точно в состоянии разобраться. Если мы вместе приедем в Москву, то я, естественно, вас с ней познакомлю. Так что потерпи немножко. Поцелуй маму и мальчиков за меня, Катя. До связи, пока.

Нажимаю отбой и усмехаюсь. После позавчерашнего моего демарша по телефону сестра даже не заикнулась, что ждет меня в ресторане. Давно нужно было уйти в отпуск. Сколько у меня там дней накопилось? Или, может, уволиться, получить компенсацию за неиспользованный отпуск, съездить в Грузию с Зоей, а уж потом решать, возвращаться в «Сулико» или нет?

Завариваю шиповник, чай с медом и лимоном и возвращаюсь в комнату. И тут же понимаю, что Снегурочка не спит. Хоть она и лежит с закрытыми глазами, и пытается дышать размеренно. Вот только опять полностью накрыта одеялом, ночью она так ни минуты не спала. А еще у нее мокрые щеки и прерывистое дыхание.

Вчера она целый день не плакала. Видно, накопилось.

Смешная такая. Думает, я не замечу. Или сделаю вид, что не замечу. Пытается держать дистанцию.

Ложусь на свою половину матраца, стаскиваю с нее одеяло. Какое-то время наблюдаю за ней. Зоя лежит ко мне лицом у стены, а еще она без маски. Та за ночь слетела с ее лица и где-то затерялась. Поэтому я просто закрываю своей ладонью ее рот, а потом наклоняюсь и целую ее. Сначала по очереди в закрытые глаза, а когда они распахиваются, – в лоб и в нос.

Она смотрит на меня с таким тоскливым выражением в глазах, что у меня холодеет в груди. Все романтическое настроение тут же развеивается без следа.

– Заяц, что-то случилось? Ты почему такая потерянная? Откуда слезы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А они опять тут как тут, опять текут по щекам. И я пугаюсь всерьез. Вскакиваю, быстро иду на кухню за чаем. Заставляю вялую, грустную девушку подняться в постели, кладу ей в спину подушку. Настойчиво сую в руки чашку.

– Заяц, не надо меня так пугать с утра пораньше. Выпей. Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? У тебя что-то болит? Скажи что-нибудь, я же переживаю!

Она, обжигаясь, делает несколько глотков из чашки, а потом всхлипывает, уже не пытаясь таиться:

– Сестра тебе звонит, беспокоится, спрашивает… Это так трогательно… И мама тоже… О мне так давно никто не беспокоился… Мамы так давно нет…

Я выдыхаю одновременно и с облегчением, и с тяжестью на сердце. Смотрю на Снегурку – она окончательно расклеилась, шмыгает носом. Встаю еще раз, тянусь за ее нокией, которая, как обычно, лежит на полу на зарядке. Снимаю с блокировки телефон, захожу в журнал. Читаю вслух:

– Яночка, 9 неотвеченных вызовов. Последний: 2 января, 20.35. Машенька, 12 неотвеченных вызовов. Последний: 2 января, 21.15. Дашенька, 8 неотвеченных вызовов. Последний: 2 января, 15.03. Они тебе все по очереди звонят, Заяц. Тоже, наверняка, беспокоятся. Хочешь, я тебе их смс-ки вслух прочитаю? Смотрю, они неоткрытые все у тебя. Их тоже куча.

Чашка с горячим напитком летит на одеяло. Хорошо, что на меня не попало. А ведь эта фурия могла мне ее и в лицо швырнуть.

– Отдай сюда! – сердито кричит на меня Зоя и буквально вырывает из моих рук нокию. – Не разрешаю тебе копаться в моем телефоне! Это не твое дело! Ты чужой! Не лезь, куда не просят!

Это истерика, самая настоящая. Но мне от этого не легче.

– Ух ты, какие подробности-то всплывают! – ни на шутку завожусь я. – Интересное кино получается, Заяц. Чужой человек спит с тобой всю ночь, а утром еще и слезы вытирает, и целует, и чаем отпаивает! Как же так! Зачем же ты с чужим в постель легла? А родных даже и слышать не хочешь. Сама тут рыдаешь, а я еще и лезу? Ну-ну. Знаешь, что, Зоя Павловна, пожалуй, мне нужно прогуляться. Что-то день с самого утра не задался. Схожу проветрюсь.

Я быстро натягиваю джинсы и свитер, запрыгиваю в ботинки. Снимаю с вешалки куртку и выскакиваю за дверь, хлопнув ей от души. Зоя мне даже слова не успевает сказать. Ничего, пусть подумает над своим поведением.

Мне ужасно обидно. Действительно, зачем я лезу? Не общается она со своими – я же только в выигрыше. Она одна, она уязвима, я могу ее на что угодно уговорить, куда угодно увезти. Но не отвечать на звонки беременной сестры, это, на мой взгляд, просто за гранью. И неважно, какие между ними обиды. Семья есть семья. А вдруг с Яной какая-то беда? Вдруг она болеет, у нее какие-то осложнения? Сейчас Снегурочка обижается, а потом первая себе этого не простит.

Как она меня резво в чужие-то определила. А я тут планы на нее строю, сестре пообещал, что познакомлю. Истеричка. Никак не могу от злости избавиться, весь киплю и захлебываюсь в ней. Не лезть к ней. Блть, а я-то, идиот, нафантазировал себе что-то. Кудахчу над ней, как наседка. По душам разговариваю, голодаю вместе с ней. Сдерживаю свои плотские порывы, боюсь напугать, оттолкнуть. Чужой, блть. Стерва. Достала. Оттр@хать ее как следует и свалить, пускай сама свои проблемы решает.

Наматываю круги по утреннему непроснувшемуся поселку. Пытаюсь успокоиться и отвлечься, достаю телефон, просматриваю соцсети, читаю сообщения в мессенджерах. Ничего не получается, не могу ни на чем сосредоточиться. Может, и правда, плюнуть на все и уехать? Все равно ведь остыну к ней, перегорю. Какой смысл душевно вкладываться, если отдачи никакой нет, и уже и не будет? Она с родными вон как обращается, а я чужой. Какой смысл на что-то рассчитывать? Нет, надо валить из этого поселка, ничего путного с ней не получится. Бесполезно все.

Собрать вещи и вызвать такси.

Определившись со своими дальнейшими действиями, иду к дому. Издалека вижу, что Снегурочка сидит на лавочке у подъезда, обхватив себя руками. В незастегнутой куртке прямо поверх пижамы, без шапки. Выражение лица потерянное, как у маленького ребенка. Ее заметно потряхивает от холода. И от испуга за то, что мне наговорила, надеюсь, тоже.