Текила для девственницы (СИ) - Левитина Наталия Станиславовна

Ну-у, он, конечно, не так чтобы очень красив… Нос у парня подкачал, мог бы быть и поровнее… Но, похоже, именно этот изъян придаёт внешнему виду Гончарова неотразимую брутальность. Светло-серые глаза выделяются на загорелом лице, а тёмно-русые волосы блестят так, что, даже не прикасаясь, ощущаешь их шелковистость…

В общем, кого я обманываю? Самый настоящий красавчик.

Фигура у моего работодателя тоже загляденье, но это и понятно: в углу одной из комнат — тренажёр и набор гантелей, и мне вовсе не пришлось вытирать с них пыль. К тому же, насколько я поняла, в жилом комплексе есть собственный тренажёрный зал. Сегодня Андрей спускался туда как раз во время моего визита. После тренажёрки Мистер Совершенство плескался в душе, а я не могла работать, потому что представляла, как он там стоит весь в клубах пара и брызгах воды. Взглянуть бы одним глазком… Ой!

Но когда Андрей принялся рычать по телефону на свою знакомую, я сразу пришла в чувство. И вот меня призвали в кабинет.

Сейчас я стою и взволнованно сжимаю ручку пластикового ведра. Гончаров после душа натянул свежую футболку и джинсы. Его мускулатура сделала бы честь мастеру спорта по спортивной гимнастике. Мой взгляд скользит по широким запястьям и переплетениям вен на руках, очерчивает бицепсы… Ни о чём не могу думать.

Андрей тоже задумчиво меня изучает и даже комментирует:

— Вероника Николаевна Стрельцова, двадцать один год… Вернее, почти двадцать два, исполнится в этом месяце. Не судимая, не замужем, студентка третьего курса университета. Архитектурный факультет.

Конечно, он всё обо мне знает. Получил сведения из клининговой компании. Возможно, даже на страничку в соцсети заглянул. Ясное дело, он должен знать, кого пустил в дом. Хотя у него установлены камеры наблюдения, однако неплохо подстраховаться — вдруг я суну нос куда не следует?

А память у него хорошая, всё помнит. Оно и понятно, Андрей — начальник юридического отдела в строительной компании «Армада». Масштаб компании таков, что Гончарову просто необходимо удерживать в голове огромные массивы информации. Что он и делает. Его рабочий стол завален увесистыми подшивками документов. Он всё это штудирует, анализирует, запоминает. Видимо, Андрей — ценный специалист и зарплата у него ого-го, иначе не заработал бы на такие хоромы.

— Как так-то, Вероника? В двадцать два — и только на третьем курсе? В таком возрасте можно было бы уже и два высших получить, — удивлённо приподнимает бровь Гончаров.

А он высокомерен…

Что ж, я могла бы рассказать о том, как сложилась моя жизнь, но сейчас не время для горестных признаний. Меня ещё ждёт кухонная зона, там работы на целый час.

— Андрей Владимирович, я…

— Ладно, не важно, Вероника, — жестом останавливает меня Гончаров. — Раздевайтесь.

— ?!

— Раздевайтесь.

Представляю, какие у меня сейчас глаза… Да они квадратные! А челюсть… Она давно свалилась на пол. Хорошо, что пол стерильный, ведь кабинет молодого маньяка я успела надраить до блеска.

А ведь так всё хорошо начиналось! Я радовалась, что обзавелась адекватным клиентом. Без всех этих заморочек:

— Как, Вероника! Вы разве не видите это чудовищное пятно размером полтора на полтора миллиметра около потолочного плинтуса? А вы приглядитесь!

— Вероника, пол на кухне вы будете мыть розовой тряпкой, а в спальнях — зелёной. На кухне же прошу вас использовать только фиолетовую тряпку! Не перепутайте, пожалуйста, это очень важно!

- Никаких очищающих средств, вода, только вода! Нет, пищевую соду тоже нельзя. Почему вы не сможете отчистить плиту? В чём проблема? Вероника, просто нужно хорошенько потереть. А что вы на меня так смотрите?

И вишенка на торте:

— Девушка, я хорошо заплачу, но одна маленькая просьба — наденьте чёрные чулки, а трусики надевать не надо…

На фоне этого зоопарка Гончаров воспринимался мною как интеллигентный и приятный молодой мужчина без закидонов. Да, за прошедшие полтора месяца он ни разу мне не улыбнулся и за это получил массу тайных прозвищ: Господин Неприступность, Синьор Хмурый Взгляд, Мистер Невозмутимость и так далее. У него всегда отсутствующий вид, как у человека, полностью погружённого в свои мысли. Наверное, в уме составляет какой-то юридический документ или обдумывает тяжбу с подрядчиком.



Но, по крайней мере, Гончаров никогда не закатывал истерику из-за двух пылинок, внезапно обнаруженных под микроволновкой. Каждую среду он сухо меня благодарил за проделанную работу и напоминал, что через неделю ждёт снова.

Всё у нас было прекрасно с Андреем Владимировичем.

И вдруг это безапелляционное: раздевайтесь!

Что мне делать?! Мы одни в квартире…

В голове тут же мелькает мысль: а как бы отреагировала Софья Геннадьевна? Что мне посоветовала бы сейчас бабуля?

— Быстренько, быстренько! — обязательно воскликнула бы она. — Ты слышала, что тебе сказали? Раздевайся, Ника, живо скидывай шмотки. Используй свой шанс, девочка! Покажи мужику товар лицом, не томи! Тебе есть чем похвастаться, солнышко!

Нет уж. Сонечку слушать нельзя. Я уже поняла — бабуля тот ещё фрукт. Экзотический.

Вспоминаю тот день, когда Софья Геннадьевна вдруг выяснила, что у меня полностью отсутствует сексуальный опыт…

Я забежала к ней в гости, а она тут же решила накормить меня блинчиками. Мгновенно замесила тесто, включила плиту. Через пару минут по квартире разливается головокружительный аромат, Сонечка колдует над сковородкой, мы разговариваем.

Слово за слово и…

— Девственница?! — ахает бабуля. В глазах, изящно оттенённых невероятно длинными ресницами, мелькает священный ужас. Тефлоновая лопатка, которой Сонечка переворачивает блинчики, падает из рук. — Но… А-а… Эм-м… Никушка, детка, напомни, пожалуйста, сколько тебе уже?

— Двадцать один, — тихо признаюсь я. — То есть… в конце месяца уже исполнится двадцать два.

— Почти двадцать два года! — кричит бабуля и театрально заламывает руки. На запястье играет бриллиантовый браслет. Даже дома она одевается нарядно, готова в любую минуту принять гостей. — Деточка, да ты же ископаемое! Динозавр! То есть… хорошенький такой динозаврик.

«Ничего себе… Кто бы говорил!» — безмолвно фыркаю я.

— Но я-то не девственница, — напоминает Софья Геннадьевна.

Ой! Она что, мои мысли читает?!

— А в каком веке мы живём? — не унимается мучительница и щедро плюхает мне на тарелку клубничного варенья.

— В двадцать первом.

— Именно! Восемнадцатый век, дитя моё, закончился двести лет назад.

— Триста.

— Не важно! — бабуля возвращается к очередному блинчику, который красиво подрумянился. Судя по всему, Сонечка всё ещё пребывает в глубоком шоке. Она задумчиво бормочет: — Это ж надо! Двадцать два года… и до сих пор девочка! В наше-то время… нет, удивительно… Да я уже в пятнадцать… хм… Впрочем, не будем вдаваться в подробности… Вероника! — Соня снова оборачивается ко мне. — Только не говори, что ты ждёшь единственного и неповторимого, чтобы осчастливить его в первую брачную ночь!

— Нет, не жду, — успокаиваю я.

— У тебя какие-то особые установки? Принципы?

— Вовсе нет, — я пожимаю плечами.

Не рвусь обсуждать данную тему, лучше заняться блинчиками с клубничным вареньем, это гораздо приятнее. Но удивление Сонечки объяснимо. Создаётся ощущение, что современный мир зациклен на сексе, все на нём помешаны. А я каким-то образом пролетела мимо, сижу вот, вся такая невинная, ем блины и не очень-то переживаю из-за своей отсталости.

Не вижу смысла убиваться из-за того, что к двадцати двум годам я ещё ни разу не была с мужчиной. Интересно, конечно, как это всё происходит… и действительно ли секс так хорош, как о нём рассказывают… но…

Ещё успею.

— Думаешь, ещё успеешь? Считаешь, что спешить некуда? — вклинивается в поток мыслей Сонечка, снова напугав своими телепатическими способностями. — Ника, девственность — не помидор, консервировать её не надо! А если ты так и останешься старой девой? Вот тебе стукнет двадцать два, потом двадцать три, а потом и вовсе двадцать четыре! С каждым годом будет всё сложнее объяснить сексуальному партнёру, почему ты — с твоей-то внешностью! — умудрилась сохранить подарочную упаковку. Возникнет очень много вопросов и сомнений. Тебе это надо?